Убийство в назначенный срок - Энтони Гилберт

– И что произошло дальше? – спросил Эджертон.

– Я подождал полчаса и так разнервничался, что решил подняться к Фанни. Подумал, что каким-то образом пропустил уход Хубарта. Там в это время много людей входили в дом и выходили из него. В конце концов следовало выяснить, удалось ли ей получить деньги. И меня тревожило темное окно. Это могло означать, что Фанни ушла вместе с ним, а значит, никаких денег у меня не появится и на следующий день Дайсон подаст в суд. В тот момент в дом входили несколько человек, и я присоединился к ним. Они были в подпитии и на меня внимания не обращали.

– А почему вы опасались, что вас увидят? – поинтересовался Эджертон.

– Потому что собирался жениться. А кому хочется, чтобы его видели накануне свадьбы на Менсис-стрит? В общем, я вошел в дом, тихо поднялся по лестнице. Постоял у ее двери, затем осторожно повернул ручку. Дверь была не заперта. Что это означает, я не мог тогда даже предположить. У меня был маленький фонарик, я всегда ношу его на случай, если ночью сломается машина. Направил луч на кровать и в ужасе замер. – Шарп дернулся и спрятал лицо в ладони.

– Выпейте бренди.

Эджертон подошел к буфету и наполнил рюмку. Шарп взял ее дрожащей рукой и залпом проглотил содержимое.

– Спасибо. Это… любезно с вашей стороны. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – То, что я увидел, нельзя описать словами. Ее распухшее лицо, высунутый язык. Это преследует меня всюду, стоит закрыть глаза. Я простоял там несколько минут, не зная, что делать. Затем опомнился и задернул плотнее шторы. Мне было ясно, что ее задушил Хубарт. А кто же еще? Как ему удалось улизнуть, понятия не имею. И мне надо было поскорее отсюда убраться. Если меня кто-нибудь увидит, если я оставлю в комнате малейший след, то тут же выплывет наружу наша связь, и мне конец. В прямом смысле. По сравнению с этим долг Дайсону представлялся мелкой неприятностью. Вызывать полицию было бесполезно. Мне все равно никто не поверил бы. Поэтому нужно было действовать решительно и быстро. Любой промах означал для меня смерть. Следовало уничтожить все следы моего пребывания в комнате Фанни, а затем обеспечить себе алиби на эту ночь. Единственное, что я мог придумать, – это самоубийство. Тем более что через весь потолок там проходила балка. Просто уйти и надеяться, что до меня не доберутся, было опасно. Веревка нашлась быстро, на коробке. Я обвязал ее вокруг шеи Фанни. Как все происходило, лучше не вспоминать. Самое ужасное было смотреть в ее открытые глаза. Я пытался закрыть их, но они снова медленно открывались. В первый раз я чуть не вскрикнул. Кое-как удалось перебросить веревку через балку и очень медленно подтянуть дюйм за дюймом. Обрыв веревки означал катастрофу. – Шарп перевел дух. – Но раз самоубийство, значит, должна быть предсмертная записка. Я писал ее как в тумане, портил листы один за другим. Стоило поднять голову, и я встречался с глазами Фанни. Она смотрела на меня. Наконец я кое-как закончил записку, нашел свои письма ей и сжег вместе с испорченными листами. Осталось лишь стереть всюду отпечатки пальцев. Двигаясь по комнате, я нечаянно коснулся ее руки и опять чуть не вскрикнул. Наконец, сделав все возможное, я выскользнул в коридор и запер дверь. Ключ выбросил в окно поезда утром по пути в Мерстон. Вернувшись домой, я на всякий случай переоделся и поехал на вокзал Ватерлоо, а оттуда первым поездом в Мерстон. Мне повезло вовремя появиться в отеле «Четыре пера», и все выглядело так, будто ночь я провел там. Твердое алиби. Мало того, я сменил такси, тем более что повод был, кузов мне действительно поцарапали.

– Да, вы все замечательно предусмотрели, – согласился Эджертон. – Не забыли даже попросить у мисс Йейтс сумму в два раза бо́льшую вашего долга Дайсону.

– Но ведь что-то надо было оставить и на бизнес, – зло усмехнулся Шарп. – А мисс Йейтс все равно в этом ничего не понимает. – И спокойно добавил: – Теперь вы видите, что прижать меня нечем. Придется за все ответить вашему другу.

– Мне осталось выяснить одну вещь, весьма важную, – холодно произнес Эджертон. – Вы признаете, что сфабриковали предсмертную записку Фанни?

– И что? Разве это доказывает, что я убийца?

– Позвольте мне напомнить ее содержание.

Эджертон взял со стола лист бумаги и прочитал:

Я делаю это, потому что мне грозит кое-что пострашнее смерти. Если я срочно не найду пятьсот фунтов. Он был моей последней надеждой, но сегодня в очередной раз отказал. Выхода нет. Ф.П.

– Как это понимать? – Эджертон в упор посмотрел на Шарпа. – Ведь вы просили только двести пятьдесят.

– Да. Но она решила попытаться вытянуть из него пятьсот. Половину собиралась оставить себе.

– Вы так заранее договорились?

– Нет. Фанни решила потом сама.

– Вот это меня и удивляет. Откуда вы в таком случае узнали, что она просила у Чарльза пятьсот фунтов?

Эджертон не повысил голоса, не изменил позы, но возникло впечатление, будто он выпустил в сторону собеседника мощный электрический заряд. Сбитый с толку Шарп в отчаянии выпалил:

– Она сама мне сказала!

– Ах вот оно что! – Эджертон торжествующе усмехнулся. – Она вам это сказала? Позвольте полюбопытствовать – когда? Думаю, подобная возможность появилась у вас только в тот момент, когда вы оказались в ее комнате. Но ведь Фанни к тому времени уже была мертва. Это ваши собственные слова. – Он помолчал, а затем продолжил, не сводя глаз с Шарпа: – Нет, Фанни была жива. Жива настолько, что смогла сообщить вам о своей неудаче с деньгами. Осмелюсь предположить, что она сделала это не очень деликатно и без всякого сожаления. Может, даже рассмеялась вам в лицо. И вот тут вы обезумели…

Шарп не дал Эджертону закончить фразу. Он ринулся на него, выхватив из кармана револьвер.

Но Эджертон не зря занимался джиу-джитсу. Он мастерски провел прием, выбил оружие из его руки и скрутил негодяя. Через секунду подоспели старший инспектор Бремнер и детектив Гордон.

IV

Бремнер увел преступника. Эджертон и Гордон остались одни.

– Анонимные письма написаны грамотно, – признал детектив. – Во всяком случае, вам удалось заманить его сюда.

Эджертон кивнул:

– Это, конечно, не по-джентльменски, но с такими людьми иначе нельзя. Нужно было, чтобы он пришел ко мне по своей воле. А затем следовало усыпить его бдительность. Шарп никогда не совершил бы эту оплошность с пятьюстами фунтов, если бы я не заставил его потерять голову. Он умен, этого у него не отнимешь, но все равно не сообразил, куда я клоню. Ему достаточно было сказать, что они заранее договорились о том, что Фанни попросит у Чарльза пятьсот в надежде получить хотя бы половину. И все, мы оказались бы в тупике. – Он взял письма, собираясь разорвать их. Но остановился. – Наверное, не нужно. Они могут понадобиться Бремнеру. – Эджертон посмотрел на детектива. – Знаете, я бы сейчас выпил рюмочку бренди. Надеюсь, вы составите мне компанию?

Эпилог

Газеты на первых полосах сообщали о казни преступника Шарпа и рядом помещали фотографии с подписями: «Из тюремной камеры к алтарю», где был изображен Чарльз под руку со своей невестой. В газетах даже мелькали снимки сэра Джеральда, а уж сколько там было изображений Скотта Эджертона, и сосчитать трудно. Впрочем, он не обращал на это внимания.

Его сестра Люси, носившая теперь фамилию Хубарт, при приближении журналистов совершенно не смущалась и говорила мужу:

– Не переживай, Чарльз. Такая у них работа. Стой, не шевелись пару мгновений, чтобы получились хорошие снимки.

Она была настолько счастлива, что даже согласилась позировать отдельно для опоздавшего репортера.

Посадив новобрачных на корабль, на котором они отправлялись в свой медовый месяц, Эджертон на обратном пути к автомобилю с улыбкой спросил жену:

– Дорогая, ты поведешь машину?

– Хорошо, – согласилась Розмари.

Довольный, он сел рядом и ненадолго погрузился в размышления, предметом которых была его сестра Люси.

В тот вечер после ухода Гордона он зашел к ней и увидел, что она вышивает монограммы на шелковом белье персикового цвета. Открытый ящик комода у ее ног был наполовину заполнен разными вещицами пастельных оттенков.

– Чем ты занимаешься?

– Тем, чем положено заниматься невесте, – ответила Люси. – Шью приданое.

– То есть ты уверена, что его скоро выпустят и вы поженитесь?

Она широко улыбнулась:

– А как же иначе, если за дело взялся ты?

– А если у меня не получится?

– Нет, Скотт, такого просто быть не может. Пожалуйста, не наговаривай на себя. – Люси встала и взяла его за руку. – Знаешь… нет, этого ты, конечно, не знаешь, но я тебе скажу. Если бы не было Чарльза и у нас с тобой не было общего отца, я бы, наверное, очень завидовала Розмари.

Эджертон открыл глаза и посмотрел на жену.

«Надо будет рассказать ей, когда приедем».

Примечания