XX век. Хроника необъяснимого. Феномен за феноменом - Алексей Прийма

Татьяну Махотину прошиб холодный пот. Она сделала шаг назад, в панике отступая от внезапно взбесившейся пациентки.

Не опускайте руки! закричала в тот же момент родственница взбесившейся. Продолжайте лечить ее.

Но мне же страшно! тоже громким голосом возопила в ответ Татьяна, пытаясь перекричать истошные вопли дамы, бившейся в падучей на стуле.

И мне страшно! Ну и что? Ради Бога, продолжайте лечение. В голосе родственницы больной послышались умоляющие нотки. Мы хорошо заплатим вам. Только не прерывайте сеанс своего воздействия на нее. Сами видите, что с нею творится.

Татьяна не опустила руки.

Струи энергии, набирая силу, неслись по ним двумя мощными потоками. Они вылетали из ладоней, как из двух брандспойтов, и вонзались в корчившуюся на стуле даму.

А дама продолжала зверски подвывать, повизгивать и рычать.

Татьяна Махотина сама была готова завыть от страха. Не зная, что делать дальше, она решила обратиться за помощью к Богу. Стала читать вслух молитву:

Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое…

Между тем ее пациентка все билась в припадке, все буйствовала, не падая, впрочем, почему-то со стула на пол. Она была словно бы привязана к тому стулу незримыми веревками.

Татьяна дочитала молитву до конца.

Корчи на стуле продолжались.

«О Господи, только бы она не умерла», взмолилась Татьяна, с ужасом глядя на корчившуюся пожилую женщину, по-волчьи воющую. И с новой силой, с удвоенной энергией стала во второй раз читать «Отче наш». А потом и в третий.

Из ее ладоней, нацеленных на пациентку, по-прежнему били невидимые энергетические струи.

И вдруг вой стих.

Пациентка широко открыла рот, и из него… пошел дым. Или нечто похожее на дым.

В мгновение ока темно-серое туманное облачко, вылетевшее изо рта, сконденсировалось в человеческую голову. Это была голова мужчины ничем не примечательной наружности, примерно 45 лет от роду, с гладко выбритыми щеками. Мужчина в упор уставился на Татьяну. Его взгляд пылал лютой ненавистью. Под головой, у которой не было шеи, темно-серый «туман», «дым» закручивался по спирали винтом. Нижний конец спирали уходил в разверстую глотку внезапно примолкшей дамы, восседавшей на стуле.

Дама, к слову сказать, перестала корчиться, едва демон с бешеными от ненависти глазами вылетел из нее вон.

Мужская голова неторопливо поплыла вверх подобно воздушному шару. Заканчивающаяся штопором лента «тумана» потянулась следом за ней. Ее нижний подрагивающий кончик выскочил, как мышиный хвостик, изо рта женщины, и рот резко захлопнулся, звучно щелкнув челюстями. А демоническая голова вошла в потолок, как нож в масло, и растаяла в нем, втянув следом за собой в потолок спиралевидный туманный хвост.

Дьявола вы изгнали! Дьявола! громовым голосом воскликнула родственница больной, обращаясь к Татьяне, но не глядя на нее.

Лицо родственницы было землистым от страха, а глаза шарили по потолку, в котором растворилась мужская голова с бешеными от ненависти глазами.

Татьяна Махотина бессильно опустила вниз трясущиеся руки, мокрые от пота. Она молча крутнулась на каблуках и, не помня себя от испуга, кинулась со всех ног к двери, ведущей из квартиры на лестничную площадку. Родственница больной продолжала громовым голосом кричать что-то ей вслед, но Татьяне было не до ее криков.

Она не стала ждать лифт.

Понеслась вниз по лестнице вихрем; ступеньки так и замелькали под каблуками ее туфель, выбивавшими по ним барабанную дробь.

Шумно и неровно дыша, Татьяна выскочила из подъезда и, не замедляя шага, стремительным аллюром помчалась к автобусной остановке…

В беседе со мной она заявила:

Сама того не желая, я выступила в роли экзорциста, то есть изгонителя дьявола. Это было самое жуткое, самое невероятное приключение в моей жизни! От всей души молю Бога, чтобы никогда и ничто подобное не повторилось в моей дальнейшей практике в ходе встреч с другими пациентами. Пережить то, что пережила я… Да такого не пожелаешь даже злейшему врагу.

ЗАГАДОЧНЫЙ СТАРЕЦ

Клавдия Гавриленко, пенсионерка из Ростова-на-Дону, испытала в 1956 году переживание, запомнившееся ей на всю оставшуюся жизнь.

Дело было в Смоленской области, знаменитой своими густыми лесами. Клавдия, отправившаяся по грибы, заблудилась. День уже клонился к вечеру, а она все блуждала по лесным чащам, полностью потеряв ориентировку.

И тут она вдруг услышала стук, как если бы кто-то негромко постукивал одной деревяшкой о другую. Обрадовавшаяся Клавдия кинулась почти бегом на звук, доносившийся, как почти тут же выяснилось, вовсе не издалека.

Скорым шагом женщина вышла на небольшую полянку и увидела на ней старика с длинной белой бородой. Едва она его заприметила, как стук прекратился. На то, во что был одет старец, Клавдия не обратила внимание. Ей запомнились только борода и глаза, добрые и мудрые, с пронзительным взором.

Запыхавшаяся Клавдия шагнула на полянку и проговорила:

Здравствуйте. Скажите, как выйти отсюда на ближайшее шоссе?

Старец медленно поднял руку и молча указал направление, ткнув указательным пальцем чуть правее плеча Клавдии. Та обернулась, дабы получше запомнить, куда ей сейчас предстояло направить свои стопы, а затем вновь посмотрела на старика, открывая рот, чтобы поблагодарить его, но… Но увидела перед собой опустевшую поляну.

Старец с длинной бородой исчез.

Не веря глазам, женщина вновь пристально оглядела полянку, прошлась по ее закраинам, засматривая за деревья и даже под кусты. Никого там не обнаружила.

Потрясенная происшедшим, я пошла в направлении, которое указал рукою тот дед, сгинувший с поляны без следа, вспоминает Клавдия Гавриленко. Оказалось, что он показал дорогу правильно. Вскоре вышла я на шоссе, причем очень удачно вышла прямо на автобусную остановку… Много лет прошло с того дня, но я часто вспоминаю о случившемся и не устаю удивляться ему.

МЕРТВЫЕ ДЕТИ?

Или еще одно сообщение. Его прислал Андрей Толстых из Белгорода, что на Украине. В своем письме он, в частности, отмечает: «У меня нет причин не верить автору этого жутчайшего рассказа женщине, очень пожилой, скромной и набожной».

Необычное вторглось в жизнь женщины, просившей не указывать ее имя и фамилию, осенью 1972 года. Произошло это на окраине города Новый Оскол, в районе, издавна застроенном частными одноэтажными домишками.

Женщина сообщает:

Вечер был темный. На дворе моросил дождь. Слышу, кто-то стучит в дверь. Раздается из-за нее голос: «Подайте, Христа ради, люди добрые». Я отперла дверь и с удивлением увидела за ней фигуру в белой хламиде до пят, похожей на одеяние монашеского покроя. Хотела в замешательстве захлопнуть перед ее носом дверь, однако почему-то не смогла сделать этого. Фигура перешагнула через порог и вошла в дом, попала в полосу света, падавшего от лампочки, висевшей под потолком.

Это была очень высокая старуха с поразившими меня молодыми глазами.

Подай Христа ради, внучка, пропела она.

Да я во внучки вам вроде бы не гожусь. Мне ведь самой уже немало, в общем-то, лет, сказала я растерянно.

А старуха молвила:

Ты мне не внучка, даже не правнучка. Ты мне гораздо больше…

Услышав эти непонятные слова, я сильно перепугалась, сама на знаю чему. Машинально подхватила со стола буханку хлеба и сунула ее в руки странствующей нищенки. На столе лежали яблоки. Обеими ладонями я сгребла пяток яблок в горсть и тоже протянула их незваной гостье. Старуха резким жестом отстранила мои ладони, сложенные вместе, и яблоки посыпались на пол.

Я наклонилась, к слову сказать, совершенно неожиданно для самой себя.

Не плачь, напевным голосом проговорила старуха. Сегодня великий праздник, который случается один раз во много-много лет. Сегодня рождается шестая звезда… Ты добрая женщина. Так пусть этот день будет и твоим праздником. Сегодня к тебе на ночлег придут мои мертвые дети.

Откуда придут они?

С того света. Но не с людского того света, а со своего. Они не похожи на людей. Они нуждаются в ночлеге. Ты приютишь их?

У меня закружилась голова от ее жутких речей. Захотелось отделаться от старухи как можно скорее.

Нет, твердо ответила я. Не пущу ваших мертвых детей в свой дом. Обратитесь к соседям. Может быть, они пустят.

Старуха в белой хламиде сверкнула глазами.

Вот уже триста лет я ищу для них ночлега в вашем мире, возвестила она, насупившись. А ты даже в праздник отказываешься приютить их… Забери свои подарки!

И она швырнула на пол буханку хлеба, рассерженно пнула ногой одно из яблок, рассыпанных по полу.

Я совсем уж опешила, сомлела. Решительно не понимала, что, собственно, происходит. Только что нищенка почти слезно выпрашивала у меня подаяние, а сейчас брезгливо, даже, по-моему, с ненавистью отстраняется от него.