Темный мир - Андрей Лазарчук

Ехали так: впереди двое с серебряными рожками, трубя, потом Маринка, потом остальная свита. Серый ко всем замечательным статям оказался еще и иноходцем – а это значит, двигался ровно, лишь чуть покачиваясь из стороны в сторону.

Так они проехали с полчаса по лесной дороге, пока впереди не открылась обширная поляна. На поляне разбито было шесть роскошных шатров, а в отдалении паслись кони. Много, несколько десятков. Услышав рожки, из шатров вышли эльфийки в нарядных одеждах. Одну Маринка узнала сразу. Это была Ирина Тойвовна.

Эльфийку в золотом звали Рагнарой. Ни фига себе, подумал я, услышав это имя, все равно что кого-то из наших назвать Армагеддонной. Кстати, красивое женское имя получилось… Армагед-Донна… Допрос – а это был именно допрос – она вела профессионально, легко, стремительно, не давая мне ни секунды передышки, и интересовало ее, похоже, только одно: тот ли я на самом деле, за кого себя выдаю? Мне же скрывать было нечего, я гнал чистую правду, не сбивался, не строил из себя невинно обвиненного, не валял дурака – и, похоже, прошел все без сучка без задоринки. Наконец Рагнара откинулась в своем кресле (на самом деле это был куст с переплетенными ветвями, так искусно отформованный, что лишь стволик и корни выдавали его истинную сущность) и посмотрела на меня с каким-то новым интересом.

– Ученый человек, – сказала она, как будто пробуя слова на вкус. – В смысле ученый мужчина. Если бы не видела сама, не поверила бы.

– Мы так примитивны? – спросил я.

– Не примитивны, почему же. Но просты, доступны и низки помыслами. Зачем вам знания? Вы же не умеете их использовать.

– Ну уж…

– Конечно. Я ведь довольно много знаю о вашем мире, бывала в нем. Вы все там подобны медведю, который увидел мясной гриб на дереве и трясет дерево – все сильнее и сильнее. Вместо того чтобы просто посвистеть и попросить гриб спуститься. Вы кичитесь своей силой, но используете ее попусту, а чаще во вред себе и миру. И где же тут знания? Примитивные умения, тупые навыки, ремесла… И вот вдруг неожиданно для себя я нахожу мужчину, который действительно стремится к знанию. У которого есть хотя бы вопросы. Будешь задавать?

– Буду.

– Пойдем.

Так мы с ней оказались в постели.

24

– Раньше народ Хельви был такой же в точности, как все остальные народы – женщины, мужчины, дети. Все жили долго, но отмеренный срок, чтобы вовремя уйти и уступить место молодым, умеющим новое. Самые древние из нас еще застали те века… И так длилось до падения Летучего камня.

– А при чем тут моя мама? – спросила Маринка.

– Дойдем мы и до нее, – сказала Ирина Тойвовна. – Просто иначе ты ничего не поймешь… На Землю падает множество камней, но все они – просто обломки скал или куски железа. Этот был чем-то совсем иным. Кто видел его полет, говорили, что падал он медленно, нехотя, блуждал по небу, будто что-то выискивая внизу…

– Космический корабль инопланетных пришельцев… – пробормотала Маринка.

– Вряд ли, – сказала Ирина Тойвовна. – Похоже, он возвращался домой.

– Не поняла, – сказала Маринка.

– Таких камней в тайге и в тундре много, что в Карелии, что на полуострове, одних только найденных несколько десятков, а сколько скрыто… Это даже и не камень, а скорее черное стекло. Но те – пустые, что ли… Нойды научились входить в них – не телом, конечно, а духом. Многие нойды потом там, в камнях, и оставались, а тела их высыхали рядом. Камни те называются сейдами, и если к ним подойти с уважением, то они приносят удачу и вылечивают от всех болезней. Правда, есть и злые сейды, приносящие болезни и горе, и их стараются огородить каменными стенами – горнами. Но долго камень в этих стенах не держится, разрушается в прах, хотя зло держится еще долго… Мы всегда знали – дом, родина этих камней, и злых, и добрых, здесь, и откуда-то они в дом возвращаются. Может, на зов, может, просто чтобы умереть в покое. Но тот Летучий камень отличался от прочих сейдов тем, что в нем кто-то жил. И этот кто-то был могуч, испуган и немыслимо злобен… Несколько молодых охотников, хельви и саамов, подошли к камню, чтобы оказать ему почести, и всех их пожрал медленный огонь. Потом двое нойд попытались поговорить с духом нового сейда, и оба лишились душ навсегда. Страшно видеть человека без души…

– Постойте, – сказала Маринка. – Я у Волкова девушку видела, Икку. Сказали, что она без души. Это?..

– Год назад там захватили нескольких наших девушек-дозорных. Волков что-то сделал с ними… лишил душ. Чтобы они ему служили.

– Нескольких? Мы видели одну.

– Осталась одна. Остальных мы сумели выкрасть, но что толку? Без души они ненастоящие – так, живые тела, механизмы… Теперь дослушай не перебивая, хорошо?

– Постараюсь.

– Зло и ужас расползались кругами от нового сейда, как низовой пожар по сухой тайге. Тогда собрались нойды от всех народов – финни, бьярми, кеми, аккаля, саамов, карел, хельви – и стали решать, что делать. Много дней спорили, камлали, просили совета у предков, снова спорили. Духи предков смятенны были. Наконец встал молодой нойда, молодой, но сильный, нойда-нойтлохон по имени Ылто Валло, сын волчицы, из народа хельви, – и сказал, что он пойдет, и будет биться с чужим духом, и победит его. А остальные нойды пусть поддерживают его в этой битве и питают его силы. И пошел, а прочие пошли за ним…

Ирина Тойвовна помолчала. Похоже было, что ей сдавило горло. Она сглотнула, откашлялась…

– Три месяца длилась битва духов, – продолжила она каким-то другим голосом. – Ылто Валло как стоял перед сейдом, так и врос в землю по колено. Прочие нойды помогали ему, как могли, и многие умерли от усталости и сочувствия. Но на четвертый месяц изнемог чужой дух… И тогда треснул черный Летучий камень, прошла по нему трещина, и как бы молния ударила в грудь Ылто Валло, и стал он сразу черным, и будто бы светился изнутри багровым огнем. Он полетел по воздуху далеко и упал на нойд, что подкрепляли его, и все подумали, что он умер. Сейд же опустел, и смрад распространился из него. Тогда подняли Ылто Валло на руки и понесли с почестями, как великого воина…

– Но он не умер, – сказала Маринка.

– Нет, не умер. Уже завязали его в похоронный скаф и положили в домовину, и могила была открыта, и готовились опустить домовину в нее – когда Ылто Валло ожил, разбил домовину в щепу, и все подумали, что он стал равком, упырем. Но оказалось, что все еще хуже.

– Хуже, чем упырь?

– Хуже. Равка можно связать заклятием, и все нойды его знают. Но ни у кого не удалось заклятие… Потому что не равком стал Ылто Валло, а кем – не скажу, страшно. Многих убил… нравилось ему убивать, а уж как нравилось мучить – и не представить нам… Сказали тогда все нойды и все вожди: раз из народа хельви вышел всеубийца, то народ хельви и должен его уничтожить или изгнать за край мира. Собрались все охотники и воины… Так в народе хельви почти не осталось мужчин. И мальчики сгорали, едва родившись. Но случилось, что за сколько-то лет до падения камня несколько семей хельви нашли дорогу сюда, в Похьйоллу. Стали тут жить. Ходили к ним, ходили от них. Другая земля, а близко. Любопытно. Морозов нет, но и олешек нет. Боязно без олешек. Нойды тревожатся, что-то чужое чуют, понять не могут. Но тут уж пришлось подниматься женщинам и идти сюда… «Дорогой слез» называлась тропа, по которой и вы прошли. Гневался Ылто Валло, и с неба падали лед и огонь. Многие погибли тогда, но многие и добрались. Тогда впервые женщины стали делаться нойдами, потому что мужчин не стало… Стали жить без мужчин. Тех семерых, что здесь уцелели, берегли пуще зеницы ока. Но живыми рождались только девочки от них… что-то сделал проклятый Ылто Валло. Так много лет прошло. Сильные нойды появились среди женщин хельви, много сильнее, чем были мужчины. Бора-нойды[4] редкостью были там, один в поколение рождался, а здесь их половина из живущих. Потому что небывалые сейды есть в Похьйолле, силу дающие. Не найти таких в Темном мире…

– Почему вы его называете Темным?

– Давно так повелось… За ночь, за холод, за злобу его. И за то, что рыщет там потомок Ылто Валло, желает воскресить отца. Не перебивай. Рассказываю: самой же сильной была бора-нойда по имени Уме, приходившаяся Ылто Валло младшей племянницей, самой любимой. И поклялась она одолеть проклятого. Многие годы провела она среди сейдов Похьйоллы, камлала и внимала духам. Любили ее духи и многое ей открыли. Стала делать щит. Семь лосиных и семь медвежьих кож ушло, и семь мер бронзовых денег, и семь лет труда. Обошла она с этим щитом весь круг сейдов, и все духи укрепляли этот щит. Сто молний мог он отразить обратно в небо. А потом стала делать боевой серп. Один из камней-сейдов позволил Уме сколоть с себя край; из него-то, отжимая по чешуйке, сделала она серп, что разрезал на лету волос и делал невидимым того, кто держал его в руке. Из небесного лунного серебра была рукоять у него и цепочка, из болотного злого железа пришлось ковать ножны, потому что все прочее разрезалось острием… И поняла Уме, что одной ей не справиться, что нужен помощник. Могучий богатырь Калле стал им. Сказал: возьми меня в мужья, и я пойду с тобой хоть в царство Саранны. Стала Уме жить с ним как с мужем и родила двух дочерей, Хаме и Ульге. И одна из дочерей, Хаме, сделалась нойдой, а вторая – гейду, целительницей. Вырастили Уме и Кале дочерей и пошли на битву с проклятым Ылто Валло. И победили его. Пока Уме своим волшебным щитом притягивала его взор, невидимый Калле обошел врага сзади и срезал ему голову серпом. Черная кровь брызнула, и не сумел увернуться от нее Калле, медленно сгорел заживо. А Уме сказала заклятие, и ее духи-помощники втянули душу Ылто Валло в щит и оставили ее там метаться по лабиринту. Вернее, это была душа не храброго Ылто Валло, а безумного и злобного обитателя Летучего камня, демона-нхо, который сожрал Ылто Валло, и обосновался в его теле, и творил в нем то, что творил… Но есть у нойд закон: если зло вошло через тебя в мир, то ты виноват всегда – хотел ты того или нет, понимал, что делаешь, или нет, мог помешать или нет…