Своя дорога - Галина Ли

Тонкие пальчики осторожно касаются красных голых век, ласковый голосок журчит:

– Знаешь, почему они так боятся тебя? Они видят в твоих глазах не только собственную смерть, но и то, что будет с ними после нее. Не просто видят, а заранее чувствуют ужас и боль наказания, которое назначено богами!

Видят смерть? Но вампиры уже мертвы!

Последняя фраза произносится вслух, и снова слышится смех в ответ:

– Не настолько мертвы! Поверь мне, не настолько!

И снова сводящие с ума поцелуи, и царапины на спине от острых коготков, и послушное женское тело под руками.

Какое наслаждение, оказывается, когда тебя желают! Когда ты нравишься со всем своим нечеловеческим уродством!

Ты хотела спеть мне песню? Я готов слушать ее хоть тысячу лет напролет, только не гони! Пожалуйста…

Судьба и боги любят меня. Иначе как объяснить, что я не орал вслух весь тот бред, от которого плавилась ночью голова. Одно неверное слово – и открылась бы дверь в колдовской мир, куда войти намного легче, чем выйти.

Я с опаской глянул на дремлющую Корри.

Великий Ирия, как мышцы-то болят. Притом все мышцы. Это сколько раз мы с ней вчера? Ну-ка… Ё, как сил хватило… Вот где пригодился бы помощник, желательно не один. А мне еще целый день трястись в седле… А я до сих пор не ужинал, точнее – еще не завтракал. Разбудить? Вдруг снова приставать начнет…

Эх, а хорошо-то как… Все равно хорошо! Но продолжения не надо, а то точно сегодня не выберусь, и завтра не выберусь, и вообще не выберусь!

Я осторожно спустил ноги и стал озираться в поиске штанов и рубахи. Куда их вчера зашвырнули?

Штаны нашлись под накрытым (когда успели?) столом, а рубаха валялась в противоположном углу комнаты.

Завтракать без хозяйки было невежливо, поэтому я погладил обнаженную руку Хранительницы и позвал:

– Корри. Просыпайся, мне пора!

Сквозь золотистые локоны сонный взгляд голубых глаз:

– Милый? День еще, слишком рано. Ешь один.

– А как мне выйти?

– Пропустите его!

Непонятно, кому было адресовано это бормотание, но, надеюсь, его услышали.

– Корри, красавица, спасибо тебе за все!

Остаться на завтрак я не решился, завернул в тонкую лепешку кусок жареной рыбы, зелень, и рванул прочь, в сторону стены, через которую попал к духу в дом. Одно неприятное мгновение пребывания в черной пустоте, и я на свободе. Интересно, успел, или мои попутчики уже выехали?

– Дюс? Наконец-то!

Неприкрытое облегчение в голосе Агаи заставило меня усмехнуться – беспокоились ребята за мою судьбу.

– Ну и как? Понравилось?

Сколько яда может вместить такая простая фраза, если она сказана женскими устами.

Я невоспитанно запихнул в рот лепешку с рыбой и невнятно пробурчал:

– Очень!

Агаи смущенно и сдавленно хихикнул, за что получил разъяренный взгляд супруги, а потом кинул мне фляжку с вином, которое я так вчера и не попробовал.

Святой человек, чувствует, что мне больше всего требуется.

– Морра, поедешь со мной?

Обратился к девчонке, но ответ пришел от рош-мах:

– Еще чего! Заснешь где-нибудь по дороге и выронишь ребенка!

Ну нет так нет.

Следующие несколько часов, пока мы пробирались по лесу Корри, меня раздирали на части два чувства: необходимость ехать дальше и желание развернуть коня, чтобы вернуться в объятия лесной девы. Я даже пару раз останавливался и оглядывался. По мере удаления от заповедной поляны эта ненормальная потребность росла, в итоге все мои мысли оказались заполнены воспоминанием о гладком женском теле, о податливой плоти, о сияющих золотистых волосах, что льнут к рукам, словно живые.

Наконец я не выдержал пытки, остановил лошадь и сказал:

– Мне надо назад. Агаи, я верну тебе деньги.

Не успел произнести последнюю фразу, как сильный удар в ухо свалил меня с коня.

Умеет же бить, зараза!

Пока я валялся на земле и приходил в себя под насмешливым взглядом дрянной девки, Агаи спешился, присел рядом и стал аккуратно массировать мою несчастную, гудящую от оплеухи голову, приговаривая:

– Сейчас, Дюс. Подожди немного, а потом поедешь, куда пожелаешь!

Сильные пальцы промяли кожу на черепе, прошлись круговыми движениями у основания шеи, и в мыслях прояснилось.

Ах, Корри, Корри! Ну не можешь ты отказаться от своих замыслов! Не так, так эдак, а своего добьешься! И когда только успела поколдовать?

– Спасибо, Агаи. И тебе, Танита, спасибо, – кивнул я спасителям. Слова благодарности лишними не бывают.

– Обращайся, раз понравилось, – фыркнула рош-мах, поглядывая на меня свысока.

Да уж, кулаком в ухо – это у нее точно, всегда пожалуйста. Ладно, главное, на пользу пошло.

Уже на выезде из леса, когда пробирались под нависающим над дорогой деревом, нас догнал одинокий порыв ветра. Ветви задвигались под его напором, и я получил чувствительный подзатыльник корявым сучком, правда, другая ветка тут же погладила лицо молодыми мягкими листьями. А вот на щеке Таниты появились кровавые царапины. Не простила лесная дева вмешательства в ее замыслы, хорошо хоть такой малостью обошлась.

Уж такие они, Хранительницы, и враждовать с ними опасно, и из дружбы ничего путного не получится. Правда, обещания всегда исполняют, так что, кто бы там ни шел по нашему следу, из этого леса они выберутся только при условии оч-чень вежливого поведения. Это если сильно повезет. Если повезет, но не сильно – пополнят ряды добровольных рабов. А если удача отвернется – и костей не останется.

Я еще раз оглянулся напоследок: в тени деревьев светлело одинокое пятнышко.

Пришла, значит, попрощаться. А все равно спасибо тебе, красавица, за ласку. Так хорошо мне еще ни с кем не было.

Я поднял в прощальном жесте шляпу и больше не оборачивался. Не рискну, наверное, еще лет пять проехать через эти края.

Нам оставалось три дня пути до границ с Пустошью, и я решил сделать одну вещь. Дорога все равно вела мимо усадьбы Лироев, личина держалась по-прежнему крепко, а дядя – не лесная дева, истинное лицо разглядеть не сумеет. Так что завернем в гости. Все равно надо прикупить пару кольчуг и лук для моих спутников, а наши мастера славятся на весь Наорг. Да и на дядю не грех посмотреть, а то сколько мы с ним не виделись? Чуть меньше двадцати лет, кажется.

Глава одиннадцатая

Во время скитаний по поручениям его величества я упорно обходил границы поместья кружными путями. Почему? Сам не знаю. Наверное, не давала покоя смерть вдовы, а может, угнетало то, что меня как кутенка вышвырнули прочь из дома. Так что не был я в пределах земель Лироев вот уже семнадцать лет и теперь с любопытством новичка обозревал окрестности.

Да, память хранила другой пейзаж. Сильно изменилась наследная вотчина за большой срок. Там, где раньше шумел молодой подлесок, обнаружилась целая роща стройных дубов. Река сменила русло, о старом напоминало только заросшее тростником болото. Одна деревня разрослась домов на тридцать, другая захирела, словно в ней внезапно вымерла половина жителей. Такое вполне могло статься: приграничье – край суровый. Странно только, что дядя об этом не написал. Он, конечно, посланиями меня особо не баловал, но раз в год сухой перечень событий присылал.