Проклятый бог (СИ) - Маркелова Софья

— Разве что немного теряют в скорости, — пояснил Аш. — Но все равно они достаточно маневренные, что с наездником, что без. У себя на родине ифриты вообще выращивают их не только как ездовых животных. Там ксоло — это и боевой зверь, и охотник, и верный помощник.

— Ох, не походят эти псы на домашних питомцев, совсем не походят. — Манс покачал головой. — Я с таким не стал бы даже рядом стоять, а имперцы, похоже, этих клыков вовсе не боятся.

— Они ксоло как раз особенно ценят за суровый нрав и безжалостность. Люди, к примеру, и ездить, и землю пахать предпочитают на лошадях. А ифриты коней не терпят за смирный нрав. Говорят, что если животное само себя защитить не в состоянии, то оно только в пищу и годно. Поэтому на землях империи Ис лошадей разводят на мясо, а вот ксоло заняли место фаворитов.

— А что за лошади? Ты мне о таких зверях еще ничего не говорил…

— У сестры своей можешь о них спросить — она лучше расскажет, — усмехнулся Ашарх. — Она в свое время из-за одного коня чуть рук не лишилась, а второго и вовсе выкрала. В общем, довольно интересная была история. Но без ее разрешения я не стану ворошить прошлое.

Хохотнув, профессор поудобнее сложил затекшие от долгого сидения ноги, и перекинул свою длинную темную косу на плечо. Заинтригованный Манс же непременно пожелал услышать подробности от своей сестры и уже коснулся иглы наездника, чтобы послать сольпугу вперед, к началу каравана, но стеклянный шип неожиданно легко и без какого-либо сопротивления выскользнул из раны.

Юноша бестолково пялился пару секунд на иглу, оставшуюся в его руке, а после на изувеченный затылок сольпуги, где гадкая субстанция желтого цвета мгновенно заструилась из отверстия. А после пришедшее в себя животное неожиданно пронзительно и громко завизжало, почувствовав всю ту боль, что долгое время заглушалась иглами. Дрожа всем телом, паук встал на дыбы, щелкая своими хелицерами и перебирая педипальпами, продолжая уже практически на ультразвуке верещать. Манс кубарем скатился со спины, тяжело упав на песок и приложившись головой. Следом за ним полетела часть ненадежно закрепленных сумок, а запертые в клетках почтовые орлы, едва успевшие прийти в себя после вчерашней погони и песчаной бури, сразу же закричали и забили крыльями в узком пространстве, не понимая, что же опять происходило.

— Манс! — взволнованно позвала брата Лантея, разворачивая свою сольпугу и во весь опор бросаясь обратно. — Уходи оттуда!

Юноша едва успел забраться на паука профессора, приняв протянутую руку, когда за его спиной разъяренное животное начало перекатываться по песку, пытаясь выбить из своего тела остальные иглы. Стекло трещало и лопалось, сольпуга визжала, и ее лапы подергивались и дрожали от боли.

— Я ей займусь! — на ходу выкрикнула Эрмина, бросаясь наперерез Лантее и не позволяя ей даже близко подъехать к взбесившемуся пауку.

— Тебе понадобится помощь! — возразила посол, вынужденно останавливая свою сольпугу.

— Я справлюсь! И не таких укрощала! — с вызовом бросила Эрмина и устремилась в сторону грозного противника.

Едва женщина оказалась поблизости, как она легко спрыгнула со спины своего паука на песок. В руках у нее уже лежала свернутая кольцами бечевка, а на поясе позвякивала связка стеклянных игл, которые опытная наездница всегда носила с собой.

Подкрадываться было бесполезно: как только рядом оказалась жертва, на которой сольпуга могла выместить свою злость, как паук мгновенно собрался с силами и резко бросился в атаку, намереваясь раскусить наездницу пополам и после выпить из еще живого тела все соки. Эрмина быстро ушла в сторону, пропуская животное мимо себя и выдерживая небольшую дистанцию. Пытаясь на расстоянии оценить, сколько игл еще было воткнуто в тело пустынного паука, она некоторое время кружила возле обезумевшей сольпуги и внимательно приглядывалась к стеклянным осколкам, торчавшим из корпуса животного.

— Берегись! — вовремя предупредил Виек, когда в какой-то момент паук, устав гоняться за своей неуловимой жертвой, резко вильнул в сторону, надеясь ее обмануть.

Мгновенно отреагировав, Эрмина поднырнула под голову сольпуги, проскальзывая прямо под бритвенно-острыми хелицерами и успевая наскоро обмотать конец бечевки вокруг одной из передних лап. Едва затянув узел, женщина перекатилась в сторону, уходя из-под брюха. Длинный шнур Эрмина накрепко держала в своих руках, и даже могучие рывки сольпуги не могли сдвинуть наездницу с места, хотя паук метался так яростно и сильно, что любой другой на месте этой женщины давно бы уже упал на колени.

Она забрала в ладонь горсть песка и бросила его прямо в оскаленную морду паука, когда тот в который раз сделал молниеносный выпад. Инстинктивно шарахнувшись в сторону и закрыв свои черные влажные глаза, сольпуга на несколько секунд потеряла противницу из зоны видимости, а за это время Эрмина успела оказаться позади животного и повязать свою бечевку вокруг одной из задних лап. Почувствовав опасность, паук сразу же попытался развернуться, но женщина не позволила ему это сделать. Упершись ногами в песок, она с такой силой потянула на себя веревку, что та грозила вот-вот лопнуть, а когда сольпуга, растерявшись и запутавшись, криво осела на одну сторону, Эрмина уже очутилась рядом и ловким движением завязала скользящий узел на задней лапе с другой стороны.

Дернув на себя конец бечевки, она не без усилий стянула все три лапы вместе, стреножив сольпугу и полностью лишив ее какой-либо возможности куда-то убежать. Перебирая остальными свободными лапами, животное вздымало в воздух клубы пыли и песка, пыталось дотянуться до обидчицы педипальпами, чтобы затащить добычу в пасть, но Эрмина грациозно избегала всех атак. И Лантея, с невольным восхищением наблюдавшая за этой искусно выполненной работой профессиональной наездницы, не сразу заметила довольную улыбку, затаившуюся в уголках губ Эрмины. Кружась возле своей поваленной жертвы, уворачиваясь от ее тычков, стягивая туже паучьи лапы, укротительница откровенно наслаждалась этой схваткой, будто не ощущая никакой опасности для себя. Она танцевала, опьяненная собственной неуязвимостью.

Как только веревка оказалась надежно закреплена, женщина ласточкой взмыла на спину побежденного паука. Она вытаскивала старые обломанные стеклянные иглы и выбирала пальцами осколки, стараясь не обрезать и без того изувеченную плоть сольпуги. Животное рвалось, визжало и угрожающе стрекотало, но поделать ничего не могло.

— У нас еще осталась морская вода? — между делом громко спросила Эрмина.

Ее супруг отстегнул с ременной перевязи своего паука небольшую баклажку и, подъехав поближе, бросил прямо в руки жене. Эрмина ловко поймала флягу и принялась промывать загноившиеся раны на спине сольпуги морской водой. Соленая влага щипалась, но замечательно вымывала желтый ихор, обеззараживая ткани и очищая их. Когда с этим было покончено, женщина сняла с пояса связку стеклянных игл и неторопливо вкрутила их на старые места, не обращая внимания на то, как исходила криками сольпуга под ней, дергаясь и норовя перевернуться. Но едва только последние иглы оказались в плоти паука, как животное замерло и успокоилось. Оно больше не ощущало ни боли, ни голода, ни жажды — лишь готово было послушно исполнять указания и ступать туда, куда его направят.

— Вот и вся работа, — отряхнув руки, Эрмина с улыбкой спрыгнула на песок.

Бросив баклажку обратно Виеку, она быстро развязала веревку, освобождая паучьи лапы, и смотала ее. Животное мирно встало и больше никаких признаков агрессии не подавало, а довольная собой Эрмина, щеки которой горели от легкого румянца, а глаза блестели от удовольствия, скорее забралась на свою сольпугу, готовая отправляться дальше.

— Ничего себе! — изумился Манс, возвращаясь обратно на своего ездового паука. Он первым делом проверил, прочно ли сидели новые иглы, а уже после стал успокаивать запертых в тесных клетках птиц: те растеряли часть перьев, и лишь жалобно кричали, не видя ничего за своими кожаными клобуками.