Алмазный трон - Руслан Мельников

Тимофей пригляделся. Не может быть!

В руках бесермены держали только плетенные из прутьев вытянутые конусообразные корзины, обращенные к коннице широкими раструбами. Правда…

Правда, над корзинами вились дымки, а это уже настораживало.

Ага! Вот оно!

Опять!

Странные корзины одна за другой пыхнули огнем. Десятки дымящихся стрел с воем и визгом устремились навстречу всадникам. Закружились огненными змеями, разбрасывая жгучие искры, выбивая рыцарей, пугая и слепя коней. Под копытами загремели частые взрывы. Латинянские кони, не привыкшие еще к бесерменскому громовому оружию, шарахнулись в стороны, сбрасывая наездников. Лишь небольшая часть всадников смогла совладать с лошадьми и прорвалась сквозь завесу из огня и дыма. Но метатели огненных стрел, побросав дымящиеся корзины, уже отступили в глубь строя.

А прорвавшихся рыцарей ждал новый сюрприз.

Над плечами ханьских щитоносцев склонились тяжелые копья с привязанными к древкам дымящимися трубками. За пару мгновений до того, как ударили рыцарские лэнсы, из-под широких листовидных наконечников вырвались тугие струи пламени и искр. Огонь пыхнул в лошадиные морды, щиты и шлемы всадников. Видимо, в копейные трубки были забиты не только громовой порошок и горючая смесь. Что-то еще: камни или куски рубленого железа. Вспышки пламени не только жгли и пугали. На расстоянии в несколько шагов они сметали всадников вместе с лошадьми.

После залпа бесерменских огненных копий ряды рыцарей развалились окончательно, так и не причинив ущерба врагу. Однако ханьцам удалось рассеять лишь первую волну латинянской конницы. В клубящееся дымное облако ворвалась «свинья» крестоносцев.

Христовы воины, собранные по разным орденам и поставленные в единый строй, не устрашились огненного оружия бесермен и не повернули коней. А у ханьцев, по всей видимости, не было времени перезаряжать свои громовые копья и корзины. Частокол сверкающих наконечников, лезвий и крюков на этот раз не удержал всадников.

Длинные рыцарские копья ударили в ханьские щиты, нагрудники и шлемы. Копейные древки с треском переломились. Но и щиты разлетелись в щепки. Чешуйчатые латы и шеломы тоже не спасали от мощного таранного удара.

Крупные, обвешанные железом рыцарские кони разметали передние ряды низкорослых ханьцев и, топчась по их телам, устремились дальше. Рыцари бросили сломанные копья и взялись за мечи. Длинные клинки, которыми так удобно рубить с седла, замелькали над вражескими головами.

Бронированное острие клина проломило первую линию пехоты, смяло вторую, как нож сквозь масло прошло сквозь третью и четвертую. Фланги «свиньи», раздвигая брешь, втискивались вслед за головным отрядом. Конный клин по инерции врубался все глубже и глубже.

Рассеянные огненными залпами светские рыцари вновь поворачивали коней на врага и двигались за крестоносцами, усиливая их натиск.

В тесной мясорубке уже не помогали ни длинные копья, ни загнутые клевцы, ни тяжелые алебарды. Ряды ханьцев на правом фланге разваливались один за другим. Вклинивающиеся в пехотную массу рыцари отрезали вражеское войско от Стены. Вдохновленные швейцарцы, на помощь котором спешили свежие отряды латинянской пехоты, с новой силой напирали в центре. Левый фланг ханьских пехотинцев тоже начинал прогибаться под натиском татарской конницы.

Загремели барабаны, пронзительно взвыли трубы ханьцев. Желтолицые воины пятились назад и входили обратно в Стену. Но битва все еще продолжалась.

Угрим сосредоточенно колдовал, отрешившись от всего и вся. Темно-красный свет, связавший ханьскую башню и холм князя, был похож на реку крови, разлившуюся в небе над сражающимися войсками.

Огадай и Феодорлих, переглянувшись, отошли в сторону от Князя. То ли сторонясь сильной волшбы, то ли обсуждая ход битвы. Тимофей краем глаза заметил это, но не придал значения.

Колдовская багровая радуга в небесах. Грохот взрывов где-то на левом фланге. Шум яростной рубки, доносящийся с правого. Кровавое месиво в центре. И не понять, что происходит под Стеной.

Враг то ли отходил, то ли перестраивался для новой атаки. Нет, пожалуй, все же…

Точно! Так и есть! Ханьцы, призываемые барабанами и трубами, отхлынули назад.

Бельгутай выскочил из ощетинившихся пиками шеренг западных горцев. Мимо проносился перепуганный конь без седока. Очень кстати! Бросив саблю в ножны, Бельгутай прыгнул к коню. Степной жеребец, низкорослый и мохнатый, с густой растрепанной гривой и залитым кровью седлом, шарахнулся было в сторону, но Бельгутай оказался проворнее.

Схватиться за гриву и луку седла. Пробежаться рядом. Прыжок. Еще. Толчок…

Он взлетел в седло, даже не коснувшись ногой болтающегося стремени. Перехватил повод, снова рванул саблю из ножен. И лишь после этого вставил ноги в стремена. Чуть приподнялся. Огляделся. Вот так-то лучше! Так — привычнее!

На коне кочевник всегда чувствует себя увереннее, чем в пешем строю. Да и обзор с седла получше.

Теперь все было ясно. Тяжелая конница Огадая, рассеяв кавалерию противника, увязла на правом фланге в пехотных рядах. Зато левый фланг ханьцев был разгромлен полностью, а вклинивающиеся во вражеский строй всадники германского императора грозили отрезать от Стены вышедшие наружу отряды. Вот в чем заключалась причина спешного отступления врага! Впрочем, отступал противник организованно, не ломая боевых порядков.

Что ж, значит, нужно поднапрячься и взломать их! Бельгутай послал коня вперед.

— Гхурах!

Отбить саблей вражеское копье. Подставить щит под алебарду. Срубить заточенный крюк боевого молота, тянущийся к шее.

Вслед за Бельгутаем в атаку бросились западные горцы и спешенные кочевники — те немногие, кто еще уцелел.

Длинные пики прикрыли всадника, тяжелые швейцарские алебарды ударили справа и слева. Замелькали татарские сабли, топоры и булавы. Подмога подоспела весьма кстати.

Бельгутай вздернул коня на дыбы. Копыта обрушились на прямоугольный ханьский щит с оскаленной драконьей мордой. Сабля достала щитоносца. И — копейщика. И еще одного…

Откуда-то спереди и справа вынырнул ханьский воин с дымящейся бамбуковой трубкой на копейном древке. Ханец направил свое оружие на Бельгутая, но сабля всадника и в этот раз оказалась проворнее. Привстав на стременах, Бельгутай дотянулся до копьеносца с громовым зарядом. С маху срубил древко. Наконечник копья и прикрепленная под ним трубка с догорающим фитилем отлетели в сторону. Обрубок упал под ноги ханьцев.

Прогремел взрыв. Сильное искрящееся пламя завертело огненную трубку. Громовой заряд свалил несколько вражеских воинов в ближайшем ряду.