Неземная любовь - Шеннон Уэверли

В передатчике раздалось потрескивание.

— Челсия, ты меня слышишь?

— Привет, Ларри. Ты нашел нас! — Ну что за прелесть у нее братец. — Где ты?

Ларри сообщил свое местонахождение и добавил:

— Извини, что напоминаю, но солнце закатывается.

— Знаю. — Совсем ни к чему, чтобы в этой глуши их настигла тьма. Однажды такое с ней случилось, и пришлось приземлиться прямо посреди леса. Не стоит повторять этот опыт. — Я вижу ферму, только не знаю, чья она.

— Я проеду вперед и выясню, — сказал Ларри.

Некоторое время спустя он подтвердил, что нашел место для посадки и договорился с владельцем. Приземление прошло без всяких осложнений.

— Ну как? — спросил Ларри, увидев, что Ник высаживается из корзины.

Ник поднял вверх большой палец и усмехнулся. Глядя на его сияющее лицо, улыбнулась и Челсия.

Она сбегала к джипу и появилась с бутылкой шампанского, предназначавшейся для хозяина фермы, который безмолвно стоял тут же со всем своим семейством. Невероятное действо, разыгравшееся на его поле, видимо, настолько потрясло его, что он лишился дара речи. Следующую бутылку Челсия открыла для пассажиров.

Ник удивленно поднял бровь.

— Как это понимать?

— Обычай, — коротко ответила Челсия. Сумерки сгущались. Оглушительно пели сверчки. Воздух был тих и спокоен. Принимая от нее стакан с шампанским, он пристально посмотрел ей в лицо.

— Спасибо, — услышала она его шепот и поняла, что он благодарит ее не только за шампанское.

Кровь бросилась ей в лицо. Никогда раньше она с такой силой не ощущала себя во власти мужчины — его глаз, губ, запаха кожи, того, как он смеется, дышит, ходит. Ей необходимо было сбросить это наваждение.

Она отвернулась и, открыв бутылку фруктовой воды, наполнила стакан для Хезер.

— Прошу вас, мадемуазель.

— О, спасибо. — Прежде чем взять стакан, Хезер расстегнула молнию куртки и распустила завязки капюшона. Он сполз на спину, обнажив голову. Челсия заметила, как вздрогнул Ник от ужаснувшей его догадки. Мгновенно отведя взгляд сузившихся глаз, он залпом осушил стакан. Лицо его, хотя и не сразу, приняло бесстрастное выражение, но видно было, что далось ему это огромным усилием воли.

— Мы не провозгласили тоста, — с долей упрека в голосе произнесла Хезер.

Ник стукнул себя по лбу.

— С моей стороны это непростительно.

Челсию удивило, как быстро он взял себя в руки. Кроме нее, никто ничего не заметил. Она, снова наполнив ему стакан, наблюдала, как он торжественно чокнулся с девочкой.

— За наше путешествие… за ласковый майский вечер… и за прекрасных леди, оказавших мне честь разделить его со мной.

Компания в веселом настроении возвращалась на «Сосновую гору», всю дорогу обсуждая подробности полета. Но когда на площадке остались только Ник и Челсия — остальные, распрощавшись, разъехались по домам, — он, наконец, задал мучивший его вопрос.

— Так что же с Хезер? — спросил он, не отводя глаз от ветрового стекла джипа.

— Рак. — Короткое слово мгновенно стерло все волшебство теплого весеннего вечера.

— Я так и думал. Какого рода?

— Костная форма. Редко встречающаяся. — После продолжительного молчания она все-таки решилась взглянуть на него. Рот его был гневно сжат, хотя в глазах затаилась скорбь. — Правда, сейчас ей лучше…

— Но?.. Я явственно слышу «но» в вашем голосе.

— В течение года возможен рецидив. — Горечь, что подспудно томила ее весь вечер, излилась в этих словах.

Ник, не в состоянии больше сдерживаться, сначала разразился градом ругательств, а потом в изнеможении привалился к дверце джипа, словно выдохшийся боксер, отчаявшийся выиграть бой, и только молча, смотрел на луну, встающую из-за Сосновой горы. Ее мертвенный свет обозначил горькие складки у него на лице.

— Бедная малышка, — прошептал он.

— Ник, мне очень жаль. Наверно, мне следовало предупредить вас…

Он, казалось, не слышал.

— Поедем, — сказала она. — Мы не в состоянии ничего изменить, сколько бы тут ни сидели…

Внезапно она со страхом почувствовала в нем какую-то перемену — словно постоянно нарастающая сила, распирающая его изнутри, готова вырваться и обрушиться на нее. Он как-то деревянно выпрямился и медленно повернулся к ней.

— Вы соображаете, что делаете, Челсия? — Холод его тона пробрал ее до костей.

— Ч-что?

— Мне не нравятся такие игры.

— Я не понимаю, — произнесла она упавшим голосом. Отчего он так сердится? И почему на нее?

— Не прикидывайтесь идиоткой. Все это устроили вы, и не вздумайте отпираться. Чего вы хотели добиться? Открыть мне глаза? Преподать урок? Вы ведь имеете такое обыкновение, насколько мне известно. Что ж, кто-то должен вам сказать, как все это называется, хотя это и малоприятно. Вы в высшей степени самодовольная особа, корчащая из себя святошу. А что касается моей дочери, то должен вам заметить, что никогда, слышите, никогда я не допущу, чтобы она хоть на шаг приблизилась к вам и к вашему дьявольскому воздушному шару! Челсия, откинувшись на сиденье, молчала, совершенно оглушенная. В чем он ее обвиняет? Господи, что же она натворила?

— Ради Бога, объясните, что вас так вывело из себя?

В ответ он едко, презрительно расхохотался.

— Невероятно! Просто невероятно! — Он покачал головой. На лице у него было написано отвращение. — Я ухожу.

Почему-то его отказ удостоить ее даже объяснением показался ей обиднее всего. Он хлопнул дверцей джипа и пошел к своей машине, будто больше ни минуты не мог оставаться в ее обществе.

Челсия осталась одна, давясь слезами, и только луна была ее единственной утешительницей.

Глава девятая

Каждое утро в течение всей следующей недели Ник просыпался в надежде, что боль, испытанная им после полета, потеряет свою остроту. Но боль не утихала. Каждый раз, когда он думал о Хезер Леандро, у него все сжималось внутри. Как может судьба быть такой неразборчивой и жестокой?

Черт бы побрал, эту Челсию Лаутон! И что она лезет не в свое дело? Кто дал ей право играть столь неделикатно чужими чувствами? В конце концов, кто она такая? И неужели ей не приходило в голову, как мучительно он будет переживать?

Нет, она отлично все знала. И специально это подстроила. Ей хотелось, чтоб он повстречался с действительно больным ребенком, смертельно больным. И чтобы, пережив шок, он понял, что, по сравнению с этой девчушкой, Кэти можно считать совершенно здоровой. Она решила вбить ему это в голову, чтобы от чувства благодарности у него перехватило горло. И, возможно, она испытывала при этом большое удовольствие.