С тобой мое сердце (Врата рая) - Барбара Ауэр

Кортни надела платье, застегнула «молнию» до талии и села на кровать.

— Кортни?

Райли вошел в спальню. Кортни оглянулась, не заботясь о том, что бюстгальтер на ней не застегнут, а лиф платья свисает вниз от талии. На красивом лице Райли застыло жалкое выражение, но Кортни не испытала от этого мрачного удовлетворения, напротив, ее собственная боль только усилилась, у нее возникло желание швырнуть в Райли чем-нибудь тяжелым и желательно острым. Райли засунул руки в задние карманы темно-синих джинсов.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Кортни злилась и недоумевала, почему он не может просто оставить ее в покое. Райли выразил свою позицию яснее ясного. Она ему не нужна. И она это уяснила, так что же ему еще нужно? Она застегнула бюстгальтер, поправила чашечки и повернулась к нему в пол-оборота.

— Вот как? И что же я, по-твоему думаю?

— Ты думаешь, что я — бесчувственный мерзавец.

С этим Кортни спорить не стала.

— Можешь добавить еще несколько определений покрепче, и тогда ты, пожалуй, станешь первым мужчиной в истории, который хоть в чем-то прав.

От ее резкости Райли поморщился, как от боли.

— Наши отношения скончались, и я сейчас не в настроении препарировать этот труп.

Кортни отложила это занятие до того момента, когда останется одна и запасется несколькими упаковками бумажных носовых платков. Она встала и надела лиф платья. Ей хотелось как можно быстрее покинуть квартиру Райли, пока она действительно не запустила в него чем-нибудь.

Хмурые складки на лбу Райли означали, что он не оценил ее сарказм.

— Кортни, ты действительно мне не безразлична. — Он шумно вздохнул и взлохматил пятерней и без того растрепанные волосы. — Черт, наверное, я даже тебя люблю. Не знаю точно, со мной такого еще не случалось.

— Значит, мне невероятно посчастливилось. Я влюбилась в мужчину, который говорит, что любит меня, но не хочет моей любви. Здорово, Райли, железная логика, ничего не скажешь!

Кортни застегнула «молнию» на платье до конца и огляделась, ища туфли. Хоть убей, не пойму, думала она, как можно одновременно признаваться женщине в любви и причинять ей боль.

— Ты только еще сильнее все усложняешь, — пожаловался Райли.

Есть, нашла! Носок одной туфли выглядывал из-под кровати.

— А я и не собиралась облегчать тебе жизнь.

Кортни встала на колени, откинула свисающую до пола простыню и чуть не расплакалась: постельное белье все еще хранило запах Райли, запах их неистового соития.

— Может, остановишься на минутку и позволишь мне все объяснить?

Кортни схватила туфли и поспешно встала, чтобы не вдыхать запах, напоминающий о том, что она теряет. От резкого движения у нее на секунду закружилась голова.

— И не подумаю! — бросила она и быстро пошла к двери спальни.

Райли последовал за ней. И воспоминания — тоже.

Шпильки были разбросаны по дивану и по полу, Кортни собрала их и высыпала в сумочку. Она выпрямилась и почувствовала на плече тяжелую руку Райли, вынуждающую повернуться. Кортни повернулась, но не подняла на него взгляд. Она боялась, что если посмотрит в глаза Райли, то не выдержит и разрыдается.

— Кортни, посмотри на меня.

Не смей, не вздумай смотреть ему в глаза, это слишком опасно! — приказала себе Кортни.

Райли мягко приподнял ее голову за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Кортни подчинилась — и была ошеломлена выражением боли, которое читалось в его взгляде. Райли страдал так же, как она.

— Мой отец любил маму.

Бархатный голос Райли, полный чувства, немного пригасил гнев Кортни, но не до конца.

— Она была для него всем. — Он опустил руку. — Когда она умерла, он тоже умер. Физически он не изменился, но внутри него что-то умерло, осталась только внешняя оболочка. Кортни, я не гоняюсь каждый день за вооруженными преступниками и, конечно, не лезу на рожон без особой необходимости, но в моей работе все равно есть элемент опасности.

Кортни все еще не понимала, к чему он клонит.

— При чем здесь твоя работа? Какое она имеет отношение к нашим чувствам?

— Не понимаешь? А если со мной что-то случится? Представь себе, что мы стали жить вместе или даже поженились, у нас родились дети. Подумай о ребенке, которого ты носишь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось пережить то же, что пережил мой отец, когда мама погибла.

У Кортни в буквальном смысле отвисла челюсть. От удивления она даже выронила из рук сумочку и туфли. Не может быть, чтобы Райли говорил серьезно! Или может? Кортни потерла пальцами виски, но ее растерянность от этого не уменьшилась. Она села на диван и встряхнула головой. Оправившись от шока достаточно, чтобы вновь обрести дар речи, Кортни медленно, почти по слогам проговорила:

— Постой-ка, кажется, я чего-то недопонимаю. Ты не хочешь, чтобы я тебя любила, потому что думаешь, что, если с тобой что-то случится, это меня уничтожит?

— В общем и целом… так.

Кортни ошеломленно покачала головой.

— В жизни не слышала более нелепого оправдания мужского страха перед серьезными отношениями!

— Не забывай, что я пережил эту ситуацию. — Райли повысил голос. — Я своими глазами видел, что происходит с человеком, который слишком сильно любил другого человека.

— То, что ты пережил — это ужасно, не спорю. Ты потерял мать, а потом стал свидетелем того, как твой отец медленно убивает себя. Но, Райли, тебе не приходило в голову, что все люди разные, что одни эмоционально сильнее других?

Райли повернулся к Кортни спиной и отошел к комоду. Он снова засунул руки в карманы и ссутулил плечи. Кортни встала и подошла к нему, спрашивая себя, хватит ли ей сил изменить убеждения, с которыми Райли прожил больше двадцати лет, убеждения, которые она и понимала-то с трудом.

— Райли, смерть — это часть жизни. Потеряв любимую или любимого, человек скорбит, это естественно, но жизнь продолжается. А твой отец… он просто погряз в жалости к себе. Вместо того, чтобы чтить память твоей матери, он ее разрушил.

Райли круто развернулся и посмотрел на Кортни, от его взгляда повеяло таким арктическим холодом, что Кортни едва сдержалась, чтобы не поёжиться.

— Ты судишь о том, чего не знаешь! Тебя там не было.

— Не было, но ты сам сказал, что твой отец просто сдался. Более того, он фактически бросил сыновей именно тогда, когда они в нем больше всего нуждались. Когда ты в нем больше всего нуждался.

— Это верно, — нехотя согласился Райли. — Но будь я проклят, если допущу, чтобы со мной… если стану причиной таких же страданий женщины, которая меня любит.

От Кортни не укрылась его многозначительная оговорка. Понимание того, что в действительности творится в душе Райли, пронзило ее, как разряд тока. Не обращая внимания на мрачную, даже угрожающую маску на лице Райли, она воскликнула: