Как убивали Сталина - Николай Добрюха

В «Зернограде» мы впервые, хотя и поверхностно, осмотрели большой совхоз. Эти совхозы работают в пользу центрального правительства или одного из областных правительств, или же какого-либо учреждения или завода в противоположность колхозу, который работает в пользу своих членов. Каждый совхоз подчиняется директору и его аппарату, которые непосредственно отвечают перед теми, в чьих интересах работает совхоз. Вся работа выполняется наемными рабочими за заработную плату, получаемую либо в деньгах, либо в продуктах. Заработок рабочих не зависит от урожая, что, как мы узнали позднее, может иметь место в отношении колхозников.

Из самого хозяйства мы в Зернограде мало, что видели. Наши впечатления смутны: обширная равнина, элеватор у железной дороги, за которой расположено множество зданий, типа бараков, для нескольких тысяч людей, зданий, которые сгруппированы подобно городским кварталам. Есть гостиница, столовая, нечто вроде магазина, несколько учрежденческих и лабораторных зданий. Мы хотели сначала представиться директору, м-ру Кудинову, но в момент нашего приезда он был на совещании, и нам удалось его увидеть уже вечером. В общей столовой мы позавтракали здоровой, хотя и простой пищей. После завтрака мы посетили различные лаборатории и Агротехнический Институт. Это большая опытная станция для сельскохозяйственного оборудования, где производятся теоретические и практические испытания всякого рода сельскохозяйственного оборудования. Вероятно, по этой причине Зерноград был избран местопребыванием Агротехнического Института, где несколько сот молодых мужчин и женщин обучаются техническим специальностям. Руководители станции и Института — люди крестьянского типа. Они энергичны и, по-видимому, способны ВЫПОЛНИТЬ порученную ИМ работу. (Примечание. Типы мужчин и женщин, которым фактически вверено осуществление планов Советского правительства, представляли для нас большой интерес по тем соображениям, что успех начинаний Советского Союза в очень большой степени должен зависеть от людей, выдвигающихся из рядов пролетариата. Пользовавшаяся мировой известностью до войны крестьянская организация — Центросоюз — уже показала, что такая возможность есть. Центросоюз, или союз крестьянских кооперативов, которым руководили лица пролетарского происхождения, был хорошо организованным учреждением с отличной финансовой репутацией не только в старой России, но и во всей Европе.)

До нас дошли слухи о том, что дела в Зернограде развивались не так успешно, как предполагалось. Нынешний директор, м-р Кудинов, лишь недавно назначенный, охарактеризовал структуру и задачи этого большого семеноводческого хозяйства, но к концу нашего совещания, к сожалению, оказалось чересчур поздно для того, чтобы осмотреть работы. Возвращаясь в Ростов, мы проехали по одному из участков, на которые разбит совхоз. Общий вид полей и состояние озимых зерновых можно определить, как «приличное». Мы смогли бросить лишь беглый взгляд издалека на здания и оборудование совхоза.

На следующий день мы посетили молочный потребительский кооператив в Ростове. Это предприятие, работающее всего два года, хорошо выстроено, с санитарными полами и белыми изразцовыми стенами. Оно хорошо оборудовано современной аппаратурой по обработке и охлаждению молока. Имеются контрольные лаборатории, как химическая, так и бактериологическая. Работники, непосредственно соприкасающиеся с продуктами, должны принимать душ и надевать при входе чистую одежду. Имеется комната для маникюра, где ухаживают за ногтями. Работу хозяйства в некоторых отношениях нельзя считать безупречной. Например, окна не закрыты занавесками от мух. Тем не менее, по сравнению с довоенной системой распределения молока по всей южной России, это молочное хозяйство является огромным достижением.

Между народами, составляющими большой Союз Советских Республик, имеются значительные различия в расовом отношении, в традициях и привычках. Надо полагать, что реакция этих различных народов на инициативу центрального правительства не может быть одинаковой, и что результаты не могут быть всюду в равной мере успешными.

В деле перехода от прежней системы сельского хозяйства, основывающейся на традиции, обычае и привычке, к рациональному сельскому хозяйству, основанному на приложении науки к практике, научно-исследовательские институты, подобные Днепропетровскому, играют самую крупную роль. На нас произвел глубокое впечатление характер людей, ведущих исследовательскую работу в Институте, а также великолепие предоставленного в их распоряжение оборудования. Мало что можно было критиковать и многое заслуживало похвалы, как в городском институте, так и на опытной станции, расположенной в нескольких милях от города. И то, и другое по своей работе могло бы весьма успешно выдержать сравнение с какой-либо из наших менее крупных опытных станций.

В Днепропетровске мы встретились с окружным руководителем коммунистической партии. К концу нашего посещения селекционной и опытной станции м-р Сердюк сказал, что политический руководитель пригласил нас в свое учреждение. Мы приехали туда около 9 часов вечера и застали энергичного молодого человека в возрасте около 28 лет. Наша беседа, длившаяся полчаса, была строго ограничена сельскохозяйственными вопросами. После краткой беседы он пригласил нас проехаться с ним и проделал с нами 30 клм. по пути обратно в город. По дороге он попытался втянуть нас в политический разговор, но мы уверили его в том, что ничего не понимаем в политике и, будучи научными работниками, интересуемся только научным и сельскохозяйственным развитием СССР и не интересуемся политическим положением. (Это заявление американских специалистов, как показывает их доклад, не соответствует действительности. В действительности их интересовало все(!) — от экономики и политики до подробностей быта и личной жизни граждан новой, Советской России. — НАД.)

Русский народ, несомненно, пробуждается к политической сознательности. В нескольких случаях нас спрашивали о нашем мнении по поводу советской системы управления. Не изучив этой системы, мы были не в состоянии отвечать.

В Москве мы столько наслышались насчет шпионажа и нежелания властей сообщать факты, что в Ростове и Днепропетровске мы несколько опасались задавать вопросы. Но по прибытии в Харьков мы были так сердечно встречены А. П. Восковым и его товарищами, которые отнеслись к нам, как к коллегам, что смогли более интимно ознакомиться с сельскохозяйственной структурой области. М-р Босков сообщил о Харьковской области следующее: общая посевная площадь составляет 4400 тыс. га, из которых 3900 тыс. принадлежат колхозам. Имеется 5200 колхозов со средней площадью от 600 до 800 га. Кроме того, имеется 46 свиноводческих совхозов, 42 свеклосахарных, 24 животноводческих, 11 селекционных и несколько других специализированных хозяйств.

Распределение пашни следующее:

Озимая пшеница 640 тыс. га

Яровая пшеница 360 тыс. га

Рожь 600 тыс. га

Ячмень 300 тыс. га

Овес 240 тыс. га

Кукуруза 70 тыс. га

Сахарная свекла 200 тыс. га

Кормовые травы 400 тыс. га

Из общей площади озимой пшеницы в 640 тыс. га, 460 тыс. га засеяно в 1934 г. улучшенной пшеницей. Улучшенными сортами яровой пшеницы засеяно 275 тыс. га из общей площади в 360 тыс. га.

В 1930 г. в Харьковской области было всего лишь 700 тракторов, главным образом американского происхождения. В 1934 г. имелось 6400 тракторов — главным образом русского производства, сконцентрированных в 127 МТС и распахавших 3 миллиона га.

Наше первое соприкосновение с сельской жизнью и коллективным ведением хозяйства имело место вблизи Харькова в селении Ольшня — большом городе с 10 тыс. жителей, из коих 8 тыс. работают в колхозах. Прежде это село было окружено полосками земли в несколько ярдов ширины и до тысячи и больше ярдов длины. Каждый крестьянин владел одной или несколькими полосками, разбросанными на различном расстоянии и в различных направлениях от центра села. Долгие часы уходили на ходьбу от одного мелкого участка к другому в период вспашки, сева и уборки. Тысячи этих узких полосок были слишком малы для применения каких-либо машин, более сложных, чем плуг или простая косилка. Посев производился вразброс, и по краям невозможно было не забросить семена на соседние полоски. Крестьянин засеивал одну из своих полосок, скажем, пшеницей, его сосед справа — овсом, а сосед слева — рожью. При уборке первый крестьянин мог обнаружить смесь пшеницы, овса и ржи. Крестьянское зерно было всегда нечисто и всегда неоднородно. (Следовательно, это зерно имело нетоварный вид и не пользовалось спросом на мировом рынке. Уже хотя бы поэтому царская Россия не могла кормить весь мир. — НАД.) (Примечание. Эта система в настоящее время существует в большей части центральных и юго-восточных стран Европы. В Австрии и Чехословакии были предприняты попытки объединить принадлежащие отдельным крестьянам земельные участки в единое владение, но до сих пор успехи в этом направлении невелики.)