Его проклятая Любовь (СИ) - Рэй Вера

— Да нет, сын…Он просто исчез. Пока мы его искать будем, мама твоя точно с ума сойдет. Да и пусть порадуется, тиская эту противную ящерицу. Хоть не заметит сразу, насколько плохо ты выглядишь.

— Мда… Так это что же получается, в прошлый раз ты ящерицу тоже отсюда приобрел? А мама рассказывала, что ты пол Москвы объездил.

— Так и было… — недовольно вздохнул Валерьян Николаевич. — А оказалось, что зоомагазин есть практически рядом с нами, только навигатор решил надо мной приколоться, отправив за тридевять земель… Ну, пучеглазый, запомни, тебя зовут Яков, не подведи! — кривя губы, мужчина заговорил с ящерицей. А этот пучеглазый высунул язык, тихонечко прошипев.

Фу, какой же он ужасный и противный, по всему телу пробежался целый миллион мурашек.

— Ну-ну, Люб… Ты чего? — Макар обнял меня за талию и уткнулся губами в затылок. — Боишься что ли?

— Да ничего я не боюсь, — фыркнула, а сама продолжала вжиматься в теплое тело Макара.

— Похвально, чего их бояться-то… Они сами нас боятся, хотя на первый взгляд кажутся грозными. Люб, подержишь? Мне еще нужно машину вести…

Валерьян Николаевич протянул это существо, которое хладнокровно наблюдало за нами, совершенно не моргая, в нашу сторону.

Макар взял ящерицу в руку, и в этот момент я тоже почувствовала себя хладнокровной — кровь буквально застыла в моих жилах. Было жутко страшно, и я точно так же, перестала моргать.

Неожиданно Макар взял мою ладошку и приложил ее к холодной коже, покрытой многочисленными неострыми шипами. Ящерица притаилась, испуганно вжавшись в руку Макара, растянувшись от ладони до обширной части лучевой кости.

— Знаешь, Люб… У нас всегда были ящерицы. Я мог бы их ненавидеть так же, как и ты, потому что когда я был мелкий, мама почти все свободное время уделяла изучению повадок и образа жизни земноводных. Но я не ненавидел… Напротив, я всегда мог излить душу, сидя напротив террариума, зная, что меня выслушают, безмолвно и беззвучно, не дадут совета, но я смогу высказать все, что меня гложет. Благодаря маминым ящерицам я никогда не был одинок…

Моя рука все это время так и находилась на ящерице, страшно и противно не было. Зато было ужасно жаль Макара, хотелось его обнять, утешить, пообещать, что он больше никогда не будет один, что теперь я всегда буду рядом с ним, если он сам этого захочет.

Только вместо меня эти слова сказал другой человек. И прозвучало это куда более правильно и трогательно.

— Сынок, — Валерьян Николаевич резко нажал на тормоз, отчего автомобиль остановился, а мы по инерции подались вперед. Я осмотрелась, оказалось, мы уже почти подъехали к месту, с которого и началось наше с Макаром приключение. Ой! Там же Зубастик совсем один… Ой, я же в ванной, наверное, наследила. Да и вообще… В голове витали многочисленные мысли, но я старалась их отогнать, потому что происходящее здесь и сейчас было куда важнее.

Валерьян не смотрел в нашу сторону, его глаза были устремлены вперед, а рукой мужчина удерживал рычаг управления механической коробки передач.

— Я не знал… — слова давались ему с трудом, что я понимала по дрожащим губам и бегающим по щекам желвакам. — Я даже представить не мог, что ты был таким одиноким ребенком. Когда ты нуждался в нас, у нас с мамой вечно не было на тебя времени. Если бы я мог вернуться назад и все исправить…

— Не надо, отец… Мне грех жаловаться, многие жили гораздо хуже нас. Взять того же Димку, он вообще с одним дедом рос. А Гарик… Отец его часто избивал в пьяном угаре, он часто приходил в школу с синими руками и ногами…

— А я всегда думал, что между вами тремя общего. Вы ведь так непохожи… А оказывается, вас объединило одиночество. Прости… — Наконец, мужчина обернулся в нашу сторону. Его глаза за миг стали еще более потускневшими, а взгляд потух, как задутая свеча. — Я знаю, прошлое не исправить. Зато я могу изменить будущее. Обещаю, с этого дня у тебя будет отец, нормальный отец… Нам нужно многое наверстать.

— Пап… — Макар выпустил ящерицу из рук, и она заползла ко мне на колени. Теперь она меня почему-то не пугала, да и нельзя было портить этот трогательный момент своим неуместным визгом. — Па… — Макар обнял кресло водителя, обвивая одновременно с этим шею отца. Тот положил ладонь на руки сына, аккуратно похлопывая ею.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Люди так глупы… Чтобы понять, что кто-то им настолько дорог, нужно этого кого-то потерять. Почему нельзя просто жить, любить, ценить каждый момент, каждую секунду, ценить людей, которые рядом. Сын, не повторяй моих ошибок. Всегда будь с теми, кто тебе дорог. И главное, не упусти ту, которая дорога твоему сердцу.

— Да, пап… Я всегда восхищался тем, какая гармония царила между тобой с мамой. Иногда казалось, что я нарушаю ее. Но в то же время я был счастлив, что хоть иногда являлся ее частью. И я так мечтал, что когда-то у меня тоже будет такой человек… — Макар вдруг развернулся на меня. — Не упущу, пап, я тебе обещаю…

А я смущенно опустила глаза вниз, разглядывая коврики машины. Пожалуй, это был самый восхитительный момент сегодняшнего дня. А может быть, всей моей жизни…

Глава 29

— Да что ж ты тявкаешь, существо неблагодарное! — ворчала Наталья Иосифовна, перебирая свои выходные туфли. — Гаденыш! Из-за тебя придется выбросить сразу две пары. Не мог хотя бы две туфли одной пары сгрызть, ненормальный! — умели раньше обувь делать, на века… Наталья Иосифовна обувь эту давно не носила — с возрастом появились отеки, и стопы попросту не вмещались. Но она часто вспоминала былые времена, как любила танцевать, как козочкой убегала от своего будущего мужа, который просто хотел проводить ее до дома.

На всякий случай заглянула в гардероб, проверив, на месте ли туфли, которые она приготовила «на смерть».

— Еще не хватало, чтобы ты и эти сгрыз! — удостоверившись, что коробка целая, а туфли внутри так и продолжали пылиться, женщина недовольно потрепала собачонку, который то поскуливал, то лаял, то опять поскуливал…

В последнее время у нее были частые бессонные ночи, подолгу не могла уснуть, вспоминая былые дни, да и «проснулись» многочисленные болячки. Наталья Иосифовна чувствовала себя одинокой и никому ненужной, что особенно проявляло себя в такие моменты. Зато сегодня все было совершенно иначе…

Женщина даже не ложилась, продолжая войну с этим маленьким собачонышем, который пытался погрызть все, что попадалось на его пути. Чтобы как-то успокоить этого грызуна, пыталась подсунуть ему кусочек хлеба, но он его даже нюхать не стал.

Уже целый час скулил и стонал, наверное, хотел есть. Только что бы Наталья Иосифовна ему не давала, он от всего отказывался.

— Ладно, засранец, такими темпами начну верить в реинкарнацию и решу, что это мой дед вернулся в образе тебя. Тоже вечно жрал только самое вкусненькое! — достала из холодильника небольшой кусочек ветчины. Малыш сразу завилял хвостиком, улавливая подвижным носиком вкусные ароматы. — Держи, пока я добрая…

Зубастик умял весь кусок за секунду, даже не прожевав.

— Мда, аппетиты у тебя нехилые. Сомневаюсь, что смогу тебя прокормить. Придется возвращать хозяевам! — снова почесала малыша за загривок, но почему-то ей было грустно от осознания того, что Зубастика могут забрать. За пару часов она к нему привязалась… Да и вообще, несколько последних часов ей впервые за долгое время не было скучно.

— Тяв-тяв, — снова заскулил этот маленький комочек. Лапкой раздирал входную дверь, требуя, чтобы его выпустили.

— И куда это ты собрался? — нахмурила брови Наталья Иосифовна. О том, что собак нужно выгуливать, она знала. Только этот чертенок сделал все свои дела прямо на ее любимый коврик, видимо нагло полагая, что старушке очень нравится ползать по полу при ее затяжном артрите.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тяв! — снова подал голос Зубастик.

— Ну что я буду с тобой делать! — накинула на плечи цветастый платок с бахромой, а Зубастика взяла на руки, боясь, как бы тот не сбежал. Но малышу сразу понравились свисающие с платка ниточки, с которыми он начал играть, натягивая зубами, а некоторые полностью заминая в свой рот. — Противный щенок, ты хочешь все мои вещи испортить? Сейчас же верну тебя хозяевам! — снова ворчала Наталья Иосифовна, закрывая дверь в свою квартиру на ключ.