Как Трисон стал полицейским, или Правила добрых дел - Михаил Самарский

Так что же произошло у нас в тот день? Рассказываю.

Дежурный сообщил, что какой-то хулиган пристает к продавцу в ночном магазине. Ребята по дороге смеялись, шутили, мол, может, влюбился. Максим тоже был в приподнятом настроении. Я, как обычно, дремал рядом с ним. Когда приехали на место происшествия, застали женщину-продавщицу всю в слезах. Оказалось все хуже, чем представлялось. Продавец рассказала, что ночной гость сначала долго выбирал, что ему купить, потом начал задавать какие-то глупые пространные вопросы, скандалить, а когда в магазине не осталось ни одного покупателя, неожиданно наклонился через прилавок и, схватив из кассы деньги, выбежал на улицу.

– Как давно это случилось? Как он выглядит? – спросил Максим.

– Да две-три минуты назад, – утирая слезы, сказала продавец. – Такой сутулый и носатый.

– Так, ребята, он где-то рядом, выходим, – скомандовал Максим и приказал мне: – Трисон, вперед! Ищи, Трисон, ищи!

Мы с Максом обежали вокруг дома, я заметил среди деревьев удаляющегося человека и рванул в его сторону. Максим за мной. Мы быстро нагнали прохожего, Максим окликнул его и попросил предъявить документы. Мужчина без всяких возражений тут же согласился:

– Что-то случилось? – спросил он и полез в карман за документами.

– Да, – ответил Максим и добавил: – Магазин ограбили.

– Разве я похож на грабителя? – усмехнулся мужчина и протянул полицейскому паспорт. Максим уставился в документ, а я вдруг заметил, как в руке мужчины мелькнул пистолет.

Он наставил в упор оружие на Максима, я понял, что сейчас случится беда. У меня в голове, словно молния, мелькнула мысль о том, как однажды наш гость, кинолог Артем, говорил Максиму, что при задержании необходима жесткость. Не раздумывая, позабыв о своей гуманной профессии, я стрелой бросился на преступника и изо всех сил сжал челюсти на его руке. И в тот же самый миг возле моего уха так громыхнуло, что я думал, оглохну навсегда. Я еще крепче стиснул зубы и повис на руке у стрелка. Мужчина выронил из руки пистолет и, с силой пнув меня ногой в бок, закричал, словно я ему оторвал руку. Падая вместе с преступником, я увидел, как Максим присел на землю.

– Да отпусти же ты, скотина, – орал стрелок. – Больно же!

Я рычал и не отпускал. Мне хотелось в этот момент сказать негодяю: «Больно? Так ты только что стрелял в человека. Несколько секунд назад тебе больно не было?»

Я услышал приближающиеся голоса сослуживцев Максима.

– Макс! – кинулся к нам молодой полицейский. – Макс!

Максим не отвечал. Преступника уложили на землю лицом вниз, надели на него наручники, по рации вызвали «Скорую помощь». Неотложка приехала в течение нескольких минут. Макса увезли в больницу, а меня по распоряжению начальника отдела отправили со старшим лейтенантом Олегом Литвиновым домой.

Глава 24

«Место встречи изменить нельзя» – отличный фильм о буднях милиции. Смотрели? Если нет, рекомендую. Хотя там есть и спорные вопросы.

Но вспомнил я этот замечательный сериал по другому случаю. Через некоторое время мы утром все встретились у больницы – приехали Андрей Максимович с Анной Михайловной, Роза Андреевна с Рашидом Рифатовичем, Оксана со своими родителями. Ну и я, конечно. И только наша Катька осталась в садике. Но это и правильно. Потом, со временем, все узнает. Женщины всхлипывали и опускали заплаканные глаза, мужчины молча прохаживались. Ждали врача. Объявили, что в настоящий момент проводится еще одна операция и о результатах нам сообщат.

Анна Михайловна, не выдержав, начала говорить дочери Розе и будущей невестке Оксане:

– Мне кажется, врачи что-то нам недоговаривают…

– Анна, прекрати, – перебил Андрей Максимович. – Операция незначительная, все будет хорошо.

– Почему они сразу не сказали, что будут еще раз оперировать? – воскликнула мать. – Они не знали?

– Ань, – Андрей Максимович подошел к супруге и обнял ее, – я тебя прошу, давай дождемся уже доктора, ну зачем себе нервы трепать? Разве что-то можно изменить своими предположениями?

– Понимаю, Андрей, все понимаю, – утирая слезы носовым платком, произнесла Анна Михайловна, – но не могу молчать.

– Успокойся, дорогая, все будет хорошо. Вот увидишь.

Анна Михайловна уткнулась мужу в плечо и беззвучно продолжила плакать. Что-то и у меня появилось какое-то волнение. Сначала сказали, что все хорошо, но потом почему-то снова уложили Максима на операционный стол.

– Позвони Малейковичу, – попросила Анна Михайловна.

– А он-то при чем? – возразил Андрей Максимович.

– Он его начальник, может, он знает что-то…

– Анна, он столько же знает, как и мы с тобой, – обнимая жену, сказал мой подопечный. – Зачем мы будем ставить его в неудобное положение?

– Какое неудобное положение? О чем ты говоришь? У меня сын лежит на операционном столе, а ты о каком-то положении…

– Аня, прекрати, я прошу тебя. Пожалуйста, возьми себя в руки.

– Позвони! – настаивала супруга.

– Нет, – ответил Андрей Максимович. – Я ему звонить больше не стану. Я знаю, что в таких случаях хочется сказать: дождитесь врача. Но Владимир не станет мне так отвечать, а потому получится… Словом, Ань, держи себя в руках.

Анна Михайловна снова переключилась на Оксану.

– Оксана, хоть ты на него повлияй, он прислушается к тебе. Пусть уходит с этой работы. Хватит, послужил – и хватит. Пусть другие служат. Я всю жизнь прожила как на вулкане. То с отцом, теперь вот с сыном. Проснусь ночью и лежу, хоть глаз выколи. Поговори с Максимом…

– Хорошо, Анна Михайловна, – заверила Оксана, – обязательно поговорю.

У мужчин складывался совсем другой разговор:

– Андрей Максимович, – говорил зять Рашид Рифатович, – может, и впрямь, Максу завязать с этой работой?

– Ты понимаешь, сынок, – тяжело вздохнул Андрей Максимович, – он ведь не сдастся. В нашей профессии это сделать сложно. Сам посуди: если уходишь, получается, что бандиты тебя запугали, ты поджал хвост и убежал. Нет, Максимка не такой. Он характером в меня. Ты знаешь, сколько раз меня пугали и сколько угрожали? Нет, Рашид, порода у нас не такая – при первой же опасности менять профессию. Мой отец тоже в милиции служил, я продолжил его дело, теперь вот Макс. Да у меня и язык не повернется сказать ему: уходи. Ты что?

– Да я смотрю на Анну Михайловну, как она мучается, – сказал в оправдание Рашид Рифатович.

– Женщины всегда переживают, но… Послушай, ну а если все вдруг так скажут, вот представь себе, в один день все объявляют: мы уходим из полиции, не хотим больше рисковать и тому подобное. Что людям делать? Ты хоть представляешь, какой хаос начнется, если хотя бы на один день убрать из города всех полицейских? Кто защитит твою жену, дочь? Понятно, что ты будешь за них сражаться, но придут пять-шесть человек, что ты с ними сделаешь?

– Вы такие ужасы рассказываете, Андрей Максимович, – поежился зять.

– Это не ужасы, – возразил Андрей Максимович, – это наша жизнь. Бандит – он кто? Враг. А от врага во все времена защищали своих близких мужчины. Мы стоим на страже правопорядка. А это великое дело. Ведь, если мы будем пасовать, так можно договориться и до того, что завтра на нас внешний враг нападет, а мы скажем: не будем рисковать, не станем защищать Родину.

– Нет, ну это уже другое, – попытался возразить Вильданов. – Внешний враг…

– Ничего другого, – возразил Андрей Максимович, – какая разница, какой враг, хоть внутренний, хоть внешний. Разве тебе легче от этого, вон посмотри, кто стрелял в моего сны? Враг! Вот так. А врага нужно изолировать от общества. Кто этим должен заниматься? Мы, мужчины, хотя в полицию идут и женщины. Тоже не вижу в этом ничего плохого. Женщины-милиционеры, или, как теперь говорят, полицейские, придают нам силы и уверенности. И делают нашу службу интереснее и продуктивнее. Служба в милиции-полиции – это для благородных, порядочных и честных людей. Мы не просто ходим на работу или стоим на посту. Мы каждый день рискуем своей жизнью, чтобы спасти чью-то жизнь. Да, трудно, опасно, но кто сделает жизнь людей и всего общества спокойнее, безопаснее и лучше? Кто? Можешь ответить?

Андрей Максимович похлопал по плечу Рашида Рифатовича, а тот по-сыновьи обнял его и тихо сказал:

– Я все понял, отец! Извини за минутную слабость.

– Молодец, – ответил Андрей Максимович.

Вскоре к нам вышел хирург.

Эпилог

Спешу успокоить читателя. Все закончилось хорошо. Ранение, конечно, было не из легких. Врач сказал Максиму, что тот родился в рубашке. Насчет рубашки я ничего толком не понял, но, судя по реакции людей, догадался, что это что-то вроде везения.

Как только Макс пошел на поправку, они с Оксаной расписались прямо в палате. Приехали работники загса и оформили их брак. Молодожены настояли на этом, и никто не пытался их отговорить. А прибывший в больницу священник даже похвалил их за такое решение. А свадьбу молодожены решили сыграть после полного выздоровления.