Этаж смерти - Ли Чайлд

Особых сложностей я не видел. Хаббл был моей единственной ниточкой, но этой ниточки мне будет достаточно. Хаббл окажет мне необходимое содействие. Он надеялся, что ему поможет Джо. Вместо брата ему помогу я. Он даст мне всю необходимую информацию. В течение недели его хозяева будут особенно уязвимы. Как там выразился Хаббл? До следующего воскресенья окно угрозы разоблачения раскрыто настежь? Я воспользуюсь им, чтобы разорвать этих людей на части. Я принял решение. Выбора у меня нет. Я не могу оставить все на Финлея. Финлей не поймет, что связывает нас с Джо. Финлей не одобрит те меры наказания, к которым мне придется прибегнуть. Финлей не поймет простую правду, которую я усвоил в возрасте четырех лет: никому нельзя обижать моего брата. Так что это мое дело. Оно касается только меня и Джо. Это мой долг.

Я лежал в теплой кровати Роско и рассуждал. Все должно быть достаточно просто. Проще некуда. Схватить Хаббла за шкирку будет нетрудно. Я знаю, где он живет. Знаю номер его телефона. Потянувшись, я улыбнулся, чувствуя, как меня переполняет беспокойная энергия. Встав с кровати, я нашел кофе. К кофейнику была приклеена записка: «Как насчет обеда у Ино? В одиннадцать? И оставь Хаббла Финлею, хорошо?» Записка была подписана множеством поцелуев и рисунком наручников. Прочтя ее, я улыбнулся. Но я не собирался оставлять Хаббла Финлею. Об этом нечего и думать. Хаббл — мое дело. Так что я нашел его номер и снова позвонил в дом на Бекман-драйв. Мне никто не ответил.

Налив большую кружку кофе, я направился в гостиную. За окном ослепительно сияло солнце. Начинался еще один жаркий день. Я обошел весь дом. Он оказался небольшим. Гостиная, кухня-столовая, две спальни, полторы ванных комнаты. Все очень новое, везде очень чисто. Обстановка спокойная и простая. Именно то, что я и ожидал от Роско. Спокойный, простой стиль. Белые стены, украшения индейцев-навахо. Судя по всему, Роско бывала в Нью-Мексико, и ей там понравилось.

В доме было очень тихо. В гостиной я нашел стереокомплекс и несколько пластинок и кассет с мелодиями, более приятными и мелодичными, чем те завывания и скрежет, что я называю музыкой. Вернувшись на кухню, я налил себе еще кофе. Вышел из дома через заднюю дверь. Там был небольшой дворик, аккуратный газон и свежие вечнозеленые посадки. Земля для борьбы с сорняками посыпана древесной корой. Вокруг ухоженных клумб простенькие деревянные ограды. Я стоял, нежась на солнце и потягивая кофе.

Вернувшись в дом, я снова набрал номер Хаббла. Тишина. Приняв душ, я оделся. Душевая кабинка оказалась крохотной, сеточка душа висела слишком низко. На полочке женские шампуни и мыло. Я нашел в шкафчике полотенце, а на туалетном столике — расческу. Одевшись, я сполоснул кружку из-под кофе. Еще раз набрал номер Хаббла с аппарата на кухне. Долго ждал ответа. В доме на Бекман-драйв никто не подходил. Я решил лично наведаться туда после обеда с Роско. Ждать до бесконечности нельзя. Заперев заднюю дверь, я вышел через парадное крыльцо.

Было около половины одиннадцатого. До ресторана Ино миля с четвертью. Спокойная получасовая прогулка под солнцем. Уже было очень жарко, градусов под восемьдесят. Восхитительная осень на Юге. Я прошел четверть мили вверх к Главной улице. Все вокруг было безукоризненно ухоженным. Повсюду возвышались раскидистые магнолии, кусты пестрели поздними цветами. Повернув у круглосуточного магазинчика, я пошел по Главной улице. Тротуары были подметены. Во всех сквериках и парках суетились садовники. Они выгружали поливочные установки и тележки из аккуратных зеленых грузовичков с выведенными золотыми буквами надписями: «Фонд Клинера». Два маляра красили забор. Я помахал двум старикам-неграм, стоявшим в дверях своей парикмахерской в ожидании клиентов. Они помахали мне в ответ, и я пошел дальше.

Впереди показалось заведение Ино. В солнечных лучах сверкнули стены из полированного алюминия.

«Шевроле» Роско уже был на стоянке. Рядом с ним стоял черный пикап, который я видел вчера у круглосуточного магазинчика. Дойдя до ресторана, я толкнул дверь. В пятницу меня вывели через эту самую дверь под прицелом ружья Стивенсона. Я был в наручниках. Интересно, вспомнит ли меня прислуга ресторана. Наверное, вспомнит. Маргрейв — очень спокойное местечко. Чужие здесь появляются крайне редко.

Роско сидела в той самой кабинке, в которой я завтракал в пятницу. Она снова была в форме; ничего более сексуального я в жизни не видел. Я подошел к ней. Роско встретила меня нежной улыбкой, и я, нагнувшись, поцеловал ее в губы. Она переставила свой пластмассовый стульчик к окну. На столе стояли две чашки кофе. Я передвинул одну Роско.

У стойки сидел водитель черного пикапа. Мальчишка Клинер, пасынок бледной женщины. Развернув высокий стул, он прислонился спиной к стойке. Парень сидел, широко расставив ноги, раздвинув локти, вскинув голову. Он не отрывал от меня глаз. Повернувшись к нему спиной, я снова поцеловал Роско.

— Это не подорвет твой авторитет? — спросил я. — Если люди увидят, как ты целуешься с бродягой, которого в пятницу арестовали в этом самом заведении?

— Возможно, и подорвет. Но какое мне до этого дело?

И я снова ее поцеловал. Мальчишка Клинер следил за нами. Я затылком чувствовал его взгляд. Развернувшись, я посмотрел ему в глаза. Выдержав мой взгляд не больше секунды, он сполз со стула и вышел из ресторана. Задержавшись в дверях, на прощание еще раз посмотрел на меня. Затем вскочил в кабину пикапа и уехал. Послышался рев двигателя, затем в ресторане снова стало тихо. Как и в прошлую пятницу, посетителей почти не было. Два старика и две официантки. Те же самые, что были в пятницу. Обе светленькие, одна чуть выше и полнее другой. В белых фартуках. Та, что пониже, была в очках. Нельзя сказать, что официантки совсем одинаковые, но очень похожи друг на друга. Как сестры. Наверное, одни и те же гены. Крохотный городок, за много миль от чего бы то ни было.

— Я принял решение, — сказал я. — Я должен выяснить, что произошло с Джо. Так что хочу заранее принести свои извинения, если что-нибудь будет не так. Хорошо?

Пожав плечами, Роско улыбнулась и обеспокоенно взглянула на меня.

— Все будет в порядке, — заверила она меня. — Иначе и быть не может.

Я отпил кофе. Он был замечательный. Я запомнил это еще по пятнице.

— Нам удалось идентифицировать второе тело, — сказала Роско. — Его отпечатки есть в архиве. Два года назад его арестовывали во Флориде. Некий Шерман Столлер. Эта фамилия тебе что-нибудь говорит?

Я покачал головой.

— Никогда не слышал о таком.

Тут у Роско запищал бипер. Маленькая черная коробочка на ремне. Раньше я его у нее не видел. Возможно, ей предписывалось носить бипер только на службе. Бипер продолжал пищать. Наконец Роско его выключила.

— Проклятие, мне нужно связаться с участком. Извини, я позвоню из машины.

Я встал, пропуская ее.

— Закажи что-нибудь поесть, хорошо? — бросила Роско. — Я буду то же, что и ты.

— Хорошо, — сказал я. — Которая из официанток наша?

— Та, что в очках, — ответила она.

Роско вышла из ресторана. Я видел, как она наклонилась к опущенному окну машины, доставая телефон. Обменявшись парой фраз, Роско подала мне знак, показывая, что случилось что-то чрезвычайное. Ей нужно вернуться, а я должен остаться. Сев в машину, она поехала на юг. Я рассеянно помахал ей вслед, так как на самом деле мое внимание было привлечено к официанткам. Я буквально перестал дышать. Мне был нужен Хаббл. А Роско только что дала мне понять, что Хаббл убит.

Глава 11

Я тупо смотрел на двух светловолосых официанток. Одна была дюйма на три выше другой. Весила фунтов на пятнадцать больше. Была на пару лет старше. Вторая в сравнении с ней выглядела миниатюрной, симпатичной. У нее были более длинные и более светлые волосы. Более красивые глаза, скрытые очками. Официантки были похожи друг на друга, но не одинаковые. Миллион отличий. Спутать их невозможно.

Я спросил Роско, которая из официанток наша. И как она мне ответила? Она не сказала, что та, которая ниже, та, у которой волосы более длинные и светлые, та, которая стройнее, та, которая красивее, та, которая моложе. Она сказала:

«Та, что в очках». Одна официантка носит очки, другая нет. Очки — главное отличие между ними, перекрывающее все остальные отличия. Все прочее — это лишь степени сравнения. Более высокая, более крупная, более длинные и более светлые волосы, более красивая, более молодая. Очки — это не степень сравнения. У одной официантки они есть, у другой нет. Абсолютное отличие. Тут уже не перепутаешь. Наша официантка — та, что в очках.

Вот что увидел Спиви в пятницу. Он пришел в приемное отделение в десять вечера. С ружьем и папкой в больших красных руках потомственного фермера. Он спросил, кто из нас Хаббл. Я запомнил его высокий голос, раскатившийся в тишине пустого помещения. У Спиви не было никаких причин задавать этот вопрос. Какое ему дело, черт побери, кто из нас кто? Ему было незачем это знать. Но он все же спросил. Хаббл поднял руку. Спиви окинул его с ног до головы взглядом своих змеиных глазок. Он увидел, что Хаббл ниже ростом, уже в плечах, меньше весит, светловолосый, лысеющий, моложе меня. Но каким было главное отличие, за которое он зацепился? Хаббл был в очках. Я — нет. Очки в тонкой золотой оправе. Абсолютное отличие. И Спиви сказал самому себе: Хаббл — это тот, кто в очках.