Звезды любви - Энн Чарлтон

— Вы общались с Эваном? Он все еще создает свои коммерческие шедевры?

— Да. И Галерея Боумэн скоро организует выставку его работ.

Его широкие плечи затряслись от смеха.

— О, это так в духе Эвана — выставить свои картины в галерее, что расположена в двух шагах от моей!

— Это не единственная причина, почему он решил выбрать именно нас, мистер Бомон, — сердито ответила Кейт, вновь выведенная из себя его покровительственным тоном. — Это простой бизнес, который принесет выгоду и ему и нам.

— Конечно. А что еще говорил обо мне Эван?

— Он сказал, что он высоко ценит и любит вас.

— Во что вы не сочли возможным поверить.

— И еще он сказал, что вы отличаетесь невероятной порядочностью и объективностью…

— Как вы могли вынести все эти похвалы в мой адрес, а, Кейт?

— Я начала думать, что в отношении последнего он, очевидно, был прав, — медленно выговорила Кейт. — Есть немало свидетельств беспристрастности ваших суждений и оценок.

Воцарилось молчание. Роберт, продолжая вести ее по залам галереи, бросил на нее быстрый взгляд.

— М-м-м, мне кажется, что налицо некоторый прогресс. Но не слишком полагайтесь на слова Эвана, Кейт. Я не всегда объективен и, боюсь, порой недостаточно беспристрастен.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду, однако вникать в смысл сказанного у нее не было времени. Роберт указал на одну из скульптур и назвал ее цену, отчего брови Кейт взлетели вверх в крайнем изумлении.

— Вот еще одно невероятно убогое произведение, незаслуженно оцененное в огромную сумму и предназначенное для какого-нибудь богача, желающего утвердить свой статус в обществе, — добавил он с озорным видом, снова пытаясь уколоть Кейт ее собственными словами.

— Именно так я и думала, — ответила она Роберту, но про себя подумала, что скульптура просто изумительна и, конечно же, вполне стоит этих бешеных денег. Она вынуждена была признать, что все представленные здесь экспонаты были высочайшего класса. В Галерее Бомона не было и следов посредственности или вульгарности — и уж тем более таких свидетельств дурного тона, как таблички с ценами.

— Находить такие совершенные вещи для своей галереи — дело трудное, мистер Бомон? — спросила она.

— Ничто не бывает совершенным. Иногда мне вдруг попадается настоящий шедевр, но в нем обязательно окажется какой-нибудь изъян. Но совершенство даже с изъяном не теряет в цене… — Кейт заметила, что он внимательно смотрит на нее, и быстро пошла дальше, не в силах отделаться от охватившего ее смущения.

— Как вам нравится это? Я только что повесил! — сказал Роберт, и она окаменела, увидев на стене свою собственную картину. Теперь она была совсем в другой, очень дорогой раме, и рядом с этими изысканными произведениями смотрелась вполне естественно и органично. Зная, что он наблюдает за ней, она с большим трудом смогла подавить в себе эмоции, охватившие ее от увиденного. Теперь она, наконец, узнала, кто так быстро приобрел ее картину в тот вечер на выставке Творческой группы.

— Кажется, вы узнаете это полотно? — отметил он. — Вы ничего не слышали об авторе?

— Нет. Я видела его, кажется, на выставке Группы.

— Да. И я тогда присудил ей Высокую оценку критики.

— А почему вы купили именно ее, а не картины, которые получили, например, Первую или Вторую премии? — закинула она удочку.

— Потому что нашел в ней массу достоинств, прежде всего искренность… — Он вместе с Кейт внимательно разглядывал картину, и Кейт стоило больших трудов сохранить беспристрастное выражение лица, пока он перечислял достоинства, позволившие ему присудить этой картине Высокую оценку критики. А когда он совершенно объективно стал перечислять ее слабые места и недостатки, Кейт чуть было не начала оправдываться: — О, но ведь я хотела достичь… — чуть было не сказала она, но в последнюю минуту все-таки сдержала себя. Когда они направились дальше, она оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на картину. Она чувствовала огромный подъем. Еще бы! Ничего не подозревавший Роберт так высоко оценил ее работу, что счел возможным повесить ее в своем храме красоты и совершенства. Какая ирония судьбы, думала Кейт, настроение которой резко улучшилось. Она шла за ним следом, и у нее на языке так и вертелось желание сознаться в авторстве картины прямо сейчас. Но пока она подбирала наиболее эффектные слова, он заговорил снова:

— А вот моя самая любимая картина. — Он указал на прелестную пастораль — безмятежно традиционный выбор для критика, подумала Кейт. — Я, наверное, подарю ее своим родителям к их юбилею.

— Родителям, мистер Бомон? — воскликнула она с нарочитым удивлением, ибо наличие на этих стенах картины с подписью «Б. Рэнсом» вернуло ей чувство юмора. — У вас тоже есть мать и отец?

Он засмеялся, хотя ей показалось, что в его смехе проскользнули нотки озабоченности.

— И еще брат. Они живут в Мельбурне, и всякий раз, когда я бываю там, я живу в их доме.

Кейт пыталась себе представить его в кругу семьи. Он всегда казался ей таким одиноким и независимым. Она пыталась представить его просто мальчиком, который, как и все в его возрасте, страдал бы от сомнений и юношеских страхов, но ей никак это не удавалось.

— А чем занимается ваш брат? — спросила она, рисуя себе образ еще одного человека, похожего на Роберта.

— Он содержит магазин спортивных товаров и еще знаменит тем, что является прекрасным игроком в крокет. Он играет за «Викторию», что и делает его папиным любимцем. А произведя на свет двух внуков для мамы, он сразу обскакал меня на несколько голов.

Кейт посмотрела на него:

— Но я всегда была уверена, что вы…

— …что я должен быть ребенком номер один? — Он печально покачал головой. — Я — старший сын, но во многих смыслах являюсь для своего отца предметом огорчений. Он не понимает искусства и не понимает того, как можно делать карьеру на этом поприще. — Он расплылся в довольной улыбке: — А вы бы ему очень понравились, Кейт. Ваш вызов, который вы бросаете истэблишменту от искусства, нашел бы у него полное понимание и поддержку.

Кейт даже сделала шаг назад, не выразив никакого восторга от идеи быть понятой и поддержанной семьей Роберта. Казалось, что его слова придвигали ее еще ближе к Роберту.

— Моя мама является более компромиссной личностью. Мне кажется, что если бы я тоже подарил ей внука, я смог бы восстановить свои позиции. — Он на мгновение задумался, а она пыталась представить себе, о чем он сейчас думает: не создать ли ему семью с Соней, которая, как ей казалось, не очень подходила для роли матери? Мысль о маленьком мальчике с темными волосами и серыми глазами мелькнула в ее голове, но она немедленно отогнала ее от себя. Что это вдруг!