Небесный поцелуй - Шарлотта Хайнс

Маняще пылал огонь, разожженный Джеймсом еще перед обедом, и Мэгги подошла к камину.

– Ты умеешь разжигать огонь. – Она присела на белую искусственную медвежью шкуру, расстеленную перед камином.

– Я был игл-скаутом («орлом-разведчиком»). – Его голос был приглушен, и Мэгги повернулась, чтобы взглянуть на него. Он через голову снимал свитер, потом швырнул его в сторону кровати. Чувство естественности происходящего охватило Мэгги, когда свитер, развернувшись в воздухе, упал на толстый ковер. В цель Джеймс не попадал никогда. Ностальгия мгновенно улетучилась, когда он стал расстегивать рубашку.

Глаза Мэгги раскрывались все шире, по мере того как под его медленно скользящими пальцами высвобождались пуговицы. Она не могла оторвать глаз от его густо заросшей черными волосами груди. Он рывком высвободил рубашку из-под брюк и швырнул ее вслед за свитером.

Ее глаза остановились на медной пряжке пояса, потом ниже подтянутого живота, задержались на его мужской сути, ясно различимой под серым вельветом. Затем ее взгляд переместился выше, словно пойманный в ловушку его мерцающими жарким светом глазами. Ничем не замутненная страсть, напугала ее и повергла в дрожь, и Мэгги отступила в смущении.

Она опустила взор и смотрела на свои руки, пока он снимал ботинки. Она взглянула на его пальцы, и ей показалось, будто те живут своей самостоятельной жизнью. «На что же соглашаться?» – думала она, охваченная удивлением и неистовством. Она мельком взглянула, как Джеймс высвобождает пояс из брючных петель, и это лишь усилило ее возбуждение.

Рассчитывает ли он, что она встанет и спокойно снимет с себя одежду, как это сделал он? Она не может этого сделать. Кругом огни, и она попросту не в состоянии выставить свое тело на обозрение Джеймса. Умом она понимает, что ей нечего скрывать, но сердце ее не уверено в этом.

Звук расстегиваемой застежки-молнии Джеймса громко разнесся по комнате. В камине трещали дрова, и Мэгги пристально безучастно смотрела в его пылающие глубины.

– Так плохо, что мы не собираем цветов. Знаешь, я была в отряде герл-скаутов («девочек-разведчиц»). – Она говорила с такой легкостью, будто слова могли вывести ее из безвыходного положения. – Мы могли бы достичь большего, если бы у нас были цветы, и шоколад, и…

– И любовь.

Она услышала, как Джеймс идет через комнату, но не осмелилась повернуться и взглянуть на него.

– Печенье «Грэхэм», например. – Мэгги ловила ртом воздух, плохо понимая, что, собственно, она сказала. – Любовь не в состоянии удержать их вместе.

Джеймс приближался к ней, и ее охватила паника. Она не могла предаться любви при огнях.

– Здесь так светло.

– Это чтобы лучше видеть тебя, дорогая моя.

– Пожалуйста. – Она быстро взглянула в его сторону, – мелькнула покрытая волосами нога, – и взгляд ее метнулся прочь.

– Ладно. – Джеймс начал гасить свет. – На этот раз мы будем играть по твоим правилам. Но в один прекрасный день я собираюсь расстелить одеяло на траве и предаться с тобой любви при свете солнца.

«Только не в ближайшие дни», – мысленно отметила Мэгги, охваченная радостью от того, что в экспромте Джеймса относительно будущего нашлось место и ей. В конце концов он не собирается отказываться от своего расположения в ближайшее время.

9

– Не надо, – пробормотала Мэгги, лениво отстраняя щекочущие пальцы Джеймса.

– Ты на мне засыпаешь, – проворчал он.

– Неправда. – Мэгги сладко зевнула и уютно прижалась лицом к курчавым волосам у него на груди. – Я же каждый раз объясняю, что засыпает тот, кто отворачивается.

– А что, похоже, что я собираюсь заснуть?

Мэгги слегка отстранилась, коснувшись затылком его руки, и внимательно посмотрела ему в лицо. Она видела его жесткие губы, а в ее памяти всплывало то чувство, которое они вызывали, прикасаясь к ее коже. Огонек страсти снова вспыхнул в глубинах ее естества, несмотря на пресыщение.

Взгляд ее продолжал исследование, поднимаясь все выше по жестко очерченным скулам, и оказался в плену лучистого света его глаз.

– Похоже, что ты выспался, – недовольно сказала Мэгги.

– Я просто посвежел, – поправил он. – Занятие любовью с тобой дало мне заряд энергии.

Занятие любовью. Его слова эхом отозвались у нее в ушах. Действительно ли это была любовь? – удивилась Мэгги. Действительно ли Джеймс занимался с ней любовью или просто использовал это слово для куда более приземленного занятия? В камине громко затрещали дрова, и она вздрогнула от этого звука.

– Расслабься, – успокоил ее Джеймс. – Это всего лишь сырые поленья.

Она повернулась посмотреть, а Джеймс поправил ее таким образом, что спиной она касалась его заросшей груди, а ее мягкие округлые бедра соприкасались с его животом.

Мэгги не могла сдержаться и сладострастно начала двигаться, улыбаясь при его мгновенной реакции на ее действие.

– Ну-ка, прекрати это, женщина. – Он нежно поцеловал ее в макушку.

– Будет исполнено, сэр. – Она вздохнула, преисполненная блаженства. Никогда еще не была она столь умиротворенной. И другой вздох вырвался у нее, когда Джеймс легонько сжал ее груди, казалось, эхом отвечая на ее чувства.

Она расслабилась рядом с ним, следя за танцем оранжевых язычков пламени.

– Есть что-то завораживающее в огне, – заметила она.

– Х-мм, – согласился он. – Я знаю, что ты имеешь в виду. Когда я был совсем маленьким, мы разводили на берегу костры. И только в это время я мог видеть своих двоюродных братьев сидящими спокойно более десяти секунд.

– А я думала, что ты вырос в Нью-Йорке. – Мэгги внимательно посмотрела на него.

– Нет, мы жили в Оустер Бэй, на северном побережье Лонг-Айленда. Мой отец регулярно ездил в город.

– Да? – Мэгги по крупицам собирала редкостные сведения о его детстве.

– Это было прекрасное старое место, – вспоминал Джеймс. – Моя первая жена росла там же по соседству.

– Х-мм? – Мэгги издала уклончивый звук, мысленно умоляя его продолжать.

– Ее звали Тира. – Звук его голоса стал приглушенным, как если бы его тело унеслось в прошлое вслед за сознанием. – Я ее едва помнил в то время, когда мы росли, несмотря на то что мы были ровесниками. Ее мать была одной из тех богатых женщин, которые ни в коем случае не позволят своей единственной дочери играть с соседскими мальчишками. Тира училась в частной школе для девочек в Бостоне, и я не знал ее по-настоящему до тех пор, пока она уже в выпускном классе не приехала домой на каникулы.

Тон его стал пренебрежительным и насмешливым.

– Я весь, с головы до пяток, влюбился в пару сияющих голубых глаз и головку со светлыми кудряшками.