Свет луны на воде - Хильда Никсон

— Для меня вы состоялись. Это пианино ни разу не звучало после смерти моей матери, если не считать моих неуклюжих попыток.

Андреа поднялась со стула:

— Ваша мама хорошо играла?

— Неплохо, но не слишком эмоционально. Вы куда более экспрессивны.

— Рада, что моя игра не оскорбила ваш слух.

— Оскорбила? Вовсе нет! Даже когда вы делали паузу, чтобы взять нужный аккорд, вам удавалось сохранить очарование музыки. Идите, садитесь сюда, я принесу вам шерри. Какое вы предпочитаете, сухое или полусладкое?

— Полусладкое, пожалуйста.

Андреа присела на диван, наблюдая, как Род подходит к резному угловому буфету. Чем дольше она здесь находилась, тем больше проникалась любовью к комнате. Окна не очень широкие, но высокие. По стенам шли балки неправильной формы, под ними — лепнина. На потолке балок не было, только гипсовые панели цвета слоновой кости.

Род вернулся с подносом — два стакана и графин.

— Надеюсь, вам понравится, — протянул он ей стакан. — Шерри — напиток на любителя.

— Наверное. Я не слишком разбираюсь в спиртном. — Андреа сделала небольшой глоток. — Вкусно. Расскажите мне о вашем доме. Он таким и был, когда вы сюда заехали?

— Таким? Не искушайте меня. Стоит мне сесть на своего конька, вы меня и через месяц с него не стащите. До смерти своими рассказами замучаю.

— Не замучаете. А если мне наскучит, я всегда могу сказать, что уже поздно и мне пора домой.

— Ладно, пеняйте на себя. Это не дом был, а настоящая развалина. Крыша худая, потолок местами обвалился.

— Но не в этой комнате? Тут не видно следов ремонта.

На губах его заиграла задорная мальчишеская улыбка.

— Здешней лепнине всего три года, Андреа.

— Не может быть! Это же очевидно ручная работа, механической аккуратностью нашего века и не пахнет.

— Нет, вы определенно напрашиваетесь! Старая лепнина кое-где сохранилась. Я снял слепки и наделал копий.

— Клей и гуттаперча? Я слышала о таком способе отливки гипса в художественной школе. Продолжайте, прошу вас. Это так интересно!

— Я посчитал, что материалы надо по мере возможности использовать старинные — известь, штукатурка, конский волос для связки. Ну и еще кое-что. К примеру, кирпичи для камина я набрал на развалинах старого дома. Дубовые балки тоже потребовались, и я…

Андреа подперла ладошкой подбородок и внимательно слушала отчет Рода о реставрации коттеджа XVI века.

— Вы должны гордиться им, — сказала она. — И тем, что основную работу сами проделали.

— Я и горжусь, в определенном смысле. Но иногда мне кажется, что место пропадает даром — один человек, восемь комнат, к тому же имеется один весьма существенный недостаток.

— И какой же, если не секрет?

— Рядом нет воды, негде на лодке покататься. До лодочной станции, конечно, всего пять минут на машине, но я редко приезжаю домой раньше семи-восьми вечера, а выйти под парусом очень хочется, хоть ненадолго. В конце сезона яхту надо вынимать из воды и ставить на ремонт, и приходится таскаться на станцию с банками, ведрами, красками, лаками, кистями и тому подобное. — Он невесело усмехнулся. — Только не подумайте, что я жалуюсь.

— Я понимаю, о чем вы. Это все равно что иметь гараж в нескольких кварталах от дома. Ближе воды нет?

— Только Килн-Брод. Запруда прямо за моим садом начинается. По правде говоря, до нее всего четверть акра земли от моих границ.

— Значит, будь протока Мак-Флит судоходной, вы бы могли ставить яхту чуть ли не на пороге своего дома.

— Да, но ведь та четверть акра все же существует. Когда-то у меня была идея прикупить участок и продлить сад, но никто не в курсе, кому именно он принадлежит.

— Понятно. — Андреа бросила взгляд на часы. — Боже, уже почти одиннадцать! Я не встану с утра. Спасибо за прекрасный вечер, Род. Я получила огромное удовольствие.

— Если так, то вы непременно вернетесь.

— О, мне бы очень этого хотелось, но…

— Ничего страшного. Дату назначать не обязательно. Встретимся, когда оба сможем.

Он без лишних слов принес ей пальто и помог одеться. Через десять минут она стояла на пороге своего дома и прощалась с ним, всем сердцем желая, чтобы он нашел предлог задержаться еще немного, но он так и не сделал этого. Вскоре она уже поставила чайник и пошла наверх переодеваться.

В душе у нее все перемешалось. Последние несколько часов она буквально купалась в счастье, но счастье это было мимолетным и, если так можно выразиться, краденым. Где была Моника Дрейк сегодня вечером и в тот вечер, когда они с Родом ходили под парусом? Может, голубки поссорились, а может…

Громкий стук в дверь напугал ее. Сердце подпрыгнуло, и она опрометью кинулась к двери. Он вернулся! Забыл что-нибудь. Пусть хоть на минуточку зайдет, но для нее каждая минутка на вес золота.

Она распахнула дверь, и улыбка ее тут же погасла.

— Джерри! — запнулась она. — Что так поздно?

— Захотелось увидеть тебя, моя драгоценная. — Он чмокнул девушку в щечку, отстранил от двери и закрыл ее. — Настрадалась без старины Джерри?

— Чуть все волосы на себе не повырывала, — ответила она в тон ему. — Я чайник поставила, хотела чаю с молоком выпить, но ты, наверное, кофе будешь.

И Андреа, не дожидаясь ответа, упорхнула в кухню. Щеки ее горели, кровь громыхала в висках, и она чуть ли не ненавидела Джерри. Девушка стучала чашками, стараясь справиться со своими эмоциями — должна справиться, просто обязана, если хочет, чтобы жизнь не стала невыносимой. Не стоит даже думать о Роде. Дружить с ним, конечно, здорово, но ничего, кроме дружбы, между ними быть не может.

— Угадай, кого я встретил в поезде! — крикнул из гостиной Джерри.

— Мужчина или женщина?

— Девушка.

— Из лондонских приятельниц?

Андреа пыталась потянуть время.

— Нет. Местная, — крикнул Джерри.

— Откуда мне знать, с кем из деревенских куколок ты успел познакомиться. Ты мне не рассказывал. — Она принесла поднос и поставила его на столик у огня. — Не тяни.

— Монику Дрейк, вот кого! Мы с ней за одним столиком обедали, правда. Я еле успел к отбытию, и в ресторане только одно свободное место осталось.

Андреа села и взяла свою чашку. Она уже успела совладать с собой и говорила вполне естественно.

— Неудобно было?

— Мне? — хохотнул Джерри. — Ты же знаешь своего старого маэстро, душа моя! Вот она напряженно держалась. Я бы сказал, холодно, но я сумел растопить этот лед. — Он откинулся на спинку и прикурил сигарету. — Заставил ее распить со мной бутылочку шампусика.

— Правда?

— А она совсем не так плоха, — продолжал гнуть свое Джерри. — Рассказала мне о той ошибке на твой счет и о том, как она все уладила. Я рад, правда. В маленькой деревне не стоит с людьми ссориться.