Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси - Василий Седугин

Но Росава уже не слушала купца. Она, точно слепая, побрела ко дворцу, повторяя про себя: «Мстислав женился... Мстислав женился...» Нарушил свою клятву, обманул ее, бросил на произвол судьбы... Как же теперь ей быть, куда деваться? Может, и вправду, как принято у полоцких влюбленных, кинуться вниз с «площадки влюбленных»?..

Сзади шел Михаил, что-то спрашивал, что-то говорил, но она его не слышала. Вошла в светлицу, кинулась в кровать, заплакала горько и безутешно. Все пропало, вся ее жизнь пошла вкось и вкривь. И все из-за того, что поверила коварному обманщику Мстиславу. Нет теперь для нее более ненавистного человека, чем он. Никогда она о нем не вспомянет, вырвет из своего сердца и станет жить, будто его и нет на белом свете! И не такая уж она бедная и несчастная! Она обласкана в княжеской семье, ей оказывают почет и уважение, с ней в любую минуту готов связать свою судьбу сам князь полоцкий, человек искренний и справедливый, который никогда и нигде ее не введет в заблуждение и не обманет...

Несколько дней она ходила сама не своя, избегала людей, замкнулась в себе. Михаил наблюдал за ней издали, боясь приблизиться, сильно переживал. Но потом она стала прежней, ласково обращалась, готова была подолгу гулять с ним, и он не помнил себя от счастья. Однажды она завела его на «площадку влюбленных» и начала пытать:

– А что, князь, часто ты ходил сюда с девушками и признавался им в любви?

– Никогда! Только с тобой.

– Обманываешь, наверно. Нас, девушек, ведь так легко обмануть! Ведь мы верим каждому слову любимого.

– Ах, как бы хотел быть твоим любимым! – воскликнул он искренне. – Я бы всю свою жизнь положил к твоим ногам!

– Все так говорят, – притворно вздохнула она. – А потом оставляют бедных девушек на произвол судьбы, чтобы мы страдали и исходили от тоски по любимому...

– Я никогда тебя не оставлю! Для меня счастье находиться рядом с тобой! Я не мыслю жизни без тебя! – горячо говорил он.

– Неужто, князь, ты так влюбился в меня? – спрашивала она, лукаво поглядывая на него.

– С первого дня, как увидел!

– Так я и поверила! Ведь ты меня даже ни разу не поцеловал...

– Я не смею этого сделать...

– Но ведь все влюбленные целуются. Почему бы и тебе не решиться?

Она видела, какую борьбу пришлось ему выдержать с самим собой, когда он приближался к ней. Наконец оказался рядом и несмело чмокнул ее в щечку. Бедняжка, в свои двадцать лет он ни разу не целовал девушек!

Она потупилась и сказала тихо:

– Князь, я тоже боялась сказать тебе. Но сейчас не в силах таить свою тайну перед тобой и хочу тоже признаться, что тоже люблю тебя...

Он вихрем сорвался с места, схватил ее в охапку и закружил по площадке.

– Осторожней! Осторожней! – смеясь, говорила она. – Мы можем свалиться в обрыв!

– Не свалимся! Мы никуда с тобой не денемся! Мы теперь навеки будем вместе!

– И ты вправду готов жениться на мне? – подталкивала она его к главному решению. – Решишься взять девушку из простой семьи?

– Я готов сделать это хоть сегодня!

– И объявишь на весь дворец!

– Обязательно! Как придем, так сразу расскажу маме!

И было в нем столько искренности, что и она в эти мгновения прониклась к нему теплым чувством.

Княгиня, узнав новость, не скрывала своей радости и тотчас назначила день свадьбы. Затем, оставшись наедине с Росавой, спросила озабоченно:

– Но у тебя был жених, Мстислав. Что случилось?

– Он женился. В женах у него шведская принцесса Кристина.

– Ты сильно по нему тоскуешь?

– Тосковала несколько дней, места себе не находила. Но сейчас, кажется, все прошло.

Княгиня с сомнением посмотрела на нее. Потом сказала:

– Запомни, деточка, Михаила нельзя обманывать. Он – ребенок, он совершенно не понимает и не воспринимает ложь. Ему надо говорить правду или совсем ничего не говорить. Запомни это на всю жизнь. Он и так обижен судьбой, нельзя его обижать еще больше. Это – просто грешно. Обещаешь ли мне быть честной и искренней с ним?

– Обещаю, княгиня.

– Скоро будешь звать меня мамой. А я постараюсь для тебя быть настоящей матерью. Я буду оберегать вас обоих от всех зол, которые могут встать на вашем пути.

– Разве нам что-то грозит?

– Князьям всегда что-то грозит. Вот хотя бы дядья. Будь с ними поосторожней. Они оба шалопаи и бездельники, но себе на уме.

– Но чем я их не устраиваю?

– Как чем? Детей у меня больше нет, на Михаиле род по прямой линии прерывается. Так что правителями княжества в случае чего становятся они. Скорее всего, старший из них, Давыд. А ты можешь родить сына, наследника престола. В таком случае возможность встать во главе Половецкого княжества они теряют навсегда. Разве легко примириться с такой утратой?

– Я буду их остерегаться.

Во дворце начались приготовления к свадьбе. Однажды, когда Росава проходила по коридору, сильные руки схватили ее и затащили в одну из комнат. Оглядевшись, она увидела двух дядьев – Давыда и Глеба. Давыд был черноволосым, с набухшим носом, по которому рассыпалась сеточка кровеносных сосудиков – признак частых и неумеренных выпивок. У Глеба было светлое лицо, на нем выделялись синие глаза с неприятным прилипчивым взглядом. Оба были пьяны.

– Вот, полюбуйтесь на нее: присосалась к нашему дворцу, зараза, и ничем не оторвешь! – со злостью проговорил Давыд, страшно вращая темными глазами.

– Что вам от меня надо? – еле слышным голосом проговорила Росава; так она была напугана, когда попалась в банду разбойников. – Я никому плохого не делала...

– Эта девка, подлого рода-племени, явилась из Новгорода и захотела стать княгиней. И еще говорит, что ничего такого не замышляет!

– Я готова вернуться в Новгород хоть сейчас. Только отпустите меня! – стала умолять она их. – Вы меня можете прямо сейчас увезти, я не буду сопротивляться!

– Ишь ты, какой овечкой прикидывается! Так мы и поверили. Слышь, Глеб, она рассчитывает, что выйдет из горницы, закричит, сбегутся слуги и отнимут у нас! Как бы не так! Слуг мы отослали на рынок, этот дурачок Михаил побежал заказывать себе свадебную одежду, а княгиня еще вчера уехала в монастырь. Так что ты в наших руках, голубушка. Что захотим с тобой, то и сделаем!

– Не надо ничего со мной делать, – пролепетала она. – Лучше посадите в возок и увезите подальше от Полоцка. А там я сама пешком до Новгорода дойду!

– Дойдешь, сейчас дойдешь! – угрожающе проговорил Давыд и направился к ней. – Держи ее крепче, Глеб, мы сейчас положим ее на постельку и накроем подушкой. Пару раз дрыгнет ножками и успокоится.

– Навсегда успокоится, – подтвердил Глеб и схватил ее сзади.

И тогда она закричала, закричала от ужаса, который овладел всем ее существом. Она отбивалась и руками и ногами, но они грубо потащили к кровати. В этот момент у нее молнией промелькнула мысль: если она не спасет сама себя, то ее никто не выручит. Это мгновенье просветления и придало ей силу и смекалку. Каким-то звериным чутьем она угадала то единственное движение, которое могло избавить от убийц. Воспользовавшись тем, что правую руку не стали крепко держать (Глеб перехватывал, чтобы поудобнее взяться), она указательным пальцем ткнула в глаз Давыда. Тот взвыл и ослабил хватку. Этого мгновения было достаточно, чтобы Росава проскользнула между их ног и выскочила в дверь. Ее гнал страх смерти, поэтому действовала она так быстро и стремительно, что братья не успели перенять. Кубарем скатилась по лестнице и выскочила на крыльцо. И тут увидела, как к дворцу подъезжает возок, которым управлял Михаил. Не ожидая, когда он приблизится, опрометью бросилась к нему, вспорхнула на возок к нему и прижалась к груди.

– Что с тобой? Кто-то гонится? – встревоженным голосом спросил он.

– Нет, – еле отдышавшись, ответила она. – Просто ты куда-то исчез, и я соскучилась по тебе!

– Ну что ты! Я всего на часок отлучился.

Росава оглянулась на крыльцо. Там стояли оба брата, смотрели на них. У нее от страха сжалось сердце. Она поняла, что теперь будет трепетать при одном их виде, и решила, что никогда, ни при каких обстоятельствах не останется одна. Она всегда будет или при Михаиле, или при его матери.

Через неделю сыграли свадьбу, а еще через неделю с княгиней случился удар, и она, не приходя в сознание, умерла. Смолкли громкие голоса во дворце, все притихли, затаились, как видно, ожидая перемен. Давыд и Глеб ходили крадучись, точно кошки, загадочно улыбались и перешептывались по углам. Видно было, что чего-то затевали. На Росаву они кидали такие взгляды, что у нее холодом обдавало сердце.

По обычаю, в утренние часы князь проводил заседание Боярской думы. Раньше, когда Михаил садился на престол, место рядом с ним занимала княгиня, она всем и руководила, он же только поддакивал или кивал головой в знак согласия. Когда через десять дней после похорон князь сел на свое место, рядом с ним решительно встала Росава. Среди присутствующих бояр прошло легкое движение, но возразить никто не посмел.