Предсказание - Дин Кунц

— Именно, — кивнула Лорри. — Куда ее только не приглашают! Корпоративные вечеринки, рождественские, бар-мицвы, как-то она выступала перед членами Ассоциации американских библиотекарей.

Мама и папа убрали тарелки для закуски. Подали куриный суп с кукурузой.

— Мне нравится кукуруза, — сказала бабушка Ровена, — но от нее у меня пучит живот и отходят газы. Раньше меня это тревожило, но теперь я могу ни о чем не волноваться. Привилегия преклонных лет.

Папа произнес очередной тост, подняв не стакан вина, а первую ложку супа.

— Будем надеяться, что на суде этот негодяй не сорвется с крючка. Будем надеяться, что его отправят на электрический стул.

Под негодяем, разумеется, понимался Панчинелло Бизо. На следующее утро назначили предварительные слушания, чтобы вынести окончательный вердикт о его психическом состоянии и решить, может ли он предстать перед судом или его следует сразу отправить в психиатрическую лечебницу.

Он убил Лайонела Дейвиса, Носача, Кучерявого и Байрона Меткалфа, председателя общества охраны исторических памятников, которого еще и пытал, чтобы получить информацию о доступе в тоннели под городской площадью.

Кроме того, при взрывах погибли два уборщика, которые работали в здании суда, и бездомный алкоголик, рывшийся в поисках сокровищ в мусорном контейнере за библиотекой. Погибла также и Марта Фей Джитер, пожилая вдова, квартира которой находилась в соседнем со зданием суда доме.

Восемь человеческих жизней — это много, однако, учитывая масштаб разрушений, следовало ожидать, что счет жертвам пойдет на десятки. Но обошлось, прежде всего потому, что эпицентры взрывов находились на два этажа ниже уровня земли, да и часть ударной волны ушла в подземные тоннели. Библиотека, дворец и банк, по существу, провалились вниз, в подвалы, словно их уничтожение организовал опытный подрывник, специалист по разрушению ветхих зданий, призванный следить за тем, чтобы не пострадали другие здания не идущие на снос.

Здание суда по большей части тоже провалилось в подвал, но колокольня упала на соседний дом, оборвав жизнь вдовы Джитер.

Вместе с ней погибли и две ее кошки. Для некоторых жителей Сноу-Виллидж их смерть стала куда большей потерей по сравнению с унесенными человеческими жизнями или разрушением архитектурных памятников.

Панчинелло выразил сожаление по поводу того, что погибло так мало людей. Он сказал полиции, что, будь у него вторая попытка, он добавил бы к пластиту напалм, чтобы поднять огненную бурю, которая уничтожила бы соседние кварталы.

Часть улиц и парка провалилась в секретные подземные тоннели Корнелия Сноу. Один из таких провалов поглотил и мой прекрасный черный спортивный автомобиль с желтыми полосами на бортах.

Помните, я говорил, что мне еще не довелось встретить молодую женщину, которую я смог бы полюбить так же сильно, как «Дайтону Шелби Z», сошедшую с конвейера семью годами раньше? Странное дело, я совершенно не скорбел о потере автомобиля, ни минуты.

Хотя Лорри прекрасно смотрелась бы в «Шелби», ей бы еще больше подошел «Понтиак транс ам» модели 1986 года, не черный, а красный или серебристый, под цвет ее бурлящей души. Или кабриолет «Камаро IROC-Z», модели «Шевроле» 1988 года.

Возникшую передо мной проблему мог понять любой молодой пекарь, которому доверяли выпечку только хлеба и пирожков и платили соответственно. В мире хватало мужчин, которые, только взглянув на Лорри, ежедневно покупали бы ей по «Роллс-Ройсу». И далеко не все эти мужчины выглядели как тролли.

— Будем, — согласился я.

— Ты же не думаешь, что они отправят этого негодяя в какую-нибудь психиатрическую лечебницу и таким образом позволят уйти от заслуженного наказания? — спросил отец.

— Он сам этого не хочет, — ответил я. — По его словам, он точно знал, что делает. Хотел отомстить.

— По-своему, он сумасшедший, — вынесла свой вердикт Лорри. — Но он не хуже меня понимает, что правильно, а что — нет. Руди, суп фантастический, пусть от него и пучит живот.

Бабушка Ровена тут же нашлась что сказать:

— Гектор Санчес, который жил около Брайт- Фоллс, умер, потому что перднул.

Мой отец, конечно же, ее утверждению не поверил:

— Ровена, быть такого не может.

— Гектор работал на фабрике, где изготавливали масло для волос, — принялась вспоминать бабушка. — Волосы у него были прекрасные, а вот здравого смысла явно не хватало. Случилось это пятьдесят шесть лет тому назад, в тридцать восьмом, перед войной.

— Даже тогда такого быть не могло, — упорствовал отец.

— Ты тогда еще не родился, Мэдди тоже, поэтому не вам говорить мне, что подобное невозможно. Я все видела собственными глазами.

— Ты никогда об этом не рассказывала. — Отец подозревал, что история только-только выдумана, но пока не хотел напрямую обвинять бабушку. — Джимми, она когда-нибудь об этом рассказывала?

— Нет, — согласился я с отцом. — Помнится, бабушка рассказывала нам о Гарри Рамиресе, который обварился до смерти, но не о Гекторе Санчесе.

— Мэдди, ты помнишь, что слышала эту историю?

— Нет, дорогой, — признала моя мать, — но что это доказывает? Я уверена, она только сейчас выплыла из глубин памяти мамы.

— Если бы я увидел, как человек умер, потому что перднул, то не забыл бы этого до конца своих дней. — Отец повернулся к Лорри: — Извините, обычно за столом мы столь неаппетитные темы не затрагиваем.

— Вы не узнаете, что такое неаппетитная тема, пока не съедите купленные в супермаркете равиоли, слушая истории о змеиных стоматитах и запахе торнадо, который вобрал в себя содержимое станции переработки канализационных стоков, — откликнулась Лорри.

Бабушка Ровена перехватила инициативу:

— История о Гекторе Санчесе никогда не уходила у меня из памяти. Но только сегодня разговор так естественно коснулся этой темы.

— И чем занимался Гектор на фабрике, изготавливавшей масло для волос? — спросила моя мама.

— Если он, перднув, взорвался пятьдесят шесть лет тому назад, какая разница, что он делал на этой фабрике? — резонно указал отец.

— Я уверена, для его семьи разница была, — твердо заявила бабушка Ровена. — Потому что за эту работу он получал деньги, на которые приобретались еда и все остальное. И потом, он не взорвался, перднув. Такое невозможно.

— Дело закрыто! — торжествующе воскликнул отец.

— Мне исполнился двадцать один год, и мой муж, Сэм, впервые взял меня с собой в таверну. Мы сидели в кабинке. А Гектор устроился на высоком стуле у стойки. Я заказала «Розовую белочку». Тебе нравятся «Розовые белочки», Лорри?

Лорри ответила, что да, а отец недовольно пробурчал:

— Ты просто сводишь меня с ума. Я уже вижу розовых белочек, бегающих по потолку.

— Гектор пил пиво с ломтиками лайма, сидя через стул от этого культуриста. Бицепсы у него были словно окорока, а от татуировок бросало в дрожь. Наименее агрессивным смотрелся скалящийся бульдог на левой руке.

— Ты про Гектора или про культуриста? — спросила моя мать.

— У Гектора татуировок не было, во всяком случае, на тех частях тела, которые не скрывала одежда. Но у него была ручная обезьянка, Панчо.

— Панчо тоже пил пиво? — уточнила мать.

— В таверну Гектор Панчо с собой не взял.

— И где была обезьянка?

— Дома, с семьей. Панчо не любил шум питейных заведений. Предпочитал семейный уют.

Мама похлопала папу по плечу:

— Такая обезьянка мне бы понравилась.

— И вот Гектор, сидя на высоком стуле у стойки, пускает большого «голубка»…

— Наконец-то, — вставил отец.

— …и культурист выражает недовольство запахом. Гектор посылает его, вы понимаете куда, а…

— Этот Гектор был верзилой? — спросила Лорри.

— Пять футов семь дюймов роста, весил фунтов сто тридцать.

— Обезьянка могла бы достойно его заменить, — прокомментировала Лорри.

— Так этот культурист дважды бьет его в корпус, потом хватает за волосы и трижды прикладывает мордой об стойку. Гектор падает со стула, мертвый. А культурист заказывает еще стаканчик виски и просит добавить два желтка, чтобы повысить содержание протеина.

Мой отец широко улыбнулся.

— Так я был прав. Он умер не потому, что перднул. Его убил пьяный культурист.

— Если бы он не перднул, его бы не убили, — стояла на своем бабушка.

Доев суп, Лорри спросила:

— А как обварился Рамирес?

За супом последовало главное блюдо: жареная курица, фаршированная грецкими орехами и черносливом, полента[37] и зеленый горошек, а потом — салат из сельдерея.

Уже после полуночи отец прикатил из кухни тележку с десертами. Поначалу Лорри не могла выбрать между тортом с мандариновым кремом и генуэзским тортом и взяла по кусочку и того, и другого. А потом стала брать с тележки все подряд, благо десертов хватало.