Убей или умри 4 - Саша Токсик

Модест дернулся и обмяк. Понял, куда мы собрались. Даже я, полный нуб в таких делах, и то понял.

* * *

Оказавшись на улице, Мастер махнул мне рукой, направляясь к Гелику. Мерседес тоже мигнул фарами и покатился со стоянки за нами.

— А как же эти? — я мотнул головой назад.

— На обратном пути заберу. — ответил Мастер, — они теперь долго сочинения писать будут, Серёжа ещё и грамотность проверит.

К нему возвращалась привычная весёлость.

— И что теперь с ним будет?

— О-о-о, — протянул Мастер, — он теперь ценный кадр. Это наш свидетель, мы него пылинки сдувать должны.

— Какой свидетель? — не понял я, — в суде?

Мастер посмотрел на меня даже с каким-то ужасом.

— Упаси бог, — покачал он головой, — никаких судов и прокуроров. Сами разберемся. Он нужен, чтобы размотать этот клубочек дальше, и убедиться, сколько у него узелков.

Мастер вёл лихо. Несмотря на метель, наш автомобиль стоял на трассе как приклеенный. На самом интересном месте разговора гелик выскочил на набережную, а потом резко свернул во двор.

Я с удивлением оглядывался, мы были через три дома от квартиры Марины.

— Они тут все квартир понакупили, — Мастер ответил на мой незаданный вопрос. Район элитный, новостройки. Тут половина офиса МосТеха живёт. Странно что ты ещё на улицах никого не встречал.

Да я тут только по ночам и бывал, хотел ответить я. А теперь и вовсе — посторонний.

Мы втиснулись на крохотный пятачок между детской площадкой и мусорными баками, вылезли в едва открытые двери, чтобы не поцарапать их, соседние тачки и пошли к подъезду.

— С 78 по 106-ю, — прочитал Мастер над подъездом.

Он почти наугад ткнул две кнопки. 8 и 6. Тишина. 8 и 7, всё равно пусто. 8 и 6...

— Кто?! — просипел домофон.

Нормальная реакция на звонок в половине первого ночи.

— Горгаз, — моментально среагировал Мастер, — поступило сообщение об утечке… проверяем....

Тру-ляля…тру-ляля… — весело пропела дверь и открылась.

Мы поднялись на третий этаж. Типовая металлическая дверь, с претензией на роскошь. Мастер постучал. Бесполезно. Кнопка электрического звонка тоже не помогла.

Вечеринка у неё что ли? Я прислушался к звукам с той стороны.

… Жёлтые тюльпаны!!! — орало из-за двери, — Вестники разлуки!!!

Божечки, где она отыскала это старьё? Я только сегодня наблюдал за Кристиной Довнер, и такой репертуар абсолютно с ней не вязался. Может, именно это заставило меня насторожиться.

— Что-то не так.

Мастер не стал переспрашивать. Он подобрался, а потом вдруг резко ударил ногой в область замка.

Баммм! Дверь загудела, но даже не двинулась с места. Бамм!!! Бамммм!!!! Бамммм!!!!!!

Я с ужасом увидел, как стальное полотно двери вминается под его ударами. Очевидно, надо знать, куда бить. После очередного тычка замок щёлкнул, и дверь распахнулась.

… ПОМНЯТ ТВОИ ГУБЫ!!!! — вылетело в коридор.

В квартире горел свет, но навстречу к нам никто не вышел. Где-то внутри квартиры вопила музыка.

Мастер достал из кармана пару тонких нитяных перчаток, старательно натянул их на руки и шагнул внутрь.

— Ничего не трогай, — сказал он мне.

Сжав руки в кулаки и засунув в карманы, чтобы не дай бог не ухватиться за что-то машинально я зашёл в квартиру вслед за Мастером.

Уютная прихожая аккуратной и не бедной девушки. На низком кованом столике с гнутыми ножками лежит стопка платежек, сигареты, связка ключей, и еще один ключ с автомобильной сигналкой. Значит, одна из тачек внизу приналежит Кристе. На крючках две шубки, тёмная норковая, и ещё одна, намного более пушистая. Возможно из лисы или белки. Шарфики, сапожки…

Пол застлан таким роскошным паласом, что я еле подавил желание разуться. Свет горит повсюду. Из прихожей видно кухню, там на столе кофейная чашка, какие-то фрукты… еще одно блюдце с недоеденным пирожным. Стул отодвинут. Да что за хрень здесь творится?!

На кухонном подоконнике стоит портативная колонка. Выдёргиваю шнур и в квартире повисает тишина. Мастер оборачивается и укоризненно качает головой. Твою мать, мне же сказали ничего не касаться. Мастер терпеливо находит кухонное полотенце, протирает провод, вешает обратно. Виновато развожу руками, и он кивает в ответ. Говорить в установившейся тишине, почему-то не хочется.

Кристинааа! — зовёт Мастер, — ты здесь? Мы с работы… волновались за тебя… не бойся нас… выходи… ТВОЮ МАТЬ!

Глава 13

— Не входи, — сказал Мастер.

Конечно же, я вошёл.

Кристина Довнер лежала в туалете. Её длинные, стройные ноги торчали снаружи, не давая двери закрыться.

На ногах тапочки. Пушистые домашние тапочки. Один тапочек на правой ноге. Второй куда-то задевался. Почти прозрачная ночная сорочка бесстыдно задралась, оголяя задницу. Левая рука подогнута под тело. Правая вытянута вперёд, словно девушка, падая, пыталась ухватиться за унитаз, но так и не дотянулась. Пышные кудрявые волосы в беспорядке. Из-за этого я не мог увидеть её лица.

Блестя в ярком свете, белый кафель под ней напоминал операционную в больнице.

— Передоз, — констатировал Мастер.

Он наклонился, и немного отвёл волосы Кристины в сторону. Возле её лица растекалась небольшая, мерзкого вида лужица. На губах - пена.

В ноздри шибанул противный кислый запах. Я едва сдержал рвотный спазм. И то благодаря не силе воли, а дикому нервяку.

— Её надо уложить скорее...

— Она мёртвая, Андрюша.

Мастер наклонился, приложил два пальца к шее девушки и кивнул собственным мыслям.

— Смерть отвратительна. Если бы мёртвые могли увидеть себя со стороны, они бы крепче держались за жизнь.

Выдав эту философскую фразу, он снова стал похож на привычного Мастера, шумного и циничного.

— Скоро тут будет очень многолюдно, а пока у нас с тобой есть пять минут, чтобы найти здесь что-нибудь интересное.

Он полез в карман и вытащил латексные перчатки. Надел их, а потом протянул мне пару своих, чёрных, из тонкой шерсти.

— Бережёного, бог бережёт, — Мастер подмигнул мне, словно уже совершенно забыл, про лежащий в метре от него труп. — На, бахилки надень.

Интересное нашлось сразу. На столе в гостиной лежал аккуратный тетрадный лист, исписанный ровным почерком отличницы. Предсмертная записка. В ней Кристина Довнер признавалась в том, что подстроила аварию своей коллеге и конкурентке Марине Скворцовой. Она утверждала, что совершила это "на почве личной неприязни и карьерных амбиций", а потом, после гибели Марины стала