Меня хранит твоя любовь - Джеки Браун

С губ Рози сорвался стон, в голове помутилось. Оказывается, она родилась у законченной наркоманки. Ее отец — поставщик наркотиков. Конечно, Рози не ожидала, что ее биологическими родителями окажутся какие-нибудь миллионеры. Но это?!

Еще не успев как следует осознать всю силу охватившей ее боли, Рози начала перебирать фотографии. Тут не только мать, но и две девочки. Девочки-подростки, разительно похожие на саму Рози.

Больше всего ее убивало то, что Мейсон ей солгал.

У Рози есть сестры. Целых две. Младшие сестры, которых он видел во время визита в Калифорнию. Она проглядела оставшиеся записи, ища указания на автокатастрофу или свидетельство о смерти. Ничего. Наконец Рози отыскала пометку «отказалась встречаться», дважды подчеркнутую красным карандашом.

— Могу я вам помочь? — раздался голос из телефонной трубки, которую она машинально стиснула в руке.

— Нет.

И никто не сможет. Положив трубку на рычаг, она обеими руками вцепилась в волосы.

Итак, ее мамаша жива и абсолютно здорова, живет в Сан-Диего. На фотографии она выглядела типичной заботливой мамочкой. Чистенькая и выглаженная, на заднем фоне — «мерседес» и две столь же ухоженные дочери.

А третья дочь пускай сидит по уши в дерьме. Забытая. Ненужная.

Мейсон ей постоянно врал. Врал напропалую. Даже отказ матери от встречи не так больно ранил Рози.

Она помотала головой, пытаясь проанализировать случившееся. Должны же быть причины, по которым Мейсон утаил эту важнейшую информацию.

Рози встала и, хотя дрожащие ноги отказывались ее держать, направилась к двери.

Обогнув угол стойки, она сразу увидела его, сидящего в углу за столиком вместе с Дианой Сазерленд. Они сблизили головы, обсуждая детали предстоящей избирательной компании. Гонка ожидалась изрядная — по данным предварительного опроса конкурирующая партия отставала от демократов всего на пару процентов от общего числа голосов.

Внезапно Рози озарило. Новый счастливый мир рушился, как карточный домик.

О, у Мейсона имеется достаточно важная причина сохранить ее прошлое в тайне. Рози вспомнила о сенаторе Бертранде, выдающемся федеральном законодателе из Мичигана, нанявшем Мейсона сторожить свою заблудшую дочку. Человек знал все ходы избирательных мероприятий. Знал, что следует преподнести публике, а что хорошенько припрятать в самый дальний угол. Знал, что грязные подробности, касающиеся как самого кандидата, так и его близких, могли перечеркнуть все усилия его имиджмейкеров.

Что может быть грязнее, чем связь с внебрачной дочерью помешанной на крэке наркоманки и поставщика наркотиков? Даже безграмотность и вечное бродяжничество Рози выглядели по сравнению с этим прилично.

Рози повернула назад, снова вошла в контору и рухнула в кресло у стола. Снова начала разглядывать фотографии, но уже ничего не видела за туманом слез.

Корни, пущенные ею за несколько месяцев в Гавани шансов, проросли достаточно глубоко, чтобы их обрыв произошел безболезненно. Но сейчас Рози поняла: тут оставаться больше нельзя.

— Эй, в зале становится шумновато, — сказал Мейсон, открывая дверь. — Ты собираешься… Рози? В чем дело? — Озабоченно сдвинув брови, он подошел к ее креслу. — Что случилось, солнышко?

Она сморгнула слезы, но все же не смогла остановить их совсем.

— Я нашла папку. — Хлопнув по ней, добавила: — Мои сестрички сильно на меня похожи, как ты считаешь?

Краска сбежала с его лица.

— Позволь объяснить…

— Объяснить, почему сказал, что моя мать умерла? Или что у меня никого нет, в то время как существуют две сестры? Целых две! Будь ты проклят! — прорыдала она. — Я доверяла тебе. Я тебя любила…

— Не говори так, словно все в прошлом.

— А о каком будущем может идти речь, если ты меня стыдишься?

— Стыжусь?

— Я ведь дочь наркоманки, Мейсон, — усмехнулась она сквозь слезы. — А ты полицейский. Прямо киношная ситуация.

— Я не стыжусь тебя. Думай о моих мотивах что хочешь, но тут ты ошибаешься.

— Ошибаюсь? Ты действуешь из соображений собственной выгоды. Видела тебя с этой Дианой, как вы строили планы избирательной кампании. Может, она поставлена в известность о моем прошлом и даже посоветовала тебе, как себя вести? Широкая публика не поймет и не одобрит, если выяснится, что ты спишь с такой, как я. Голосов тут не наберешь, особенно среди консервативно настроенного среднего класса. А именно он тебе и нужен, чтобы обеспечить успех выборов.

Он рванулся к ней, но она шарахнулась назад. Его пальцы лишь скользнули по ее локтю.

— Ты не можешь так думать.

— Вот как? А почему ты не захотел, чтобы я ехала с тобой в Калифорнию? Уже тогда беспокоился, что можешь отыскать что-то неподходящее?

— Да, но не то, в чем ты меня упрекаешь. И если ты меня любишь — если любишь хоть вполовину так сильно, как я тебя, — то сама это знаешь.

От его слов что-то внутри ее оборвалось. Ей хотелось верить ему, но жизненный опыт советовал иное.

— Я хочу уйти.

— Куда?

— На улицу. Отсюда. Мне надо подумать.

— Не делай этого, Рози. Не позволяй прошлому разрушить наше с тобой будущее.

Выскочив из офиса, Рози захлопнула за собой дверь.

Где-то в половине одиннадцатого утра следующего дня она снова вошла в таверну. Мейсон уже собирался звонить в полицию с сообщением о ее пропаже. Всю ночь он провел без сна, меряя шагами свою комнату. Злость и беспокойство сменяли друг друга, пока он соображал, куда она запропастилась.

И вот она перед ним, холодная и собранная. Казалось, их разделяет не обычная деревянная стойка, а широкая пропасть.

— Рози, слава богу! — воскликнула Марни, бросаясь к ней с объятиями. И, что совершенно для нее нехарактерно, моментально испарилась из поля зрения.

— Я волновался о тебе, — произнес Мейсон.

— Извини, но мне надо было побыть одной.

— Разве нельзя было хотя бы позвонить?

— Извини, — снова повторила Рози.

Она пришла к решению, понял Мейсон. Манера держаться недвусмысленно говорит об этом: подбородок вперед, плечи развернуты, ноги твердо упираются в пол. И еще он понял, что ее решение вряд ли ему понравится.

— Желаешь пройти в контору поговорить? — спросила она.

Мейсон посмотрел на немногочисленных пока присутствующих. Братья Бэттл уже готовились к очередному бильярдному сражению. Еще несколько парней потягивали колу и мололи привычный вздор. Большой Боб Бэйли разместился на другом конце стойки, сжимая в руке стакан с виски. Марни уселась чуть ближе. Уж у нее-то уши настроены на нужную волну — ничего не упустит.