Воспоминания душегуба: Друг (СИ) - Ставров И. В.

Здоровяк немного успокоился, а его морщины разгладились.

— У нашего народа там, в былой жизни, существовала богиня Айжигаш. Она олицетворяла собой луну и её чтили как богиню мудрости. Когда мы попали сюда, в эти проклятые места, Айжигаш отвернула от нас свой лик! Луна, Слав! Даже луна здесь чужая, ты понимаешь?! Из-за завесы облаков, наши дети никогда не познают, что такое луна!

Я тут же поднял взгляд в небо, силясь рассмотреть её, но вовремя вспомнил, что ещё только вечер.

— Не стоит искать эту предательницу, харип! — рявкнул Менги. — Она того не стоит!..

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — тихо сказал я.

Ответ последовал незамедлительно:

— Кто старое забудет, тому оба глаза.

Помолчали.

— Менги, — медленно начал я. — Откуда вы родом?

— С архипелага под названием Канахусада, но это уже давно не имеет значения.

Я даже слухов о таком месте никогда не слышал. Большая Вода сделала своё дело, и островов давно уже не существовало.

— Признаюсь, до этого момента я считал Большую Воду чем-то вроде сказок. Впрочем, как и большинство людей в мире.

Моих слов Менги не слышал. С горящими ненавистью глазами, он неотрывно смотрел вперёд, силясь рассмотреть что-то за горизонтом.

— Нам пора, — поднявшись одним движением, процедил Менги.

Не став дожидаться, пока я надену на себя тёплые вещи, сын Хуша шагнул на сугроб и исчез. Снег блестел, но Менги исчез, словно его и не было. Разволновавшись, я быстро запахнул доху, надел рукавицы, подтянул повыше шарф и тоже шагнул следом за Менги, тотчас натолкнувшись на него.

— Твою же!.. Я же сказал, что тут время замедлено! Для тебя там прошло полдня, а для меня едва ли миг!

Половину слов из его тарабарщины я не понял, поэтому приходилось догадываться.

— Извини, не привык…

Похоже, ему надо было просто выпустить пар, так как он не слушал моих оправданий, ворча что-то себе под нос. Солнце снова нещадно играло бликами на снегу, отчего пришлось натянуть шапку пониже. До Надежды добрались быстро. Либо действительно дорога назад всегда короче, либо передвижение по своей лыжне сказывается. К этому времени щёки успели превратиться в ледышки. У поселения нас уже ждал Хуша.

— Как твои ноги? Егда тебя к Надежде мой сынку принёс, они были паче обморожены. Мы сделали всё возможное, и ты шёл на поправку. Но когда ты по дурости своей нагим вылез в ночную стужу… Благо, вовремя спохватились, и ты недалеко ушёл. Ноги шибко скверно выглядели, даже подумывали, уже не спасём.

— Так это мне не привиделось!? — удивлённо воскликнул я, незаметно для себя краснея до ушей.

— Нет, дурья твоя башка. Даже полумёртвым ухитрился садануть сынку моего так, что он дале сутки дышать привычно не мог.

Я с удивлением покосился на Менги.

— Не-е-ет, — протянул мужчина, — То был не Менги! Чаво этому лбу станется от твоих затрещин! — Хуша небрежно махнул рукой на здоровяка, гордо скрестившего руки на груди.

— А кого я тогда?..

— Кумекаю же, сынку моего! Эвилулу! Но ты не беспокойся, всё с ним нормально! Чай, не бабёнка, а мужик! Ну ладно, хватит трепаться. Идём, вече ждёт.

— Не удивляйся, у меня пять братьев, харип, — промолвил Менги, когда мы поспешали за спиной Хуша. — Себба, Эвилулу, Сабаф, Даарг и Савтех.

— А вы не путаетесь в их именах? — ляпнул я, сохраняя легенду глуповатого рабочего по имени Слав.

Менги как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил. Я же не решился продолжать натянутый разговор. В иглу, где мы завтракали, собралось несколько человек, расположившихся вокруг заставленного низкого стола с яствами. Едва нос уловил запах еды, живот подал признаки жизни. Несмотря на недавний приём пищи, желудок снова хотел есть.

Надышали в иглу так, что впору снимать верхнюю одежду, что давно сделал Захар, сидевший на дальнем углу стола близ Хуша. Для меня оставалось загадкой, каким образом столько отапливались помещения эти необычные иглу с дырой в крыше, но времени изучить мне пока не представилось.

— Так вот каков новый харип, — сказал старичок, приоткрыв веки и уставившись в меня своими живыми блестящими глазами. — Я — Хам, сын Йерида, отец Хуша и дед Менги. Тебя Славом кличут?

— Точно так, — растерявшись, я даже чуть поклонился дедушке здоровяка.

— Отец, — продолжил прерванный разговор Хуш, — всё же на своём слове стою я, дабы мы оставались в Надежде. Негоже нам совать носы в этот вертеп поганый. Ложиться брюхом кверху твари на радость я не собираюсь.

— И что же ждёт нас, сын?

— Уверен, Боги в скором времени…

— Богам плевать на нас, отец! — не выдержал Менги, а его мощный голос эхом отразился от ледяных стен. — Мы трясёмся здесь, как испуганные кролики, уже 19 яров!

От негодования Хуш резко подался вперед, облокотившись на стол:

— Мы неоднократно высылали киров в пещеру, но никто так и не воротился! Ты предлагаешь пустить под нож весь наш род? Нас осталось совсем немного, Менги! Каждый кир на счету!

— Но Боги не защитят нас здесь, отец! Нас оставили медленно подыхать, как больную свинью!

— Тишина, — как-то вяло проговорил Хам своим тихим голосом с хрипотцой, но неожиданно озеро тишины затопило помещение. — В словах Хуша слышу я водопад истины, — в этот момент Хуша приосанился. — Но и мысли твоего сына подобны ветру — столь же остры и неумолимы. Мы не можем принести на жертвенный алтарь весь наш род, но и медленно гнить больше нельзя.

Он сделал небольшую передышку и с продолжил:

— 19 зим мы жили, надеясь на милость Богов. Уверен, они делают всё возможное, дабы спасти свой народ. Но возьми слово для меня, сын, что есть число 19?

— Оно означает количество воплощений Бургана в мире смертных… — тихо произнес Хуша.

— Это знак, сын. Бурган подаёт нам знак, что пришло время действовать.

— Но что мы можем?

— Именно поэтому здесь присутствуют Захар и Слав, — на нас тут же скрестились взгляды собравшихся. — Поведайте, что же нам делать.

Простым пересказом нашего злоключения не ограничилось. Наперебой киры задавали уточняющие вопросы, такие, как «сколько ударов сердца прошло между касаниями твари?», или «тварь хохотала, или стрекотала?». Были совсем уж глупые, вроде «какая на вас была одежда?» и «вы шли справа или слева?». Как и следовало ожидать, наши ответы не удовлетворили любопытства киров, которые хмурили брови и разочарованно чесали вытянутые затылки.

— Отец, это безумие, — наконец, нарушил тишину Хуша. — Может, погань не трогает людей и чует только киров?

— М-м-м-м… — сросшиеся брови Хама сдвинулись к переносице. — К сожалению, у меня нет ответов…

Снова наступила тишина, в которой был слышен тлеющей фитиль жирника и потрескивающий костёр.

— Значит так, — проскрипел Хам. — Длань Бургана благословит в последний поход отроков наших, — при этих словах зубы Хуша скрипнули, а кулаки сжались. — Вместе с двумя харипами в вертеп отправятся Менги, Даарг и Литос.

— Отец, сие сумасшествие! Не собираюсь я посылать двоих сыновей на погибель верную!

Хам медленно перевёл взгляд на Хуша и прищурился:

— Сын, ты меня слышал. В поход отправляются Менги, Даарг, Литос, Слав и Захар. Харипы должны помочь вам осилить поганую силу твари.

Как я понял, мнение старших здесь было непререкаемым. Взгляды вдруг снова скрестились на нас с Захаром, а нам очень сильно захотелось спрятаться под стол. Мне не нравилось, что на нас повесили такую ответственность, даже не спросив. Мы и понятия не имели, как это получилось и что делать теперь. А может, отказаться? Отказаться и остаться в этих бесплодных снегах на всю жизнь? А то и на всю Эпоху Второго Солнца?.. Вдруг закралась подлая мыслишка. А почему нет? Каргалы меня здесь точно не достанут, а спустя пару месяцев по ту сторону пройдёт несколько лет и все обо мне позабудут. Подожди пару лет в снегах и Ингул с Бритвой умрут от старости. Не успел я развить мысль дальше, как меня прервал Хуша:

— Я понял, отец.

— Кхм… — я прокашлялся и на мне тут же скрестились взгляды всех присутствующих. — Думаю, следует переждать какое-то время, — губы обжигал яд лицемерия, но слов уже не вернуть. — Те люди, что охотились за мной, просто так от своей цели не отступают. К тому же, по вашим словам, я понял, что Захара тоже кто-то преследует?