Чистка. Часть вторая - Эдуард Даувальтер

правой организации и к делам непосредственно не привлекались. Такая группа была не одна, вторую возглавлял Семенн Фрумин, близко знакомый с военными заговорщиками, он имел военное звание бригадного комиссара. Харченко рассказывал: «О проводимой ФРУМИНЫМ работе по созданию террористической группы я узнал при следующих обстоятельствах: летом 1935 года, приблизительно в середине июля ФРУМИН мне позвонил по телефону и попросил меня приехать в институт, где должно было состояться какое-то спортивное выступление. Я согласился. Когда я приехал в институт, меня уже ждал во дворе института ФРУМИН, который пригласил меня на спортплощадку. По дороге на спортплощадку ФРУМИН обратился ко мне с вопросом почему я в выходной день не был у КИРИЛЛОВИЧА /так мы называли АНТИПОВА/ и рассказал мне, что АНТИПОВ разнес его, ФРУМИНА и САЛТАНОВА за бездеятельность.

ФРУМИН был очень расстроен, что заявил – «Я буквально теряюсь, не знаю что делать, АНТИПОВ требует работы, требует от меня боевиков, а у меня не клеется. Я подобрал террористическую группу – из преподавательского состава, но они при выступлениях на Красной площади не участвуют и поэтому АНТИПОВ ругался и предложил подработать две-три кандидатуры из студенческого состава, но со студентами у меня плохая связь и я буквально нахожусь в тупике».

Я успокоил ФРУМИНА, сказав, что он напрасно опускает руки, что не может быть, чтобы среди такого количества студентов нельзя было подобрать двух-трех подходящих людей».

После ареста Харченко, секретарь ЦК ВЛКСМ Павел Горшенин пишет Сталину письмо, которое является образцом того, как предатели топили друг друга, стремясь отвести от себя любое подозрение. Он писал, что арестованный Михаил Салатов контролировал кадровую политику организации и пользовался безграничным доверием главы комсомола Косарева, с которым постоянно пьянствовал. Когда Салтанов ушел в партийную работу, оттуда вернули Евгения Файнберга, который стал новой «правой рукой» Косарева, его ближайшим советником. Горшенин также указал на близкие дружеские отношения Салтанова и Лукьянова, первый споил второго и сделал своим подручным. Член ЦК ВЛКСМ С. Ильинский был назван еще одним подручным Косарева.

Другие вожаки – Ерофицкий, Назаров, Листовский фигурируют в письме, как протеже Салтанова. Бубекин пользовался особым доверием Косарева. Горшенин упомянул Исаака Когана, который был связан с Дмитрием Флоринским из НКИД, который был иностранным шпионом, что даже указывало на связь возможную Косарева со шпионажем. Горшенин наконец делает выводы: «Сейчас разбираясь во всех этих вопросах и фактах, сопоставляя их, невольно начинаешь задумываться – верить ли тов. Косареву? Товарищ Косарев пользуется в ЦК комсомола большим авторитетом. Он часто говорит от имени ЦК ВКП (б). Всегда дает понять, что пользуется у вас доверием и советуется с вами по всем важнейшим вопросам. За все время работы в ЦК я не замечал за ним ни одной серьезной ошибки. А вот сейчас смотря назад, выходит, что т. Косарев много лет был окружен кольцом врагов. Им безгранично верил. На них опирался».109

Во второй части письма он указал на близкую связь Косарева с Антиповым, упомянул, что некоторым лидерам, как Файнбергу высказывали политическое недоверие, но Косарев защищал его. Далее он упомянул, что Харченко имел какую-то связь с американкой. В самом конце Горшенин обвинил Косарева в режиме личной диктатуры, все решения проводил ни с кем не обсуждая, ссылаясь на указания ЦК ВКП (б), которых, скорее всего не было. Это письмо ложилось в дискредитацию главы ВЛКСМ. Автор записки понимал, что рано или поздно Косарева разоблачат и не хотел идти ко дну вместе с ним.

28 июня была арестованы первый секретарь Воронежского ВЛКСМ Мария Давидович, 29 июня первый секретарь Воронежского ВЛКСМ Михаил Грубман. В тот же день был освобождён от должности 1-го секретаря Куйбышевского ВЛКСМ Лазарь Блюмкин, с формулировкой: «Бюро обкома ВЛКСМ и его 1-й секретарь тов. Блюмкин не сумели обеспечить на проходящих комсомольских отчётно-выборных собраниях должную политическую заострённость в оценке работы комсомола, вскрытие и разоблачение чуждых и враждебных элементов в комсомоле».110

Ранее его обвиняли в связи с разоблаченными врагами народа, в том числе бывшим космомольцем Филиппом Ксенофонтовым, очень старым знакомым Сталина, бывшим троцкистом, который сначала поддерживал сталинскую индустриализацию, но кончил правым бухаринцем. 20 июля Блюмкина его исключили из партии и на следующий день арестовали. 26 августа арестовали первого секретаря Калининского ОК ВЛКСМ А. Брандина. 29 июля взяли Арама Шахбатяна (первый секретарь ЦК ЛКСМ Армении),Исраила Артыкова ( 1-й секретарь ЦК ЛКСМ Узбекистана) и секретаря московского ВЛКСМ Александра Шаширина.

После каждого ареста следовал разгром созданных этими людьми заговорщических ячеек. Были арестованы сотни людей, чьи фамилии были названы в ходе допросов. Яркий пример, чистка в Ленинградской организации ВЛКСМ, которая была ячейкой право-троцкистской оппозиции, ее история типичная для многих других комсомольских организаций. Бывший в 1929-1931 гг. первый секретарь ленинградского отдела ВЛКСМ Роман Владимиров пошел на повышение в органы партии, возглавляя районные комитеты Ленинграда, последнее место работы до опалы было секретарем петрозаводского городского комитета ВКП (б) Карельской АССР. Однако в августе в 1937 г. в нем усомнились, а в сентябре арестовали и исключили из партии. 25 сентября он дал признательные показания, где рассказал, что ленинградский комсомол был изначально рассадником врагов. Еще в 1925 г. верхушка местных комсомольцев стояла на позициях зиновьево-троцкистской оппозиции, причем даже низовые организации тоже были за них, так комсомольский актив на заводе Козицкого в основном поддерживал троцкистов. Он назвал имена 16 комсомольцев, которые в тот период стояли за троцкизм, некоторые к моменту признания уже были разоблачены, еще в начале 1930х. Но некоторые сохранили свое положение. За ними стоял штаб из 9 видных комсомольских работников.111

После окончательного поражения троцкистов-зиновьевцев, группа оказалась под ударом, из Москвы приехали комсомольские вожаки, включая Косарева, требуя вычищать комсомол от троцкистов. Сам Владимиров быстро сумел сдвурушничать, изображая из себя лояльного центру комсомольца. Став во главе ленинградского ВЛКСМ Владимиров стал протаскивать в бюро ВЛКСМ таких же двурушников, он назвал восемь фамилий: Меньшутин, Поляков, Назаров (будущий глава саратовского комсомола), Мацилевич, Светиков, Гуревич, Середохин, Федоров. Сам Владимиров, как и его подопечные-сообщники фактически склонились от троцкизма к правому оппортунизму. Они уже не грезили о перманентной мировой революции Троцкого, а хотели реставрации капиталистических отношений.

Ленинградский ВЛКСМ стал кузницей право-троцкистских кадров, кроме вышеупомянутого Назарова, благодаря Владимирову поднялись: глава Псковского комсомола Ию Никитин, Выборгского П. Тубанов, Свердловского П. Мартьянов, а также перешедшие на партийную работу – зав. Сельхозотделом Ленобкома В. Роденков, 1-й секретарь Смольнинского районного комитета и следом завотделом советской торговли Ленобкома Л. Гусев. Последний перед этим с 1931-1933 гг. был первым секретарем ленинградского