Ближний круг «царя Бориса» - Александр Коржаков

…После трагической гибели товарища, случившейся у всех на глазах, команда «Альфы» преобразилась. Появилось боевое настроение, исчезли сомнения. Они стали подтягиваться вдоль забора гуськом и накапливаться вблизи Белого дома.

Я пошел вместе с ними. Рядом со мной был мой друг – Владимир Виноградов, бизнесмен (в 91-м году этот человек тоже нам помогал. Сегодня он под своей фамилией выпускает отличную водку). В модной светло-коричневой тужурке из тонкой кожи и с автоматом в руках, Володя напоминал французского «маки». Он побежал к подъезду, самому ближнему к горбатому мостику, я – за ним. Вошли в подъезд, крикнули:

– Тут никого нет!

Увидев, как мы спокойно вошли в подъезд, к нам стали подтягиваться остальные. Барсуков почти одновременно вошел в Белый дом с другого, западного крыла, с остальной частью группы.

Мы начали обследовать первый этаж. В нос ударил специфический запах – смесь больничного спертого воздуха и вокзального сортира. Значит, воду действительно отключили. Повсюду валялись обрывки бинтов, повязок, ваты…

Осмотрев крыло здания на первом этаже – то самое, которое выходит на гостиницу «Мир», мы поднялись на второй этаж. Там кто-то зашевелился около лестницы, я шагнул вперед, а в это время мой сотрудник внезапно выстрелил из «стечкина». Чуть не ранил меня. Пуля пролетела прямо около уха, и от близкого выстрела я на время оглох на одно ухо (ну прямо как шеф, тоже на одно). Через некоторое время – автоматическая очередь из другого пролета. Туда кинулся один из молодых бойцов «Альфы» и ответил своей очередью… Медленно поднимались выше, осматривая каждое помещение.

Дошли до третьего этажа, и вдруг кто-то открыл стрельбу по окнам здания из крупнокалиберного пулемета. На головы посыпались осколки камней, стекол. Мы укрылись в нише и стали гадать: кто же это устроил? Вроде всех боевиков вокруг здания прогнали. Стрельба продолжалась минут десять, от цементной пыли уже дышать стало нечем. Потом выяснилось: это приехал санкт-петербургский ОМОН и с ходу вступил в бой. Очередной пример несогласованности действий.

От случайной пули омоновцев, увы, пострадал полковник другой спецгруппы – «Вымпела». Его ранило в ногу. Пуля изуродовала коленный сустав, и боевой офицер без боя превратился в инвалида.

Связались с питерскими по рации, объяснили, что стреляют по своим.

На пятом этаже «Альфа» активизировалась. Меня начали оберегать. Впереди шел офицер и постоянно предупреждал:

– Александр Васильевич, подождите, тут опасно.

Ребята поняли, что неудобно повсюду пропускать генерала вперед.

Наконец были обнаружены люди. Они сидели в темноте, с зашторенными для светомаскировки окнами, в небольшом зале заседаний, обреченные, готовые ко всему. Один боец «Альфы» предложили:

– Может, туда гранату бросить?

Я возразил:

– Да вы что! Давайте сначала выясним, кто там находится. Могут сидеть простые сотрудники.

Начинаем выяснять, кто такие. Оказалось, депутаты и технический персонал. Всего около сотни. Среди них, например, был ныне всем известный Иван Рыбкин. У меня до сих пор хранится список всех тех, кого мы застали на пятом этаже.

Образовали своеобразный КПП. Первым обыскивал задержанных боец «Альфы». А я проверял удостоверения и бросал их в спортивную сумку – Виноградов где-то раздобыл ее специально для этой процедуры.

Набралась полная сумка именных удостоверений. У меня их потом попросил посмотреть Филатов, ну и, конечно, ополовинил сумку. За эти прошедшие 10 лет я вернул многим депутатам того Верховного Совета эти удостоверения на память, в том числе и таким, как Иван Рыбкин, Иван Полозков, Алексей Пономарев и др. Осталось около 30 штук. Лежат в сейфе в Госдуме. Если кто-то захочет заполучить их обратно, то, пожалуйста, телефон: 292-87-78.

Среди депутатов была одна женщина по фамилии Виноградова – высокого роста и богатырского телосложения. Еще раньше мы ее прозвали «женщиной с веслом». В советские времена эти саженные белые символы гармоничного развития новой общности – советский народ – можно было встретить в каждом парке или санатории. И эта депутатка напоминала нам знакомое с детства каменное изваяние.

Она кичилась своей близостью к Борису Николаевичу. Всегда к нему подходила на съездах и приемах, старалась встать поближе, сфотографироваться рядом. Соратникам рассказывала, какая она ярая поклонница Президента, как чутко Борис Николаевич реагирует на ее советы. А в итоге оказалась в этой темной комнате Белого дома.

Процедура досмотра продолжалась больше часа. Тех, у кого были офицерские удостоверения или какие-то казачьи или приднестровские документы, отводили отдельно. Особое внимание обращали на руки: если закопченные в оружейном нагаре, а указательный палец натерт от спускового крючка, уводили на первый этаж под охраной…

Ко мне подошел офицер «Альфы» и доложил: внизу, в холле парадного подъезда, находятся Руцкой и Хасбулатов. Никто не знает, что с ними делать. Они встали в середину группы депутатов и сами не выходят. Их опасаются забирать силой. Я спустился на первый этаж. Барсукова там не встретил. Он в это время занимался отправкой в следственный изолятор задержанных генералов – «Временного правительства Руцкого – Хасбулатова» – Баранникова, Ачалова, Дунаева. С Бараннниковым даже успел приватно переговорить: дескать, как тот дошел до жизни такой, что вступил в открытую вооруженную борьбу с Президентом после того, что для него Ельцин сделал.

В парадном подъезде Белого дома действительно находилась большая группа гражданских. Полковник МВД доложил:

– Депутаты окружили Хасбулатова и Руцкого. Что делать? Никто из главных не хочет выходить.

Я спросил:

– Есть автобус со шторками?

– Так точно.

– Подгоняйте прямо ко входу.

Подъехал автобус. Я посмотрел на эту плотную массу и понял: действовать надо решительно. Если зачинщиков не убрать, процесс затянется. У меня за два дня накопилось столько злобы, что выглядел я, наверное, как Бармалей. Плотная человеческая масса стояла тихо, не шевелясь. Лица у всех подавленные, веки опущенные.

Тогда я приблизился к депутатам и металлическим голосом медленно, громко и четко произнес:

– Хасбулатов и Руцкой – на выход!

В ответ – молчание. Помедлив несколько секунд, толпа нерешительно расступилась и выпустила бывших Председателя Верховного Совета РФ и вице-президента.

Ко мне по-военному подошел начальник подразделения охраны Руцкого подполковник Тараненко и высказал просьбу немного подождать:

– Александр Васильевич, извините, пожалуйста, сейчас сотрудники пошли за его вещами, в кабинет.

Руцкой понимал, что его повезут в тюрьму, и заранее приказал собрать вещи. Вскоре действительно принесли такой огромный баул, что я подумал, будто генерал в него и матрас закатал – еле запихнули в автобус.

Хасбулатов был без вещей. Держался он довольно спокойно. Глаз не прятал, только выглядел слишком истощенным и с необычным бледно-болотным цветом лица.

Ни от кого из депутатов спиртным не пахло, и их внешний вид показался мне достаточно аккуратным.

Руцкой, не поднимая глаз, молча, с вещами прошел в автобус. Зато, пока ждали его вещи, я заметил ненавидящий, просто испепеляющий меня взгляд человека с усиками и в черном берете с красным треугольником, в черном комбинезоне без знаков различия. Что-то знакомое в нем почудилось. Надо сказать, что, по некоторым сведениям, большую роль в мятеже сыграл Баркашов. Я его в глаза никогда не видел, только слышал о нем. Поймав взгляд человека в черном, я подумал: «Уж не Баркашов ли это?» – и скомандовал:

– Взять и этого заодно.

Уже в автобусе я вспомнил, что знакомое лицо принадлежит генералу Макашову. Небритым и осунувшимся, в берете, его сразу признать было нелегко. Спустя годы, уже будучи депутатом Госдумы, я часто встречал его на заседаниях Комитета по обороне (мы работали в нем). Со мной он не здоровался, неизменно суровый, неузнающий взор скользил мимо…

Руцкой дважды сдавался в плен в Афганистане. Пока ждали его вещи, я ему сказал:

– Генералы трижды в плен не сдаются. Иначе это не генералы.

Он ничего не ответил. Руцкой носил звезду Героя Советского Союза. Героя из него сделал Горбачев. В период показушной кампании в спешном порядке искали, кого бы еще из высшего руководства наградить в оправдание этой бессмысленной афганской эпопеи. Нашли несостоявшегося «водителя самолета».

…Наконец усадили всех в автобус. В салон подсели «альфисты», Барсуков, Захаров. Договорились ехать в сопровождении бронетранспортеров. Через всю Москву повезли «компанию» в Лефортово. Десантники открыто сидели на боевых машинах, над их головами развевался российский флаг.

Довезли всех до Лефортовской тюрьмы без происшествий. Руководителей мятежа приняли, проводили к следователям.

В тюрьме я тогда оказался впервые. (Впоследствии, будучи депутатом Государственной думы от города Тулы, я неоднократно посещал тульскую тюрьму, находящуюся в центре города, хотя, по словам руководства УЮ-400/2, ее никогда не посещали высшие руководящие лица области, города и даже района, я уж не говорю про депутатов, ну это к слову, и совсем не к тому, что от тюрьмы и от сумы не зарекаются…) Нас пропускали внутрь через своеобразные шлюзы. Заезжаем в один шлюз, ворота закрывают, а с другой еще не открыты, отсекая и от вольной жизни, и от тюремной одновременно. Проверяют документы и затем пропускают в другой шлюз.