Можно ли обижать мальчиков? - Yelis
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не помню. Но вроде бы не было. — вот ведь хитрая какая, я чуть было не проболтался про свою маму.
Вот и к ней уже подбираются. Что же мне делать? А вдруг на мне испытания какие проводят? Используют, так сказать, как подопытную крысу — вспомнились мутноватые ощущения, что меня вроде как били током. Может и чувствительность от этого повысилась? Отработают на мне разные эксперименты, а потом будут из своих солдат терминаторов Т-80046 делать, чтобы нас захватить или уничтожить.
— А это лечится?
— Всё лечится, Слава, ну почти. — прошлась по голове женская рука. — А твоё состояние, я думаю временное, вызвано, скорее всего, сенсорным шоком после удара молнии во время грозы. Тебя и лечить-то особо не надо. Со временем всё само пройдёт. А где ты живёшь? Кто твоя мама?
Вот зубы заговаривает — сенсорный шок, удар молнии. Сами вы удар молнии, причём неоднократный. Надо поменьше уши развешивать, языком трепать, и при первой же возможности линять отсюда:
— Не помню я, Мария Степановна. — прошептал я подавленно. Так, добавим побольше драматизма и паники! — Кроме лавочки я вообще ничего не помню!
— Ну не расстраивайся. Тебе нельзя нервничать. — рука Марии Степановны снова прошлась по моей голове. — Так бывает. Со временем твоё состояние нормализуется, и ты всё вспомнишь. А пока лежи — отдыхай, восстанавливай силы. А ещё лучше — поспи.
Мария Степановна проверила показания приборов и отошла от кровати:
— Лена, чайную ложечку сиропа валерианы нашему пациенту — пусть немного успокоится и поспит. Я по-прежнему у себя в кабинете.
— А ты, Люда, иди уже домой отдыхать. Две смены подряд на ногах провела, а тебе скоро опять заступать на дежурство. — добавила заведующая, выходя из палаты.
Меня действительно потянуло в сон после ложки ароматного сладковатого сиропа. Уже засыпая, я услышал, тихий диалог подруг:
— Пока, Ленчик, я пошла.
— Давай, Людка, пока-пока!
* * *16:15.
— Пока, Ленчик.
— Давай, Людка, пока-пока!
Что такое? Эти фразы и этими же голосами я уже слышал. Дежавю47? Или мне снится прощание медсестёр? Я даже головой помахал. О, лепота! Не кружится совсем — значит иду на поправку.
— Проснулся наш герой! Ну, ты и горазд спать! — узнал я голос медсестры Люды. Теперь понятно, если Люда осталась, то ушла Лена. А я проспал всю её смену. — Шкодничать не будешь, пока я зову Марию Степановну?
Я снова покачал головой из стороны в сторону.
— Я быстро! — донеслось уже из коридора.
Пока Людмила бегает за Марией Степановной, я решил прислушаться к себе. Никаких негативных изменений я не ощутил. Ничего у меня не болело, голова не кружилась, самочувствие отличное, настроение бодрое. Слабость только по всему телу и ощущается оно как-то не так, как обычно. А в чём эта необычность выражается — непонятно. И пить хочется. Что я там выпил в прошлый раз — пятьдесят грамм воды и всё. А к чему отнести пять граммов сиропа — к питью или еде? В принципе неважно — кушать тоже хочется.
Впрочем, нет — изменения были. Разговор медсестёр и дальнейший монолог Людмилы уже не так сильно били по ушам. Может из-за того, что они находились не рядом со мной, а может чувствительность моя повышенная приходит в норму. Нос неприятные запахи почти не чувствует — адаптировался самым первым. Да и спина не так страдает от лежания на твёрдой кровати. Значит, права была Мария Степановна — нужно просто подождать и всё само собой образуется.
А вот и она вместе с Людочкой вошла в палату.
— Здравствуйте, Мария Степановна! Богатой будете! — первым произнёс я.
— Здравствуй, Слава! — удивлённо поздоровалась женщина, подходя ко мне. — Как ты узнал, что это я — не спрашиваю. Скорее всего, Людмила сказала, что идёт за мной. А почему буду богатой? Может я уже миллионерша?
— Думал о вас только что. Вот почему! А миллионерши в больницах даже завотделениями не работают.
— Хм — логично! И что же ты обо мне надумал?
— Правы вы были. Чувствительность моя, похоже, уменьшается. Звуки уже не такие громкие, запахи не такие противные, спина меньше чешется. А вот кушать сильнее хочется. И пить тоже.
— Настоящий мужчина! — засмеялась Мария Степановна. — Не успел проснуться, а кушать ему уже подавай. Кроме голода и жажды больше ничего не тревожит?
— Нет, больше ничего. С голосом только что-то не то. Я и не говорю толком, а то ли шепчу, то ли хриплю — сами слышите. А ко мне никто так и не пришёл?
— Слышу, слышу! — вот это у неё получилось. Прямо как в «Ну, погоди!». Даже интонации те же. — Открой рот и скажи: «А-а-а-а!» Я посмотрю.
— А-а-а-а! — просипел я.
— Так. Ну, кроме небольшого обезвоживания я ничего не вижу. Восстановишь водный баланс — и всё пройдёт. — услышал я диагноз врача после осмотра. — А чувствительность сейчас проверим. Ты, Вячеслав, крепко зажмурь глаза. Сделал?
Я кивнул головой.
— А ты, Люда, включи вон тот светильник! — указала рукой врач. — И будь готова его сразу выключить.
Послышались удаляющиеся шаги медсестры и щелчок выключателя.
— Ну как — ничего не беспокоит?
Поняв, что Мария Степановна спрашивает меня, я покачал головой.
— Хорошо! А теперь, Слава, медленно открывай глаза и говори мне, что ты видишь.
Потихоньку, как и просили, разлепив веки, я уставился в ту же темноту, что была и раньше. Опять пришли мысли о слепоте, и сердце тревожно задёргалось в груди:
— Ничего не вижу.
То ли услышав отчаяние в моём ответе, то ли, углядев что-то на моём лице или в показаниях стоящих рядом приборов, Мария Степановна поспешила меня успокоить:
— Спокойнее, спокойнее, Славик! Всё будет
