Антарктида: Четвертый рейх - Богдан Сушинский

– Но если уж вы столь добры и столь щедры на предсказания, – решил пойти ва-банк фон Риттер, – то назовите имя того, кто станет Повелителем Рейх-Атлантиды.

Эфирный Наставник не ответил, и тогда фон Риттер, поняв, что молчание его становится слишком «дипломатичным», попытался подсказать:

– Им, конечно же, станет Адольф Гитлер?

– Нет, – решительно возразил Эфирный Наставник.

– Не Гитлер?! – взволнованно переспросил барон фон Риттер, предчувствуя, что именно он может стать первым посвященным в одну из величайших тайн Третьего рейха, в его провидческую судьбу.

– Адольф Шикльгрубер им не станет, – после некоторого колебания все же последовал ответ Эфирного Наставника.

– Но почему?! – удивился барон фон Риттер, обратив внимание на то, что Эфирный Наставник назвал истинную фамилию фюрера.

– У Шикльгрубера – иное предназначение и иная судьба. К тому же земной путь его приближается к завершению.

– Но каждому германцу понятно, что судьба Гитлера исторически, самим космосом, связана с судьбой Германии.

– Не каждому. Есть немало офицеров, генералов и даже, фельдмаршалов, которые уход фюрера из судьбы Германии сочли бы величайшим благом. И очень скоро вы в этом убедитесь.

– Простите, – с ужасом в глазах проговорил фон Риттер, – но вас, очевидно, неверно информировали относительно ситуации в рейхе. То, о чем вы говорите…

– Спустя несколько месяцев вы будете говорить о том же, – перебил его Посланник Шамбалы, – но уже как о свершившемся факте.

– Вы хотите предупредить нас, что фюрер погибнет?! – теперь уже вслух вырвалось у фон Риттера. – Вы допустите это?!

– Я не наделен высоким правом определения его дальнейшей судьбы, – сухо и безучастно парировал Эфирный Наставник, и командир «Швабенланда» штандартенфюрер СС барон фон Риттер почувствовал, что атланту совершенно безразлична судьба того, кого они, германцы, воспринимают как своего бого-фюрера.

Она, судьба их фюрера Великогерманского рейха, совершенно безразлична Эфирному Наставнику, а значит, следует полагать, и всему руководству Новой Атлантиды – вот что открылось фон Риттеру в эти минуты!

– Но если вы допустите, что фюрер погибнет, – вслед за ним погибнет и вся Германия. Коммунисты в союзе с англо-американцами попросту растерзают ее. Нет, без фюрера Германия немыслима.

– Без фюрера немыслима только та Германия, которая под этого фюрера сотворена. Но ведь история Германии не с рождения Адольфа Шикльгрубера начиналась, и не со смертью его должна завершиться.

– Вы, естественно, правы, если говорить о Германии вообще. Но ведь сейчас все мы имеем дело с той Германией, которая сотворена гением фюрера, и никуда нам от этого не деться. Германский народ вынужден будет гибнуть вместе с этой, нынешней, совершенно конкретной, гитлеровской Германией.

– Вы требуете, чтобы я сохранил вашего фюрера? – с тенью раздраженности в голосе поинтересовался невидимый собеседник фон Риттера, давая понять, что даже у такого эфирного создания, как он, тоже есть терпение, злоупотреблять которым никому не позволено. – Так это не в моей воле.

– Знаю, что не в вашей. И вы даже не догадываетесь, в чьей именно, – не стал щадить его самолюбия фон Риттер. – Но поскольку вы пытались то ли предугадать, то ли предсказать…

– Я не стану предсказывать ни будущее Гитлера, ни будущее Германии.

– Почему бы и не предсказать его, – легкомысленно поинтересовался фон Риттер, – коль уж мы собрались здесь столь высоким собранием?

– Это невозможно.

– Но и начинать строительство, нового, Четвертого, рейха без фюрера – тоже невозможно. Безнадежное это занятие – вот что я вам, высокое собрание, доложу, не прими, океан, душу мою!

– Вы правы: строить новый рейх без фюрера вам, германцам, привыкшим к обожествлению своего вождя, было бы очень трудно. Поэтому Повелитель и Высший Совет Страны атлантов подарят вам фюрера.

– Что значит «подарят»?

– Это значит, что у вас будет фюрер, – последовал убийственно лаконичный ответ.

– То есть это будет не германец? – тихо ужаснулся барон фон Риттер. – Я, старый морской бродяга, так понимаю, что это будет либо атлант, либо посланец Шамбалы?

– Ответ на этот вопрос вы сможете получить только из уст Повелителя. Если только он сочтет нужным отвечать на него, – сразу же, словно бы произнося ритуальную фразу, уточнил Эфирный Наставник.

– Но имею ли я право задавать этот вопрос? Я ведь всего лишь командир корабля.

– У вас появится такое право как у Духовного Хранителя Священных Истин Рейх-Атлантиды, – последовал ответ. – И потом, вы ведь уже задали его.

Риттер хотел уточнить, что он имеет в виду: уж не присутствует ли при их разговоре сам Правитель Внутреннего Мира Этлен Великий. Однако представавший перед ним экран вдруг издал негромкий, очевидно привлекающий внимание, сигнал, и барон увидел, как вершина огромной золотой пирамиды, рядом с которой зависал их летающий диск, разделилась на четыре золотисто-огненных лепестка, словно бы пыталась поглотить их корабль. И, похоже, что она и в самом деле способна была совершить такое поглощение.

«Благословенный Космосом Правитель Внутреннего Мира и члены Высшего Совета Страны атлантов готовы принять вас, барон фон Риттер!» – наконец вновь услышал он голос Эфирного Наставника, прозвучавший в его мозгу, его сознании после долгого, томительного молчания.

20

Октябрь 1943 года. Германия.

Замок Вебельсберг в окрестностях Падерборна, земля Северный Рейн-Вестфалия.

Сразу же за территорией замка дорога стала уводить к небольшой возвышенности, амфитеатром окружавшей широкую, усеянную шпилями соборов и островерхими черепичными крышами, долину. Оголенные ветрами поздней осени деревья напоминали мачты сгоревших кораблей, а руины заводских цехов на окраине Падерборна – остовы этих же кораблей, только уже выброшенных на отмель у подножия прибрежных гор.

– Они уничтожат этот прекрасный старинный город, – не удержался доктор Ридэ, когда машина проезжала мимо всего того, что осталось от заводских цехов. – Они его уничтожат.

Думаю, что они прилетают сюда только потому, что здесь находится институт «Аненербе». Это месть, демонстрация презрения ко всем тем предсказаниям «аненербистов», следуя которым фюрер решился напасть на Францию и на все остальные страны.

– Но что-то я не заметил, чтобы они бомбили сам замок Вебельсберг, – заметил Родль. – Ясное дело, его охраняет две батареи зенитных орудий, однако союзники нападали и не на такие объекты.

– Ни институт «Аненербе», ни наши секретные лаборатории, как и наши Лебенсборны,[53] атаковать с воздуха, а тем более – разрушать они не спешат. Им бы очень хотелось захватить эти учреждения вместе со всем тем научным материалом, который в них накоплен.

– Существуют какие-то предпосылки для таких выводов?

– Этого требует элементарная логика борьбы идеологий. Вот почему следует ожидать, что эти организации подвергнутся атакам парашютистов. Наподобие того, как вы, господин Скорцени, атаковали горный отель «Кампо императоре», в котором неблагодарные итальяшки держали под стражей своего дуче.

– Из всего того, что вы только что произнесли, меня заинтересовало только одно, – прогромыхал своим прерывистым, гортанным полубасом Скорцени. – Почему вы упомянули Лебенсборны?

– Я не знал, что их нельзя упоминать. Прошу прощения, господа.

– Не в этом дело. Почему упомянули их именно вы и именно сейчас, после нашего разговора?

– Потому что, если мы всерьез решили заняться созданием новой нордической расы в Новой Швабии…

– …Или где бы то ни было, – предусмотрительно уточнил Скорцени, помня, что в машине есть еще и водитель.

– Нам придется воспользоваться жертвенностью тех женщин, которые в этих Лебенсборнах зачинали, и прекрасной наследственностью тех детей рейха, которых они уже произвели или еще только произведут на свет. И потом, таковым было одно из условий. Разве вы об этом не знаете?

– Каких еще условий? Вернее, чьих? – резко оглянулся Скорцени, сидевший рядом с водителем.

– Ну их, тех… – замялся доктор Ридэ. – О которых так много, страшась своих собственных слов, говорил обер-лейтенант Шульрихтер.

– О ком именно он говорил?! – взъярился Скорцени. – Вы можете говорить членораздельно? И никаких псалмопений по этому поводу, дьявол меня расстреляй, никаких псалмопений!

– Так вам что, в самом деле ничего не известно о том, что?..

– Стоп! – резко вмешался Родль, предвидя новую вспышку ярости своего шефа, а также помня о том, что в машине находится водитель, пусть даже сто раз проверенный. – Кажется, мы увлеклись, господа. Почему бы нам не продолжить разговор за кружкой пива?

Два ближайших к замку Вебельсберг ресторанчика они пропустили уже по настоянию Скорцени: в них наверняка часто бывали сотрудники института «Аненербе», а значит, там могли усердствовать агенты гестапо или абвера. Шеф отдела диверсий РСХА спасается от агентов гестапо и абвера! Это могло бы выглядеть забавно, если бы не одно «но»: Скорцени вдруг вспомнил свое собственное напутствие молодым выпускникам специальных курсов особого назначения «Ораниенбург»: «Настоящим профессионалом разведчик становится только тогда, когда и в своей собственной стране приучается жить так, как полагается жить на вражеской территории, а в организации, в которой он служит, – вести себя, как в стане врагов».