Бриллиант - Сара Фокс

Когда он вернулся? Он отсутствовал так долго, и я уже начала верить, будто больше не увижу его. Я надеялась, что он забыл о нас, даже представляла себе, будто он утонул, пересекая океан, или его жестоко убили на какой-нибудь глухой нью-йоркской улице. Я подошла на цыпочках вперед к отверстию в увитом плющом заборе, чтобы посмотреть, что происходит внутри. Мои пальцы стали мокрыми, поскольку коснулись листвы, а в нос ударил запах сырой земли. Но я смогла разглядеть только вытянутую бледную руку с длинными и изящными пальцами, однако и одного этого было достаточно, чтобы понять кто это. Он взял мамину руку, и я услышала обрывок фразы:

— …это не будет длиться вечно. Я слышал, что она собирается вернуться в Виндзор в течение месяца, и скоро этот плащ и кинжал, вся эта маскировка будут не нужны для того, чтобы входить в мой собственный дом.

— А что с Чарльзом Эллисоном? — спросила мама. При упоминании этого имени у меня екнуло сердце.

— О, он знает свою роль очень хорошо. Что следует делать, а чего нет. Нам нечего опасаться. Алиби железное. Еще немного, и наши приготовления будут завершены, — Тилсбери издал короткий смешок. — Верь мне, Ада. План безупречен.

Наклонившись вперед, я мельком увидела его лицо, и, если бы я не знала его голос или не видела этой руки, его маскарад, возможно, ввел бы меня в заблуждение. Он выглядел так: длинная шелковистая темная борода и низкая шляпа с широченными полями, натянутая прямо на его черные брови. Однако те горящие глаза, тот гипнотический пристальный взгляд было невозможно не узнать.

Позже, когда они с мамой шли по переулку, Тилсбери начал горбиться и прихрамывать, а мама снова натянула на голову платок, сгорбилась и заковыляла рядом.

Сбитая с толку и расстроенная, я поползла назад к проходу и немного выждала на случай, если кто-нибудь еще скрывался поблизости. Затем, приподняв юбки, я продолжила свой путь по грязной и неровной дороге. Мои неловкие и неумелые следы отпечатывались в глубокой липкой грязи. Надеясь, что услышу, если они возвратятся, я прошла сквозь низкие скрипящие ворота и остановилась у двери, рядом с которой под козырьком висел изогнутый запятнанный медный звонок. В ближнем саду, неопрятном и запущенном, в темной тени позади высокой тисовой ограды, росла только сорная желтая трава, а в цветниках были лишь голые стебли и коричневые сорняки, пахнувшие плесенью. Зашторенные окна, указывали на то, что этот дом давно забросили, оставили гнить.

Не знаю, что бы я сказала, если бы кто-нибудь ответил на мой стук. Не услышав внутри ни звука, я постучала снова, на сей раз значительно громче. Прижав ухо к блеклой облезающей краске, я поняла, что в доме никого нет. Если бы я заметила что-либо, я бы, наверное, сразу убежала. Но, поскольку этого не произошло, я, испытывая непреодолимое любопытство, обошла вокруг по направлению к обратной стороне доме, где, как и надеялась, оказался другой вход.

В конце сада, за высоким гниющим забором, находился луг, поверх высоких домов я разглядела раскинувшуюся Лонгвок с ровными рядами только что покрывшихся зеленью деревьев. По мрачному чернеющему небу неслись облака, дул сильный ветер. Длинные пряди волос выбились из-под моей шляпы, щекоча и жаля мои щеки, словно предупреждая. Скоро могла начаться буря, и я должна была действовать быстро или же сразу отправляться домой.

Вытерев ботинки о маленькие заросшие травой камни, чтобы счистить большие комья, я потрогала старую ржавую щеколду на двери и обнаружила, что она, точно так же, как и ворота сада, не заперта. Уже через минуту я была в прогнившей, заплесневшей и плохо освещенной комнате для мытья посуды, которую, ко всему прочему, украшали каскады плотно висящих паутин, ужасно сальных, полных бесчисленных маленьких куколок высушенных насекомых. Скорчив гримасу при виде расположившегося высоко в углу огромного черного паука, я с отвращением сплюнула, пытаясь очистить нос, глаза и рот от мерзких, цепляющихся нитей, тщательно вытирая и счищая их липкие серые остатки на руках и рукавах.

Быстро направившись дальше, в узкую тесную прихожую, по обе стороны от себя я увидела две комнаты, которые разделяла одинокая исхоженная лестница. Ничто не указывало, что дом обитаем.

Казалось, здесь можно было расслышать, как в сгустившемся мраке скребется мышь. Очаги давно не использовались, а старая изъеденная червями перекладина стула годилась только для растопки. Оглядываясь вокруг и внимательно вслушиваясь, я аккуратно коснулась лестничных перил и вдрогнула, посадив занозу. Маленькая прихожая наверху вела еще к двум комнатам. Первая оказалась совсем пустой, на ее стенах почти облезла краска, оконное стекло было разбито, а оконный проем затянут старой коричневой тряпкой. Вторая же комната стала исключением в этой лачуге. Около одной стены здесь стояла большая железная кровать, возвышавшаяся на квадратных деревянных блоках. Напротив находился обшарпанный сосновый буфет с незакрытыми дверцами, набитый поношенной мужской одеждой. Камин был теплым, а тлеющие угольки все еще алели в очаге. Грязная тарелка, кувшин с небольшим количеством воды, бутылка вина, половина ломтя хлеба, небольшое количество сыра и куски холодного мясного пирога — все это лежало на узкой полке. Как раз такой набор был у нас с мамой сегодня на завтрак, именно это она и несла в сумке.

Под окном стоял накрытый другим одеялом низкий стол, на котором в беспорядке валялись бумаги, ручки и книги. Мне попались на глаза некоторые названия — «Тайные искусства», «Ясновидение и гипноз», «Вдохновение гипноза» — все они могли принадлежать только ему. И повсюду здесь был его запах: крепкий, мускусный и тяжелый. Меня мутило от этого зловония, висевшего в воздухе столь же ощутимо, как при физическом присутствии самого человека, что напоминало мне о том, насколько я рискую, так как в любой момент они могли возвратиться. А если бы так и случилось, куда я могла бы убежать? У меня начала сильно кружиться голова. Я присела на кровать, почувствовав, что падаю в обморок. Прошло некоторое время, в течение которого я видела только яркие белые вспышки, борясь с приступами тошноты, наконец приступ прошел, и, пока я одной рукой лихорадочно вытирала пот, стекавший холодными каплями с бровей, другой рукой я наткнулась на что-то, выступавшее из-под матраца. Приподняв его, я увидела странный предмет, напоминавший редкие изогнутые лесные сучья. Заинтригованная, я отдернула край одеяла и попыталась его высвободить, но он застрял. Тогда я потянула и услышала звук рвущейся ткани, раздававшийся в унисон моему ворчанию. Встав и отойдя в сторону, я рассмотрела предмет, который теперь лежал передо мной. Мне показалось, что у меня плавятся мозги, поскольку то, что появилось передо мной, являло собой большую пару рогов, прикрепленную к грубо сделанному шлему с кожаными завязками и застежками, которые свободно болтались вместе с проволочным шиньоном с длинными старомодными локонами. Я никогда не видела ничего подобного… кроме одного случая, произошедшего совсем недавно. На зубчатых стенах Виндзорского замка, на голове Херне-охотника, который стоял, воя, как демон, той ужасной снежной ночью. Значит, он не являлся фантомом. Это, должно быть, был Тилсбери! Но зачем?