Любовь в мегаполисе. 3. Мы не подходим друг другу (СИ) - Князева Марина

Даша предложила мне подразнить Даню, пофлиртовав с кем-нибудь из ребят. Но мне эта идея не понравилась. Я помню нашу первую вечеринку, да и кандидатур для флирта не было. Разве, что Макеев? Но я его боялась. Его скользкий взгляд не оставлял меня равнодушной. И ни одна из эмоций, испытываемых к нему не была положительной. Мне был он неприятен, но я не боялась его. Потому что раньше всегда рядом со мной был Даня. И я всегда чувствовала себя защищенной.

Когда Даня написал сообщение и попросил принести сок, я была где-то за гранью реальности. Потому что идея Даши засела в моей голове. И я честно не собиралась делать ничего подобного, но, когда ставила овощи на стол, все же подняла глаза и поборов отвращение, улыбнулась Макееву. На что он тут же отреагировал ленивой улыбкой. И столько на его лице было победы, что можно подумать, что я не просто улыбнулась ему, а позвала уединиться, как минимум.

Реакция Дани была мгновенной. Он схватил меня за руку и процедил:

- Пошли поговорим.

При этом он улыбнулся всем голливудской улыбкой, давая понять, что у нас все в порядке.

Он не был пьян. И я чувствовала себя какой-то куклой рядом с ним, у которой нет права вообще ни на что. А ведь раньше я никогда не была трусихой и всегда чувствовала себя свободной в своих желаниях и мыслях. Эта безответная любовь к Яроцкому сделала меня слабой и уязвимой. Но так больше не может продолжаться. Да и нет у него на меня никаких прав, чтобы вести себя так по-хамски.

Когда мы отошли на приличное расстояние, откуда нас не должно было бы быть слышно, я резко выдернула свою руку из Даниного захвата.

- Отпусти! – зашипела я.

Даня окинул меня недобрым взглядом:

- Ты чего себе позволяешь?

- То же самое, что и ты!

Даня дышит глубок, но ровно:

- Давай. Иди в дом и посиди там. Не хрен тебе тут делать.

- Что? Яроцкий! Ты вообще обнаглел? Надо тебе, вот и иди сам в дом. Можешь кого-нибудь из этих куриц зацепить за собой! – я стараюсь говорить тихо, но эмоции переполняют меня.

Этот псих решил командовать мной. Вот уж хрен ему.

- Я сказал, чтобы шла в дом!

- Да в чем дело, рыжий? Я тебе мешаю что ли?

Наши лица так близко друг от друга, что даже воздух вибрирует от наших высказываний.

- Мешаешь! И лучше будет, если ты посидишь дома.

- Нигде я не буду сидеть. Если я уйду, то до завтрашнего утра точно. С удовольствием уеду в клуб или еще куда-нибудь. Ты мне тоже надоел до чертиков, и я хочу развеяться, так как хочу.

- А ты ничего не попутала?

Даня снова берет меня за руку и притягивает к своему телу. И вот вроде бы ничего необычного, но я чувствую каждую его клеточку, даже через одежду. Меня словно током бьет от его прикосновений.

- Потрахаться захотела? – его глаза смотрят на мои губы, и я непроизвольно облизываю их.

- Ну, что ты, Яроцкий. Я же страшненькая. Кто ж на меня посмотрит-то? – я даже не понимаю, что несу, но мне все равно.

- Дура ты, а не страшненькая!

Его рука ложиться на мою талию, скользит по бедру, затем на ягодицу, оставляя горящий след за собой на моем теле. А потом спускается чуть ниже ягодиц, почти между моих ног и притягивает меня к его ширинке так мощно, что я чувствую возбуждение Дани.

Мы стонем одновременно.

Мои губы приоткрыты, а зрачки по-любому расширены, потому что все окружающее расплывается, и я вижу только горящий взгляд Дани. Бабочки в моем животе не порхают. Они заставляют его сжаться в сладостных судорогах.

Вторая рука Дани присоединяется к первой и прижимает меня еще сильнее к его ширинке. Дыхание становится рваным, и я бесстыдно трусь о его бедра.

- Бляяяядь, - стонет Даня и его губы накрывают мои.

Он целует меня жадно, проникая языком глубоко в рот. И это только в первые секунды. А потом он просто его насилует, облизывая и кусая каждый миллиметр. Он выпивает меня всю до дна.

А у меня слабеют ноги и теряется связь с реальностью. Это такое неописуемое наслаждение, что я готова испытывать его вечность. Лишь бы он не останавливался. И когда я чувствую, что натиск Дани ослабевает, а губы становятся более нежными, то обхватываю его шею руками и сама протискиваю язык в его рот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы снова оба стонем. Его руки сжимают мои ягодицы так, что скорее всего на них останутся синяки, но меня это вообще не беспокоит.

Неожиданно Даня прерывает поцелуй, но не отрывая своего лица от моего, шепчет:

- Насть, я пиздец, как хочу тебя! – его сиплый шепот отзывается во мне мучительно-приятной вибрацией по всему телу. – Но мы у всех на виду! Хотя, если ты хочешь, мы можем уйти отсюда на хрен в дом и продолжить.

Реальность возвращается обухом по голове. Я вообще забыла, где мы находимся. И если бы Даня не остановился, я бы отдалась ему прямо здесь.

Мы продолжаем обниматься, и я понимаю, что мы оба дрожим. На улице тепло, но я чувствую, как Даня весь трясется, и я вторю ему в ответ.

- Нет, - шепчу я, хотя все бы отдала на свете за возможность оказаться с ним наедине.

Но присутствующие здесь люди, и Дашка, которая ждет меня на кухне, не дают мне согласиться на предложение Дани.

- Тогда иди домой, потом придешь с Дашкой. От меня ни на шаг. И никаких улыбочек Макееву. Он опасный тип, и будет лучше, если ты будешь рядом со мной.

- Хорошо, - и мы продолжаем обниматься.

Никто из нас не решается разомкнуть объятия. Яроцкий теперь легко поглаживает мои бедра, а я наслаждаюсь его запахом и радуюсь, что Даня прикрывает меня от присутствующих в беседке собой.

- Тогда у тебя три секунды, иначе события будут развиваться по моему сценарию.

А я даже боюсь представить, что может быть у Дани в голове. Боюсь, потому что хочу этого, наверное, больше чем он. Но совесть и воспитание заставляют отпрянуть меня от него и вернуться в дом, пройдя мимо наших гостей в беседке.

Пятой точкой ощущаю, как все смотрят мне вслед, но я сейчас в такой эйфории, что могу пройти мимо них хоть десять раз и даже не покраснею. И только дома немного прихожу в себя. Хотя и удивлена, что Дане одним лишь поцелуем удалось стереть все мои сомнения и обиды. Наверное, я слишком долго ждала его внимания, что так легко сдалась. Но меня сейчас это мало волнует. Если выбирать между тем наслаждением, которое я испытываю рядом с ним и взращиванием своих домыслов и несбыточных ожиданий, то я однозначно выбираю первое.

Я нахожусь под впечатлением и каком-то томительно-сладком предвкушении, несмотря на то, что мой муж ничего мне не обещал. Но, видимо, я так соскучилась по его прикосновениям, что просто не могу выкинуть из головы его жадный поцелуй и будоражащие всю мою сущность, слова.

Немного придя в себя и поделившись своей радостью с Дашей, решаю не торопить события и просто дать всему следовать своим чередом. Но указаниям Дани следую неукоснительно. Стою рядом с ним и пытаюсь скрыть дрожь удовольствия. А когда его ладонь несмело обхватывает мою, я на мгновение перестаю дышать. Удивленно смотрю на своего мужа, но он не смотрит на меня и продолжает как ни в чем не бывало разговаривать с парнями, словно для него это привычный жест. И я принимаю его правила игры и отвечаю согласием на прикосновение.

Когда мы вернулись с Дашей в беседку, наша компания пополнилась Матвеем Соколовым и Максимом Головиным, которые привезли с собой двух близняшек. Красивые, высокомерные и доступные. Но мне было наплевать на них, потому что все мое внимание было сосредоточено на Дане, который в свою очередь, чем больше пил, тем активнее проявлял свой интерес ко мне. Я, конечно, понимала, что он пьян, но когда-то слышала от бабушки пословицу, что-то вроде, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И мне до одури хотелось думать, что к языку прикосновений эта пословица тоже относится. Его руки на талии делали меня слабой и зависимой, а когда Яроцкий зашел за мою спину и обнял меня, прижав к своей груди, я вообще растеклась лужицей. Быть в объятиях мужа и чувствовать себя принадлежащей только ему – для меня было высшим счастьем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})