Ассирийские танки у врат Мемфиса - Михаил Ахманов

Оставив позади пески, усеянные мертвыми телами, мы двинулись на север. Муссаваса торопился, понимая, что солнце уже стоит высоко и в скором времени зной сделается нестерпимым. Я велел ему умерить шаг. Люди мои устали после ночного перехода, и напряжение схватки, пусть обошедшейся без потерь, все же сказывалось; вряд ли в этот день мы доберемся до Темеху. Я смирился с этим. Я не хотел изнурять солдат бессмысленным маршем по жаре – тем более что рядом находились скалы с благодатной тенью. В полдень она будет короче куриного клюва, но до той поры можно поесть и выспаться. Человек, повоевавший с мое, знает, что не «сенеб» и меч главное оружие солдата, а еда и крепкий сон. У того, кто лег с набитым брюхом, рука в сражении не дрогнет.

Но с места побоища стоило убраться поскорее. Я представлял, что произойдет в ближайшем будущем. Начальнику ассиров нужно выяснить, где его отряды и какой убыток причинил самум; он свяжется с командирами, не получит доклада от восточной группы и вышлет к ней патруль – пеший, так как в скалах на машине не проехать. День пройдет, пока патрульные вернутся. А ночью ассиры не рискнут блуждать в пустыне… День, ночь и, возможно, еще день, чтобы найти наш след… Но мы будем уже далеко – пожалуй, в Хенкете.

Подул ветер, слишком слабый, чтобы дымились гребни барханов, однако расшевеливший песок. Следы людей и животных, что тянулись за отрядом, начало заносить – еще один знак милости Амона. Как обычно, Давид считал шаги, и когда мы удалились на сехен от ассирских трупов, я велел становиться на дневку. По словам проводника, до плоскогорья и пещер Ифорас было уже недалеко. Мы могли дойти до Темеху за время вечерней зари.

На марше Хоремджет обычно шел за мной, вместе с моими ординарцами. Но в этот раз он отлучился к Левкиппу, и, оборачиваясь, я заметил, что они ведут вавилонянина, едва ли не тащат, подставив плечи. Кажется, Гимиль-Нинурта совсем лишился сил, что было неудивительно для человека его занятий. Не воин, не ремесленник, не земледелец – учитель и писец, наставник молодежи… В Риме таких называли intelligentis, то есть понимающими или разумными… А что до Академии, то как-то раз Левкипп поведал мне про Ака-дьема, жителя Афин, который устроил в городском предместье чудный сад, и в том саду гуляли юноши, учившиеся у То-плата или Пила-ту – словом, у какого-то афинского философа. Так что в общих чертах я понимал, кто таков Гимиль-Нинурта.

Его накормили и привели ко мне. Привели Хоремджет с Левкиппом и уселись по обе стороны от пленника – два солдата и шуррукин, знаток языков и обычаев. Грек, шумер и египтянин, но все трое – с одной пальмы финики. Intelligentis, Анубис их заешь!

Левкипп похлопал Гимиль-Нинурту по узкому плечу.

– Мы с ним потолковали, чезу. Он попал в СС против своего желания, и сюда его привезли насильно.

– Нужен был знающий человек, – добавил Хоремджет. – Иероглифы, гробницы, саркофаги и все такое…

– У него нет оружия, и он никогда не стрелял. То, что случилось в Нефере… Он считает, что это ужасно! Бесчеловечно! Надругательство над людьми и богами, давшими нам жизнь!

– Боги его спасли, спас сам лучезарный Амон. В фиванском храме, где он учился в юности, ему говорили: попал в бурю – молись Амону и дыши сквозь мокрое полотно в такт словам молитвы. Это он и сделал.

– Он не жалеет о тех, кого мы уничтожили. Он уверен, что это было справедливое возмездие. Он ненавидит ассиров.

– Ассиры захватили Вавилон…

– Угнетают его жителей…

– Свергли Ишме-Дагана, законного царя…

– Разрушили Этеменанку,[50] снесли ворота Иштар…

– Амон видит, так он сказал! Еще расстреляли двадцать наставников из Академии и самого Ниши-Инишу, главу Дома Таблиц…

– Вырубили висячие сады Семирамиды…

– Переплавили в монету изваяния богов…

– Заткнитесь, немху! – рявкнул я. – Хвалю ваши глаза и уши – вы разглядели, вы услышали и объяснили мне, что он хороший человек. Поэтому я его не убью. Во всяком случае, не сейчас. – Я оглядел своих знаменосцев и поинтересовался: – Имеете что-то еще добавить?

– Он знаком с устройством наших усыпальниц, – смущенно пробормотал Хоремджет.

– Вы пара недоумков! При чем тут усыпальницы?

– Пусть он сам расскажет, – вымолвил Левкипп.

Гимиль-Нинурта откашлялся. Выглядел он получ– ше, чем ранним утром – щеки порозовели, и губы уже не казались пересохшими. Я представил его в полотняных одеждах, сидящим перед десятком юнцов. Белый хитон, почтительные ученики и тихий дворик под пальмами – это подходило ему лучше, чем черная туника СС, пустыня и опальный чезу в качестве слушателя.

– У месопотапо есть лазутчики в вашей стране, – сказал Гимиль-Нинурта.

– Разумеется, – ответил я.

Это не было новостью – Дом Маат тоже засылал шпионов к ассирам и подкупал людей в царском окружении. Последних не всегда деньгами – чаще гарантией переселения в Та-Кем. Хорошая приманка! Синаххериб был подозрителен и рубил головы направо и налево.

– Лазутчики сообщили, что в Ливийской пустыне возводится тайный объект. Скорее всего, уже возведен, – продолжал Гимиль-Нинурта. – И глава месопотапо…

– Мюллиль?

– Да, Мюллиль. – При имени этого страшного человека пленник вздрогнул. – Мюллиль считает, что в пустыне – новый Дом Власти, как это называется у вас, новый центр управления войсками и страной. Туда будто бы перевели канцелярию фараона, высших чинов из Дома Войны, и там пребывает сам фараон. Если захватить их или уничтожить…

– …то победа в войне обеспечена, – произнес я. – Одним ударом!

Хороший план! Конечно, в том случае, если этот центр существует, подумалось мне. Но почему бы и нет? Ранусерт, покойный жрец-инструктор, говорил, что возводится в пустыне нечто тайное и по прямому велению Джо-Джо… Если так, понятны задачи десанта и смысл отвлекающих маневров с бомбежкой столичных предместий.

Хоремджет пошевелился и молвил:

– Все же не рудник и не завод… Фараон, средоточие власти… Да, эта цель заманчивей!

– Дальше! – Я кивнул Гимиль-Нинурте.

– Лазутчики не знали точно, где этот объект. Предполагалось, что он построен около оазиса, под видом усыпальницы. Я должен был определить на месте что к чему и доложить Быку Ашшура.

– Быку?

– Да. Ашшур-нацир-ахи, командующему десантом.

Генералу СС, понял я. Сейчас он бродит где-то в пустыне, ищет пресветлого владыку нашего, канцелярию и штаб. И хотя его части потрепаны бурей и столкновением у Нефера, в его отрядах тысяча бойцов. Минимум тысяча, а скорее больше.

– Мы опустились у гробницы и захватили ее, – произнес Гимиль-Нинурта. – Мне было ясно, что объект ложный, и я сказал об этом Ашшур-нацир-ахи. Тот рассвирепел. Его люди пытали крестьян в соседнем оазисе, хотели дознаться, нет ли где других построек… Это было ужасно! Ужасно, клянусь милосердной Иштар! – Вавилонянин закрыл лицо ладонями и глухо забормотал: – Меня заставили переводить… резали детей и женщин, жгли огнем… рвали у мужчин их естество, данное богами… спускали кожу, сажали на кол, кололи ножами… а младенцев…

Я оборвал его:

– Хватит! Мы это видели. И я знаю, что этот Бык Ашшура ведет поиски в пустыне. Наудачу ищет или есть какой-то план?

Но пленник меня не слышал, а продолжал причитать:

– Иштар, мать милосердная!.. Убийства, сплошные убийства… разрушенные города, сожженные сады, вода в каналах пахнет кровью… Горе, столько горя!.. Не хватит таблиц, чтоб записать имена погибших, не хватит писцов, ибо и они лежат мертвые… У каждого мужчины – не соха, а меч, и пашет он железом по живому!.. Война, проклятая война! Жестокая, нелепая, бессмысленная!

Жестокая – да, но в остальном он был не прав. Держава ассиров – континентальная, и бились они за выход к морям, к Великой Зелени и Лазурным Водам, а еще хотели захватить нашу благодатную долину с ее плодами и зерном. Зерно – ресурс стратегический; у кого зерно Та-Кем, тот наступит на горло Риму. Зерна у нас много, а угля и железа мало, что бы там ни говорил Хоремджет о залежах в пустыне и прирастании через нее могущества Та-Кем. И потому мы в свой черед мечтаем сокрушить ассиров и подмять Вавилонию, где в низовьях рек огромные запасы земляного масла. Еще хотим разжиться копями в Гирканских горах, где добывают лучшее в мире железо, а также никель, медь и другие металлы. Нет, это не бессмысленная война! Это схватка гиен за добычу, за моря и земли, за могущество и власть! Одна гиена – Ххер ассирийский, другая – Джо-Джо египетский… Чума на оба ваших дома!

Вытянув руку, я встряхнул вавилонянина и повторил свой вопрос.

– У нас есть карты из вашего Дома Войны, похищенные там или проданные кем-то, – отозвался пленник, опуская руки. – На картах помечены гряда утесов и низменность за ней с водными источниками. Ашшур-нацир-ахи решил обследовать эту местность. Где камень и вода, там удобно строить. Для ложной гробницы камень возили через Реку, потом по дороге к оазису, а такое не скроешь – видели люди, видели наши лазутчики… Но делалось это, чтобы любопытный взор не падал на другое место. Бык Ашшура его ищет и обязательно найдет.