Загадай меня (СИ) - Левашова Елена

Ветхий томик «Идиота» Достоевского с деревянной самодельной закладкой ждёт своего часа. Бросаю полный грусти взгляд на книгу и принимаюсь за чтение:

– Дело в том, что всего две недели назад он получил под рукой одно известие, хоть и короткое и потому не совсем ясное, но зато верное, о том, что Настасья Филипповна, сначала пропавшая в Москве, разысканная потом в Москве же Рогожиным, потом опять куда-то пропавшая и опять им разысканная, дала наконец ему почти верное слово выйти за него замуж. (Ф.М Достоевский «Идиот»)

– Нет, так дело не пойдёт! – захлопываю томик. – Вы жизнь мне спасли, носитесь за мной, кормите, ухаживаете, как за родным, а о себе молчите.

– Бомж я, Федька, – вздыхает Александр Фёдорович, помешивая суп. Запах моркови и пряных трав разносится по комнате, пробуждая аппетит. – Гулял по молодости, как кобель, уважения не заслужил у родного сына и вот…

– Что же он вас выгнал?

– Когда у Валерки второй сынок родился, приехал он ко мне, так мол и так, папа, дом нам нужен побольше, продавай квартирку свою, помогай единственному сыну. Жену я давно схоронил, жил бобылем.

– Зачем же вы согласились?

– Валера уверил, что комната для меня в доме найдётся. Только Нинка – невестка моя, змея подколодная, все сделала, чтобы я… В общем, ушёл я в лес, построил домик здесь, а теперь…

– Понимаю, – произношу задумчиво. Мысли крутятся, как шестерёнки. – Если лесхоз присвоит домик, вы окажетесь на улице.

– Да. По закону они правы, да и у меня прописка имеется в доме сына. Только не ждёт там меня никто… Вот такая, Федька, петрушка.

– Я помогу вам. Когда встану… – тягостно вздыхаю, хлопая по неподвижным бедрам. – Юридически это возможно.

– Да брось ты, сынок. Помог я тебе, пригодился на старости лет, и на том спасибо… Думал, схороню тебя тут… Десять дней горел факелом. Рана нехорошая, я боялся, что…

– Забыли, дед Саша. Выкарабкался, значит, жить буду. Только бы на ноги встать.

– Встанешь, Федька. Корсет тебе нужен, но придется подождать – метель не унимается. Вчера удалось метров пятьсот пройти. Ну… может, больше. Шишек кедровых принес. Сейчас поужинаем и орешков тебе начищу. – Дед Саша любовно оглаживает свою квадратную бороду.

Сердце сжимается от благодарности и охватившего меня чувства несправедливости. За что старику такие испытания? Хотел бы я посмотреть в глаза его сыну! Да и лесхоз? Неужели, им трудно использовать старика на благо лесу?

Дед Саша наливает в алюминиевую миску два половника супа, отрывает кусок неровной самодельной лепешки и, прихрамывая, идет ко мне. Садится на табурет и принимается меня кормить. Руки у меня работают отменно, но упрямый старик запрещает поворачиваться или приподниматься на локтях.

– Ешь, Федька, набирайся сил. Потерпеть недолго осталось – зима-то не вечная. – Дед Саша подносит ложку к моему рту. – Как думаешь, папка твой… как он сейчас?

А мне подумать страшно, как… Уверен, о моем исчезновении уже сообщили. В голове вспыхивают черно-белые кадры страшной картинки: папе звонят неизвестные люди, сообщают о гибели сына (ясное дело – две недели искать человека в зимнем лесу никто не станет), он бледнеет, синеет, падает навзничь, сокрушается… Моя мама замерзла в лесу, а отец больше всего на свете боится повторения…

– Стараюсь не думать об этом… Интересно, нашлись ребята? Знаете, чего я боюсь? – произношу торопливо и глотаю очередную ложку вкуснейшего супа.

– Знаю, сынок. Боишься, что похоронили тебя. Научились жить без тебя, я прав?

– Да… Что забыли, не ждали… И что она… – прикусываю язык.

– Ух ты! Оказывается, «она» существует? – усмехается дед Саша. – Девушка твоя, Федька?

– Да… то есть нет. Не знаю, Александр Федорович. Не нужен я ей.

– Она тебе так сказала? А ты… что же? – хмурится старик.

– Она подруге своей написала, что не любит… И что я ей не нужен. Из-за этого я в тайге задержался: откладывал, как мог нашу встречу и объяснение. А я… наверное, так и останусь бобылем, потому что никого не вижу возле себя. Только ее. Только она. Варя…

– Варвара, значит? – улыбается дед Саша. – Не правильно это, Федька – прятать голову в песок и избегать разговора. Пусть в лицо скажет тебе, а подруге… Бабы трепаться могут, чушь молоть, напраслину всякую гнать. Знаешь, как моя говорила, если спрашивали?

– Как? – произношу так громко, что Джина, лежащая возле печи, поднимает голову.

– Чтобы бабы на меня не смотрели, Надька моя, царствие небесное, выдумывала, что я бью ее и денег не даю. Никогда ничего хорошего обо мне не говорила. Вот так баб отваживала. Так что… Не бери в голову, сынок. Вернешься домой, и поговорите.

– Хороший вы, дед Саша.

– Сыночка своего Сашей назови, вот и будет деду благодарность.

– Ладно. Если он у меня будет. – Закатываю глаза.

– Кстати, Федька. Про тебя сегодня спрашивали.

– Что же вы молчите?! Ай! – поднимаюсь на локтях, чувствуя острую, резкую боль, концентрирующуюся в пояснице. Сильвер издает грозный рык и приподнимает голову.

– Лежи, сынок. Подозрительный парень интересовался, – шепчет дед. – Явно браконьер.

– С чего вы решили? Может, это человек из поискового отряда? – от моего сбившегося дыхания язычок пламени в керосиновой лампе тревожно вздрагивает.

– Ха! Держи карман шире! Никто не будет искать пропавшего третью неделю. Это браконьеры, не добившие тебя. Очевидно, хотят избавиться от свидетеля. Но дед Саша быстро их… Короче, я на него Сильвера натравил.

– Дед Саша, что же вы наделали? Надо было расспросить его? Как его звали? Вы хоть что-то узнали?

– Да. Он назвался Джорданом.

– Чего-чего?

– Ты его знаешь?

– Нет… Странно. Не знаю такого парня, в универе он точно не учится.

– Кстати, он темнокожий. Мулат. Подозрительный. На киноактёра похож. Высокий, зубы белые. Федьку мне, говорит, подавай…

– Ну и правильно, что вы его отшили.

– Давай-ка раны обрабатывать и спать.

Джордан, подумать только. Неужели, меня ищут, чтобы убить?

Глава 32

Фёдор

Моя беспокойная жизнь, полная движения, работы и учебы, превратилась в размеренную гусеницу. Мне некуда спешить: я прикован к постели, будь то утро, день или вечер. Замкнут в четырех стенах уютного бревенчатого домика, пахнущего дымом и малиновым чаем. Дни плывут, как облака по небу – размеренно и неторопливо. Бесконечные, тянущиеся, как резина… Короткие зимние дни сменяют ночи, недели – месяцы… Я прочитал деду Саше половину книг из его скромной библиотеки – «Идиот», «Бесы» моего тезки Достоевского, «Дети капитана Гранта» Жюля Верна, случайно затесавшийся томик Артура Хейли, несколько детективных историй об Эркюле Пуаро.

Через месяц после рокового происшествияя сумел приподняться на локтях и пошевелить раненой ногой. Температура нормализовалась, а я стал похож на… деда Сашу – зарос и обзавелся густой бородой. И пахну, пожалуй, также: дед Саша моет меня дегтярным мылом.

«Не криви нос, Федька – пахнет березкой и древесной смолой, раны заживляет, подсушивает».

Словами не передать, как я благодарен старику: кормит он меня вкусно, развлекает разговорами и деревенскими песнями, следит за чистотой моего тела, расчесывает волосы и стрижет ногти… У меня даже зубная щетка есть: дед Саша купил по акции 1+1 в сельмаге. Все бы хорошо, живи и радуйся, набирайся сил, выздоравливай… Только назойливая мысль не дает покоя…

– Дед Саша, у меня и мозги пострадали во время падения, – объявляю я неожиданно.

– Что это ты, Федька ерунду говоришь? С чего вдруг?

– Как вы сказали про меня спрашивал Джо? Ну… тот мулат.

– Сказал, что ищут Фёдора. Ох, ты же! Дурак я, Федь. Только дошло до меня, что браконьер не мог знать твоего имени. Ты тоже об этом подумал? – дед Саша хлопает себя по лбу.

– Да… Странно, что тогда этой мысли у меня не возникало. Значит, меня действительно искали, – протягиваю задумчиво.

– Это не местные, зуб даю! Выходит, Джордан доброволец? Они ушли уже, наверное?