Коммуналка 2: Близкие люди (СИ) - Лесина Екатерина

…я провела несколько суток в архиве. Меня считают старательной, даже излишне, но мне нужно было понять, говорила ли А. правду. Ответ отыскался в том самом ящике, который я должна была разобрать. И пусть в нем не говорилось о М., что якобы уехала в Ленинград, но упоминалось о четырех ведьмах, пропавших, а после найденных на окраине выпитыми. В деле имелось подробное описание вещей, что были найдены при ведьмах, а также снимки их. Пусть дрянные, попорченные, но я узнала тот амулет, который С. вручила А., велев носить, не снимая.

Совпадение?

Сомнений становится все больше. Мне доверяют, а потому в архиве я могу оставаться столько, сколько надобно. М., которая им заведует, стара и давно уже желала бы покинуть работу, а потому радуется всякой возможности уйти до срока, чем я и пользуюсь.

— Ей надо было рассказать, — Святослав подвинулся еще ближе, хотя куда уж, казалось бы, ближе. И Астра оперлась на него.

— Кому? — спросила она.

— Да… не знаю, — он признал это, пусть мужчины и не любят признавать ошибки, но он признал.

И это тоже было… удивительно.

Пожалуй.

…сегодня я нашла еще несколько схожих дел, пусть относящихся к более раннему времени. Все сходится. В двадцать третьем экспертизу проводил див, а дивы не лгут. Он полагал, что ведьма была лишена силы, а затем и души. И что произошло это в результате темного ритуала, провести который могла лишь другая ведьма. Полагаю, что и те, кто погиб позднее, тоже стали жертвами. А. слишком молода. Что остается? Мне не хочется и думать о подобном, но А. права. Ее нужно остановить.

— Она ошиблась, — Астра погладила страницу, утешая ту, которой больше не было. — Это не Савожицкая.

— Уверена?

— Я была в месте ее силы. Там нет гнили.

…А. приходила сегодня. Она говорила. Много. Показывала, что она делала. И это меня пугает. Я не смогу так. Не хочу. А. уверяет, что человек, который получит проклятье, умрет тихо, и никто ничего не заподозрит. Она выбрала его из многих именно потому, что он обыкновенный. Какой-то инженер… но она не поняла, что пугает меня не это. Мне жаль человека, не заслужившего смерти. Однако стоило мне сказать об этом, и А. разозлилась. Сильно. Она влепила мне пощечину. Она никогда так раньше себя не вела. А потом сказала, что я должна решить, с кем я. Или я помогаю им, или… она не договорила, но ответ понятен.

Мне страшно.

Глава 15

Глава 15

От дневника исходил запах отчаяния. Пожалуй, именно он и привлек внимание Святослава, и еще горький — разочарования. Горечь эта и сейчас ощущалась на языке.

Надолго останется.

Почему-то отчаяние и горечь — самые стойкие из человеческих эмоций, и освободиться от них получается с трудом. Сейчас и вовсе не хотелось. Казалось, что видел он не только строки, выведенные на редкость аккуратным почерком.

Будто не ведьма писала.

Девушка.

Какой она была? Снимок сохранился в деле, но это другое… она не заглядывала в фотоателье? Не пыталась запечатлеть себя? Одну ли, с подругами ли?

Девушки ведь любят, чтобы на память, а эта вот… или не для кого ей было сниматься?

Одиночество ее тоже чувствовалось, но не в тетради, в комнате этой, такой домашней, обжитой.

…он написал записку. Сказал, что сожалеет о том, что напугал меня. Предложил встретиться. И я согласилась. Мы долго гуляли по парку. Он снова говорил. На сей раз не о прошлом, но о себе. Рассказывал, что вовсе не желал превращаться в то, чем является ныне, что он умирал и уже смирился с этой смертью, в отличие от отца, который и нашел ведьму.

Савожицкую.

Ее сила и привязала к земле. И пока ведьма жива, то и он не знает покоя. Их связь крепка. Она и заставляет ведьму совершать то, что она делает, как и его самого.

Мне жаль обоих.

Он же рассказал и о книге, что досталась ему единственным наследством. Род его, некогда весьма известный и богатый, связанный с драконами не только клятвой верности, но и кровью, ныне исчез, ибо мертвый потомок не способен его продолжить. А вот книга осталась. Благодаря ей моему милому другу удалось сохранить и разум, и человеческое обличье. Для того требовались жертвы, и он приносил их, понимая, что в ином случае навредит людям куда больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Принцип малого зла, так он сказал. И добавил, что, если я помогу, то нынешняя жертва и вправду будет последней.

Девчонку было жаль.

Не понятно лишь, отчего выбрали именно ее. Одиночество ли привлекло, сделав Варвару легкой добычей? Или нечто другое, неизвестное? В ковене и вокруг его хватает ведьмочек честолюбивых, готовых с легкостью переступить через принципы ради пары капель силы. И обработать их было бы проще.

А они с Варварой возились.

И снова вырезанная страница.

И снова буквы, и тонкие пальцы дивы, замершие на строках. Они двигаются, ведя за собой взгляд, и Святослав тоже читает. Слово за словом.

…никогда бы не подумала, что дело в этом. Но теперь многое становится понятным. Мне и смешно, и горько. И страшно, потому что я понимаю, что отступить мне не позволят. Что любое иное мое решение приведет к куда большим бедам.

А. заглядывает постоянно, убеждая меня, что все-то идет именно так, как должно. Она притворяется другом, но теперь я вижу ее настоящую. И мне удивительно, почему А. полагают красивой? Она уродлива. Та, чужая сила, украденная ею, замешанная на крови, меняет ее. Изменения пока не заметны, но это лишь пока. Как долго она сумеет прятаться?

Как долго ей позволят?

Мне хочется рассказать обо всем, но А. что-то сделала, и теперь стоит подумать о том, чтобы поделиться тайной, как немеет язык. Меня же саму охватывает жуткий страх. Но я могу писать. Я знаю, что произойдет. Мне жаль того человека, который умер, но теперь я вижу, что так и вправду было правильно.

Святослав посмотрел на диву.

Хмурится.

И руку убрала.

Прикусила коготь.

…тот человек умер, а ей все мало. Она сделала еще одно проклятье, для его друга. Сама. По памяти. Она говорит, что второе проклятье сделает для себя, что выпитая душа даст ей удивительную силу, возможно, именно ту, которой славились коронные ведьмы. Она почти обезумела, мне лишь странно, почему он позволяет А. так вести себя?

Или же ее безумие очевидно лишь мне?

Эти странные сны, то ли сны, то ли видения, преследуют меня. И порой я теряюсь, что из увиденного уже случилось, а что произойдет. А еще я поняла, что все произойдет непременно. Они не ошиблись. Ни с моим даром, ни с прочим.

Кое-что я вижу ясно, например, собственную смерть, но многое по-прежнему скрыто. И остается лишь надеяться, что их остановят.

Мир этого хочет.

Мир устал от мертвечины.

— Она и вправду видела будущее? — Святослав спросил это, потому что окружающая его тишина давила на разум.

— Похоже, что так… бабушка говорила, что предсказания — это особая грань, что доступна она не всем, открывается редко, — дива наморщила нос. — И еще, что сила мешает слышать.

…а Варвара была слабой ведьмой.

И что это дает, кроме того, что слабым ведьмам нужно уделять особое внимание?

Зато теперь понятно, почему Петр умер, а его заместитель стал нежитью. Ведьмы — существа самоуверенные, вот где-то что-то и упустила.

…А. совершила ошибку, хотя пока о ней не знает. Я полагаю, ей в руки попали лишь некоторые страницы той проклятой книги, которую следовало бы уничтожить. И она, проводя ритуал, создавая проклятье, чего-то не учла. Хорошо, что она не получит силу того человека, и плохо, что его не спасти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вчера я думала, стоит ли его предупредить. Но после поняла, что любое мое вмешательство изменит судьбу и вовсе не так, как мне хотелось бы. Возможно, мне удастся спасти одного человека, но тогда погибнет куда больше. Я ненавижу этот свой дар.