Французский связной - Робин Мур

По пути через центр к "Эдисону" в машине Олетты Игэн поделился с ним новостями.

Когда он в поезде на Таймс Сквер стал пробираться в переднюю часть вагона, сознательно избегая смотреть на Жеана, француз поднялся с места и за считанные мгновения до отправления поезда ловко проскользнул в закрывающиеся двери. К счастью, Михэн и Кахил видели этот неожиданный маневр и сумели выбраться на платформу прежде, чем двери закрылись. Естественно, у них не было возможности предупредить Игэна, который покатил до Центрального вокзала, погруженный в свои планы организации наблюдения. Тем временем сбитые с толку полицейские последовали за Жеаном наверх на улицу и дальше обратно в гостиницу, где тот зашел в лифт и вернулся в свой номер на девятом этаже.

После возвращения Жеана среди дюжины полицейских, расположившихся в гостинице "Эдисон" и вокруг нее, развернулась возбужденная дискуссия о том, каким образом объект наблюдения смог незамеченным ускользнуть. Последовавший час был заполнен неловкой перебранкой и неприятными встречными обвинениями.

Через некоторое время полицейские, дежурившие в холле, получили информацию от франкоговорящего агента из соседней с Жеаном комнаты, что Лягушатник-один только что говорил по телефону с Лягушатником-два. Подслушивающее устройство не было подключено к телефонному аппарату, поэтому зафиксирована была только часть беседы, исходившая от Жеана. Однако, он называл абонента "мой малыш Франсуа" – а это, конечно же, был исчезнувший Барбье – и сказал по французски:

– Думаю, ты был прав. Лучше всего оставить там, где есть.

Это вызвало новый виток горячих дебатов.

– Что он имел в виду, когда сказал "Ты был прав"?

– Это значит, что мы все провалили, болван.

– Кто провалил? Меня не было в холле!

И пока они от злости и досады осыпали друг друга упреками, Жан Жеан надел свое черное пальто, взял трость и спокойно отправился на очередную прогулку.

Олетта высадил Игэна на углу Сорок седьмой улицы и Бродвея и уехал. Павший духом Игэн попытался возродить в себе угасший энтузиазм, вновь вышагивая к главному входу в "Эдисон". Неожиданно из вращающихся дверей гостиницы появился Жан Жеан и прошел мимо.

Игэн сделал ещё два шага, прежде чем застыть на месте. Он развернулся, оторопело глядя на все ту же высокую, словно парящую фигуру в черном, быстрой походкой удалявшуюся в направлении Бродвея.

Господи Иисусе, Дева Мария и святой Йозеф – не сон ли это? Или у него крыша поехала?

Он потряс головой, посмотрел на подъезд гостиницы и увидел детективов Михэна и Кахила, осторожно возникших в дверях следом за Жеаном. Заметив Игэна, один из них кивком указал в сторону, куда удалялся Жеан. Игэн также коротко кивнул в подтверждение того, что понял, и зашагал впереди детективов за Лягушатником-один.

Жеан снова спустился в метро на Сорок третьей улице. Игэн, в половине квартала позади, не мог отделаться от навязчивого ощущения, что он ещё раз переживает то, что уже было. Но теперь Жеан направился не к челноку, а на основную линию бруклинского метро, спустившись на один лестничный пролет ниже на платформу к поездам до центра.

Игэн и остальные следовали раздельно. Жеан встал к поезду "местный", в стороне от горстки других пассажиров, рассыпавшихся по платформе. Игэн предположил, что поезд, наверное, только что прошел, и, принимая во внимание субботний разреженный график движения, рассчитал, что у него есть несколько минут, чтобы доложить о ситуации на базу.

Двое других детективов неторопливо разошлись по противоположным концам платформы, пока Игэн искал телефон. Единственная кабинка, которой он мог воспользоваться, не теряя Жеана из вида, стояла в дюжине футов от француза. Игэн проглотил ком волнения в горле, прошел, внешне совершенно спокойно, мимо Лягушатника-один и устроился в кабинке.

– Пошлите все машины, которые есть, на западную сторону, – сказал он базе. – Выясните, где расположена каждая станция бруклинской линии и пытайтесь засечь его у каждого выхода на улицу на всем пути до центра. Если мы с Лягушатником-один не объявились на одной остановке, пусть парни сменяют друг друга, держась впереди нас на пару станций. Мы будем с ним. Все понятно? Не подведите. Подходит поезд. Сейчас поглядим, что он выкинет на этот раз. Я могу повесить трубку без предупреждения.

Грохочущий серо-зеленый поезд метро с визгом остановился. Двери со скрежетом открылись, пассажиры вышли, а те, кто были на платформе, вошли, – все, кроме Жеана, который невозмутимо стоял, спокойно сложив руки на рукояти своей черной трости. Когда двери закрылись, и поезд ушел со станции, на ней остались только Жеан и двое в пальто на разных концах платформы. Игэн сказал в трубку:

– Он не сел. Продолжаем разговор. Я не хочу болтаться у него на виду.

Прибыл следующий поезд и снова отправился без Жеана, и теперь Игэн, все ещё в телефонной будке, начал беспокоиться.

– Мне это не нравится, – бросил он в трубку. – Он чего-то или кого-то ждет...Боже, может, он хочет позвонить по этому телефону. – Игэн отодвинул стеклянную дверь "гармошкой" и возвысил голос, обращаясь к невидимому собеседнику на том конце линии. – Я работал во многих заведениях, барменом, официантом, даже вышибалой. Все, о чем я прошу, это дать мне шанс показать, что я умею. Я могу встретиться с вами сегодня? Я вам прямо говорю, – мне позарез нужна эта работа.

Игэн очень надеялся, что его громкий, настойчивый голос не утонул в несмолкаемом шуме подземки, и отчаянный тон отражал обеспокоенность человека, борющегося за существование.

На платформе появились ещё несколько человек, одна из них – женщина средних лет в зеленом пальто из магазина "Келли" и с желтым платком на голове – остановилась рядом с телефонной будкой Игэна. Жеан подошел к ней, оказавшись в менее, чем шести футах от детектива. Француз элегантно приподнял шляпу и заговорил с женщиной. Наверное, спрашивал, как ему проехать, – подумал Игэн, поскольку женщина кивнула, и Жеан, отвесив легкий поклон, повернулся и стал ждать следующего поезда. Игэн пристально оглядел женщину в зеленом пальто и решил, что она всего лишь случайный прохожий.

Еще один "местный" с грохотом въехал на станцию, и Лягушатник-один, казалось, направился к краю платформы.

– Думаю, мы отправляемся, – буркнул в трубку Игэн.

Жеан вошел в вагон.

– Пока, – сказал Игэн, кладя трубку на рычажок, вышел из будки и поспешил к вагону, в который зашел Жеан. Михэн и Кахил сели в конец и начало поезда.

Жеан сидел в передней части вагона, равнодушно глядя на рекламные плакаты напротив. Кроме Игэна, в вагоне было всего пять или шесть пассажиров. Детектив занял место в середине вагона, через скамью от Лягушатника, отвернувшись, но краешком глаза удерживая черную фигуру в поле зрения. Когда поезд отошел от Таймс Сквер, Игэн, поглядев направо, увидел Михэна в соседнем вагоне сразу за ними, видимо готового к действию, Кахил, также в полной готовности, ехал в вагоне впереди них.

Поезд остановился на следующей станции. Жеан спокойно поднялся и встал, изучая схему метро рядом с дверьми. Игэн хмуро улыбнулся про себя: ну и пройдоха; двери откроются, и ты будешь выжидать до последней секунды, а потом – бац! выйдешь из вагона – а я, предполагается, так и буду сидеть здесь, как последний болван. Он надеялся, что другие полицейские тоже были наготове.

Двери открылись. Какой-то мужчина прошел на выход мимо Жеана; тот не тронулся с места. На долгую секунду действие словно застыло. Затем, когда створки дверей с шипящим звуком начали сходиться, Жеан вставил свою трость между резиновыми манжетами дверей; все двери тут же снова открылись. Жеан быстро вышел. Игэн прыжком пересек вагон и выскочил наружу через другой выход из вагона, когда двери уже опять закрывались.

Он широко улыбнулся, но улыбка быстро погасла.

Куда делся Жеан?

Того нигде не было видно. Михэн и Кахил тоже успели выбраться из вагона и теперь направлялись к Игэну. Поезд начал отходить от станции. Кроме них троих, на платформе не было ни души. И тут в окне вагона, который, казалось, только что покинул Жеан, появилась знакомая фигура. Лягушатник-один, слегка поклонившись, улыбался полицейским и галантно помахивал рукой в перчатке. Через мгновение поезд с грохотом унесся в черноту тоннеля, а с ним исчез и Жан Жеан. Не было ни одного шанса успеть перекрыть все выходы на этой длинной линии.

Глава 11

К ночи в субботу, 13 января, стало ясно, что Жан Жеан не вернется в отель "Эдисон". Франсуа Барбье и Жан Морен тоже исчезли. Агенты, наблюдавшие за отелями, где остановились французы, начали подозревать, что троица уже могла и смыться из страны.

Другие все ещё вели наблюдение за Пэтси Фуке, но за все воскресенье он ни разу вышел из дома. Жена ходила в магазин, её отец и Тони, брат Пэтси, вдвоем обслуживали покупателей в закусочной на Бушвик Авеню. И только в шесть вечера Пэтси, целый день отлеживавшийся после трудной ночи, наконец, явил себя наблюдателям. Он вышел из дома на Шестьдесят седьмой улице и сел в серый "кадиллак" выпуска 1957 года, машину своего друга Ники Травато. Еще в пятницу вечером, пока Пэтси пытался ускользнуть от полиции в центре Манхэттена, агенты, следившие за Травато, видели, как тот перегнал кадиллак от своего дома на Шестьдесят седьмую улицу и там его оставил.