Преступление без наказания (сборник) - Светлана Алешина

— Вас ведь следователь выделил особо, — я подчеркнула это слово, — назвав ценным свидетелем.

Дело в том, что я совершенно случайно здесь вчера оказалась, а вообще-то я редактор газеты «Свидетель». — Торопливо порывшись в сумке, я предъявила мое журналистское удостоверение.

В глазах Валерии Борисовны промелькнул интерес.

— И если бы вы согласились рассказать о том, что произошло, то на основании ваших слов я могла бы написать статью, которая затем была бы опубликована в нашей газете.

— Что за газета? — спросила она.

— Как, вы не знаете? — удивилась я. — Очень известная газета, серьезная, с хорошей репутацией, у нее много читателей. — Я принялась нахваливать «Свидетеля», впрочем, вполне заслуженно: как-никак, свое детище. — Кое-что теперь, конечно, знаю и я, но, боюсь, объем информации, которой я владею, настолько незначителен по сравнению с вашим…

— А моя фамилия будет упомянута? — жадно поинтересовалась попавшаяся в расставленные сети Валерия Борисовна.

— Разумеется, — поспешила заверить я ее. — А как же иначе?

— Ну, проходите, — решилась она.

Валерия Борисовна явно была образцовой домохозяйкой, меня даже зависть взяла — ну как можно умудриться содержать дом в таком идеальном порядке? Мы прошли на кухню, где огнем играли начищенные кастрюли и сковородки, и я представила себе, какая война тут ведется даже с крошками хлеба. Поэтому как-то нелепо выглядела закатившаяся под батарею бутылка «Фронтовой» местного разлива. Хозяйка проследила за моим взглядом, сильно покраснела и метнулась убирать:

— Это муж мой вчера… того… праздновал…

Я с непроницаемым видом понимающе кивнула — бедняга, наверное, расслабиться захотел — и приготовила диктофон.

— Не возражаете, если я буду записывать наш разговор?

— Вы у меня интервью брать будете? — Валерия Борисовна таяла на глазах. — Ну, значит, теперь уже позавчера, около десяти, я услышала крики из Степиной квартиры. Ой, знаете, как ругались? Такая молодежь пошла! И ладно бы Степка, так ведь и второй как орал! Ну тот, который лет пятидесяти Я его уж, несколько раз здесь видела. Аккуратный такой, импозантный, на вид совсем порядочный мужчина. Хотя, знаете, было в нем что-то преступное… да-да, точно было, зверское такое выражение лица, словно закоренелый какой-нибудь…

История обрастала подробностями, как снежный ком, на моих глазах.

— А вы его видели раньше? — поинтересовалась я. — Он часто заходил к Степе? И они так всегда спорили?

— Ну, часто-нечасто, а периодически. Запомнила я его. А видела через глазок: поглядываю время от времени — должна же я знать, что у нас по подъезду за хулиганы шляются. А Степка парень-то достаточно тихий. Был, — поправилась она. — Я этажом ниже живу, мне все и видно, и слышно.

«Не сомневаюсь», — мрачно подумала я.

— Но так в первый раз орали. Угрозы какие-то слышались…

— Вы сами слышали?

— Да там один раз как завопили «Убью!», у меня аж мороз по коже. А потом несколько ударов было, и внезапно все стихло. Потом скрипнула Степкина дверь…

— Именно его? — с надеждой переспросила я.

Валерия Борисовна только фыркнула.

— А затем спустился он, ну, убийца, наверное, — она вдруг перешла на шепот. — Представляете, если я убийцу видела? Он такой высокий, сухощавый, подтянутый…

Сердце мое, казалось, перестает биться: Кряжимский, точно он!

— Так ведь кто угодно мог еще зайти потом.

— А вот и нет! — торжественно провозгласила Валерия Борисовна. — Ровно в половине одиннадцатого мы закрываем подъездную дверь, и вчера была как раз моя очередь дежурить. Я спустилась следом за ним, представляете, следом за убийцей! И закрыла дверь, так что больше уже до семи утра, когда Павел Викторович с пятого этажа уходит на работу, в подъезд никто зайти не мог! И следователь тоже говорил, что Степку убили вечером.

Прикусив губу, я смотрела в окно. Кряжимский… Что же такое получается?

— Вы ведь заметили, какой чистый у нас подъезд? Никаких тебе окурков на лестнице, ни мусора, я уж не говорю о чем похуже. — Валерия Борисовна явно и, надо заметить, небезосновательно гордилась достижениями местного жилищного хозяйства. — Наш подъезд только днем открыт, хотя… — тут она помрачнела, — Степу это не спасло.

— Убить можно и днем, а вот гадить днем в подъезде, это какие нервы иметь надо, — рассеянно заметила я, целиком поглощенная своими мыслями.

Валерия Борисовна энергично закивала, соглашаясь со мной, от былой неприязни не осталось и следа — ведь она могла упустить возможность прославиться через газету.

— Никто не мог зайти после половины одиннадцатого, — продолжала она тем временем деловито рассуждать. — Если только кто из соседей не открыл дверь, конечно…

А вот об этом я и не подумала и уже с уважением взглянула на Валерию Борисовну.

— А что, к кому-то часто заходят ночные гости? — спросила я.

— Да нет, — она пожала плечами, явно припоминая досье на каждого из соседей.

Идея ночных посетителей пришлась ей по вкусу, но, к своему огорчению, Валерия Борисовна была вынуждена констатировать:

— Не помню такого. Мы ведь здесь все тихие собрались. Степка единственный был такой молодой, вот к нему-то и заходили иной раз странные личности. Ломились как-то пару раз в дверь, но я на хулиганье милицию наслала, а Степке устроила такую выволочку! — Глаза Валерии Борисовны подернулись ностальгической дымкой.

— И еще к нему часто приходила девушка, симпатичная такая блондиночка, Настею зовут, но что-то я ее уже с неделю не видела.

Вот уж действительно ценный свидетель, но я не знала, что мне делать: то ли восхищаться «настырной грымзой», как назвал ее капитан, то ли же с криком ужаса бежать прочь. «И посадили туда соседку, и назвали таможня» — перефразировался у меня в голове старый анекдот. Валерия Борисовна умела бдить, как Цербер у врат ада, с той лишь разницей, что Цербер, хоть все и видел, но сказать не мог — пес все-таки, а вот Валерия Борисовна охотно делилась собранной информацией.

— Девушка? Бедняжка, наверное, ничего до сих пор не знает, — высказала я предположение.

— Ну, вряд ли, — сидя боком к окну, Валерия Борисовна расправила складки крахмальных занавесок, придирчиво осмотрев результат. — Меня ж когда милиция про Степу расспрашивала, я и им про нее сказала. Давала свидетельские показания, — сказала она, гордо раздуваясь от осознания собственной важности. — Только вот сегодня, утром пораньше, к следователю ходила.

Так, значит, до Насти я первая уже не доберусь, спать надо меньше. Да и где ее искать?

— И как же идет работа у следствия? — будто невзначай вкрадчиво поинтересовалась я.

— Так времени пока прошло всего ничего. Но вопросов задают ужас сколько! Спрашивали еще, не говорил ли Степка, что уезжает. Вещи у него в квартире собраны были.

Я выжидающе посмотрела на соседку убитого:

— И?..

— А мне откуда знать? — искренне удивилась Валерия Борисовна. — В гости на чай ходить не доводилось. Он мне как-то дверь открыть помог, замок сломался, я в дом не могла войти, а он с девушкой как раз по лестнице поднимался. Ловко у него с замком получилось, на удивление. А про отъезд — это у его хозяйки спрашивать надо: Степа квартиру снимал.

— А как бы ее найти? — на моем лице появилось озабоченное выражение. — Вся информация и материалы, которые будут использованы в публикации, должны быть тщательно проверены и объяснены. Иначе у нас не полагается.

Несколько недовольная, что статья будет написана не только с ее слов, Валерия Борисовна все же сочла мои доводы разумными.

— Так уж получилось, что я хорошо знаю Таису, хозяйку квартиры, она здесь сама жила, пока по наследству ей не достался домик с садом. Это, конечно, не так близко к центру, но Таиса просто мечтала о чем-то подобном. Такая увлеченная огородница, диву даешься! Телефона у нее нет, но адрес я дам.

— Спасибо, — поблагодарила я, записывая улицу и номер дома в блокнотик, чтобы не искать нужное место на компьютере, ломая голову, где бы это могло быть. — А вы как соседка что могли бы рассказать о Степе?

Валерия Борисовна возвела очи к потолку, припоминая что-нибудь поинтереснее, и вытащила карамельку из вазы на столе.

— Раньше к нему ходили большие компании, шумели иногда. И знаете, были среди них какие-то отморозки, со стеклянным взглядом, все стены пересчитает, пока по лестнице спустится. Потом прекратилось вроде, да и мы на входную дверь замок поставили, дежурства расписали, кто когда дверь запирает. Со Степой, думали, проблемы будут, молодой все-таки парень, что ему так рано домой возвращаться, но он или вовсе не приходил, а потом и вообще стал часто дома сидеть. На гитаре любил играть, мне часто слышно было. А уж если он во двор вечерами выходил играть, вся округа сбегалась послушать, как он поет. Была у него такая привычка, деревенский парень, — оправдывая Степу, пояснила Валерия Борисовна. — За то дружки и называли его иногда баюном. Хорошо пел.