Бешеный прапорщик - Зурков Игорь

— Не бойся, мы тебя не тронем. Кричать не будешь? Если нет, кивни.

Целых три кивка, и все очень энергичные. Показываю Митяеву, чтобы освободил ей рот. Девчонка начинает ловить ртом воздух… Наконец-то, отдышалась.

— А вы хто будзете, панове?

— Мы — не панове, мы — русские, солдаты.

— Русския? А ну, перакрэстись.

Блин, я перед батюшкой так старательно не крестился. Троеперстием, справа налево.

— Да русские мы, вот тебе крест. Ты-то сама кто будешь?

— Ганна я, у ихнега сияцельства працую. Кухарка, да посуд мыю, яшчэ у пакоях прыбираюсь.

— А гнался за тобой кто?

— Да Мыкола, егер графский. Ён дауно да мяне прыстае…

Из последующего разговора выяснилась очень интересная история. Помимо попытки изнасилования, этому Миколе можно инкриминировать еще шантаж и нанесение побоев. Причем разным людям. Побои он со-товарищи нанес русскому офицеру, "взятому в плен" графскими егерями, и содержащемуся сейчас на псарне в отдельной клети. А шантажировал он кухарку Ганну, требуя себе "особое" расположение в обмен на молчание о последней. Я слушал рассказ девушки внешне спокойно, но внутри клокотала злость. Граф, самка собаки непонятного происхождения, приказал связать и бросить за решетку в прямом смысле этого слова офицера, пробиравшегося к нашим из окружения. Да еще кормить его соленой селедкой и почти не давать пить! Девчонка пыталась тайком дать ему воды, но была поймана этим вот лежащим сейчас козлом Миколой, и перед ней стоял выбор: либо удовлетворить желания егеря, либо получить кнута на той же псарне в наказание. Я не понял! Тут что, возрождение крепостного права в отдельно взятом поместье? Этот хренов аристократ надеется на свою безнаказанность? При встрече надо будет рассказать ему один из законов Мерфи, о том, что пули не осведомлены что "старший по званию имеет привилегии"…

Ладно, беседуем дальше. Офицеру чуть позже поможет Гриня, который придет на псарню вязать холуев. А меня интересует господский дом.

— Ганна, а в дом нас сможешь провести?

— Да, тольки там жа нямецкия афицэры з графам! И Ванда з Ирэнай. Гэта пакаёуки… ну, горничныя…

— Вот эти офицеры нам и нужны. Так проведешь?

— Ага…

* * *

Все готовы, всем все понятно, часы сверили, порядок действий еще раз обговорили. Начинаем…

Я со своими казаками тихонько крадусь в трех шагах за Ганной. Которая ведет нас в дом. Псарню уже "держат" двое из Грининой пятерки. Заходим через черный вход и попадаем в коридорчик между кухней и кладовкой. Девчонка берет керосиновую лампу в ведет нас дальше. Оп-па, а вот про это мы забыли. Сапоги довольно громко стучат по полу, несмотря на все старания идти тихо. Останавливаемся, обматываем их заранее приготовленными тряпками. Дальше пойдем "полотерами"… Что-то меня на нервное "Хи-хи" пробивает. Впрочем, так всегда перед боем… Мы уже в холле. Лестница на второй этаж, несколько дверей, на стене неярким светом горят такие же лампы, как у в руке у девушки. В своей простой одежке, в тяжелых, грубых башмаках, она вдруг напоминает мне главную героиню знаменитой сказки — Золушку. Не хватает только чепчика… Ганна тихонько двигается вдоль стены, и вдруг одна из дверей распахивается. Хорошо, что в нашу сторону. Нас окутывает облако женского парфюма. Из комнаты выходят обе горничные, одетые достаточно фривольно. Открытые плечи, спина, шелковые юбки для канкана, чулки, туфли, пышные прически, сильный аромат ландыша…

— Цо ты тут робишь, паскуда?

Вопрос к нашей проводнице, которая прошла по инерции пару шагов дальше, и теперь дамочки стоят к нам спиной и нас не видят. Это же замечательно! Синхронное движение, одновременно с Митяем подлетаем сзади, зажимаю рот паненки ладонью, нож уже в другой руке, провожу мерцающим в свете керосинки лезвием перед глазами своей жертвы, чтобы прониклась и не сопротивлялась. Дамочка впечатлилась дальше некуда. Обвисла мешком на руке, ноги не слушаются. У Митьки — та же ситуация. Только выпяченные глаза бегают по сторонам и никак не могут остановиться. Тихо заводим их обратно в комнату, парни привычно связывают руки-ноги, кляпы в ротики, помаду размазали, ну да это — не беда. Она им в ближайшие сутки больше не понадобится. А, может, и дольше. Митька, злодей, умудрился "обыскать" дамочек на предмет оружия во всех самых потаенных местах. Обе тушки уложены на ковер, отдыхайте, милые. А мы пошли дальше…

Егорка кошкой бесшумно взлетает на второй этаж, через минуту спускается, шепчет:

— Никого, все двери закрыты.

— Добро, идем дальше.

Далеко идти не пришлось. Мы подошли к двери, из-за которой доносились звуки разговора и музыки — похоже, канкана. Вот сюда-то нам и надо. Тихонько отодвигаю нашу Золушку в сторону. Сейчас мы вам такое спляшем — до самой смерти не забудете! Разговор притих, послышались шаги и дверь внезапно приоткрылась. Это — приглашение? Типа "Заходите к нам на огонек…"? Показываю своим на пальцах "Раз, два, три!" Заходим!..

ИНТЕРЛЮДИЯ. За полчаса до описываемых событий.

Трое мужчин сидели, развалившись в удобных креслах, возле догорающего камина. Комната, где они находились, была похожа на кабинет в каком-нибудь рыцарском замке, правда, без обязательных для последнего сквозняков. Стены, обтянутые гобеленами вместо новомодных обоев, были завешаны десятком картин, в основном портретов мужчин в разнообразных доспехах, и искусно выполненными чучелами кабаньих, волчьих и медвежьих голов. Справа и слева от камина на стене висела большая и достаточно изысканная коллекция оружия. Скрещенные гусарские сабли мирно уживались с похожими на мечи палашами, кинжалы, кортики и шпаги веерами заполняли все пространство стен, ниже висели старинные ружья эпохи Наполеоновских войн. Снизу, от пола подпирали эти сокровища стойки, выполненные из мореного дуба, с охотничьими ружьями различных марок. Блики каминного пламени и двух настенных светильников играли на благородных стальных клинках и золотых ножнах, переливались загадочными огнями в драгоценных камнях, украшавших оружие. Возле окна пристроился массивный письменный стол и шкаф с книгами, также выполненные из дуба. Рядом стояло механическое пианино, наигрывающее вальсы Шуберта.

Мужчины сидели вокруг небольшого столика, на котором удобно для них расположились хрустальный графин с благородным напитком, имеющим все права именоваться "Коньяк", рюмки, ящичек с сигарами, гильотинка и пепельница. На небольшом подносе стояли тарелочки — с аккуратно нарезанными кружками лимона и с маслинами.

Хозяин дома, самый старший из них, был одет в "охотничий костюм" — вышитую золотом венгерку и бриджи с хромовыми сапогами. Его гости еще два часа назад были одеты в форму офицеров кайзеровской армии, но сейчас они были задрапированы в длинные, расшитые драконами халаты.

Аромат сигары, глоточек коньяка, задумчивое разглядывание языков пламени, или переливающихся различными оттенками красного, углей в камине — все это настраивает на расслабленный разговор, неторопливо текущий сквозь время. В данный момент говорил мужчина лет пятидесяти с лихо закрученными усами в подражание своему императору. Халат топорщил небольшой еще живот, которого на службе не было видно только благодаря искусству портного, сшившего мундир. Он обращался к своему спутнику, гладко выбритому, хорошо сложенному блондину лет тридцати пяти:

— Скажите, мой дорогой Генрих, Вам до войны не приходилось бывать в России? Нет?

Ну, мой друг, тогда Вы многое пропустили. Мне повезло побывать на столетии их знаменитой битвы — Бородино. Да, именно та война, когда мы вместе сломили хребет этому зазнайке Бонапарту. Парады, балы, охота… А какие в Москве Сандуновские бани! С несколькими офицерами одного из гвардейских полков мы провели там милый вечер. И там же один из них научил меня закусывать коньяк лимоном, сообщив по секрету, что способ лично изобретен кузеном нашего доброго Кайзера императором Николаем Вторым… Кстати, баня нашего любезного хозяина ничем, практически, не уступает московским. Поверьте слову знатока. Я за свою жизнь пробовал турецкую, японскую, финскую бани. И могу заявить, что русская баня занимает в этом списке далеко не последнее место. Все-таки, Генрих, эти русские не зря называют себя третьим Римом — их термы, это нечто. Но, у Вас все впереди. После победы, Вам несомненно предстоит вместе с иными славными воинами сопровождать нашего доброго Кайзера в его триумфе по покоренной России. Мы пришли в эту страну, как хозяева и нам, по священному праву победителей и настоящих германских рыцарей предстоит вкусить удовольствия. Их земли, их богатства, и, наконец, их вина, женщины и термы. Древние германцы покорили Рим, и теперь мы должны сделать это с новым, третьим Римом.

— Простите, мой любезный барон, — подал голос обладатель расшитой венгерки, граф Ян Казимир Каплицкий. — Вам с высоты начальника оперативного отдела штаба корпуса, конечно же, виднее. Но я не один год живу в этих краях, и знаю этих диких москалей. У них есть пословица — "Не делите шкуру неубитого медведя". Они еще сильны, и могут доставить много хлопот доблестным войскам кайзера Вильгельма. Да, кстати, Ваше сравнение с древним Римом навело меня на интересную мысль. У меня находится "в плену" русский офицер. Этот bastard пробирался к своим после очередного окружения и осмелился просить у меня приюта и помощи. К сожалению, он был вооружен, поэтому пришлось прибегнуть к хитрости. Штабс-капитан был накормлен, напоен, уложен отдыхать. Но, заснув на кровати, он проснулся связанным на псарне, где я держу своих гончих. Его саблю я решил использовать в качестве кочерги для камина. На что-то большее после пребывания в руках москаля она не годится. — С этими словами он поднялся и, взяв стоявшую в углу шашку с золоченой рукоятью, показал ее сидящим.