Чудо ты мое, зеленоглазое - Алексей Николаевич Котов

– Поняла. Потому и развестись с тобой хочу.

– Это, пожалуйста.

Лена отвернулась и обиженно замолчала.

Витька вспомнил утреннюю картину пробуждения Лены.

«Ведь нарочно она тогда притворялась, что спит. Уверен, что нарочно! – подумал он и улыбнулся. – Нет, с такой как Ленка никогда не соскучишься…»

Витька повернулся к жене и осторожно обнял ее.

– Чего тебе? – безразлично спросила Лена.

– Что, что!.. – проворчал Витька. – Тесно тут… Руку положить некуда.

– Тогда на полу спи.

– Как скажешь, любимая…

Слово «любимая» прозвучало у Витька так иронично и даже холодно, что Лена вдруг поняла, что вот-вот заплачет. Ей захотелось сказать мужу что-нибудь очень злое, но она боялась, что у нее задрожит от слез голос.

Витька заворочался и попытался сесть.

– Подожди!.. – резко и громко сказала Лена.

«Ежик проклятущий, – подумала она. – Убить тебя мало!..»

Она повернулась к мужу и обхватила руками за шею. Уже улыбаясь, Лена привычно потерлась щекой о небритую мужскую щеку.

– Вить, а это правда, что лисицы ежиков кушают? – шепнула она.

– Наверное… А что?

– Ничего… – почти не слышно ответила Лена. – Просто скажи мне, что я на лисичку похожа…

…А Петровичу ночью приснилась старуха. Она смеялась, страшно выставляя на показ, молодые, крепкие зубы.

Глава двенадцатая

На третий день после начала охоты Петрович стукнул кулаком по столу.

– Шестьдесят девять котов и кошек!.. Да чем же я их кормить-то буду?!

Витька поежился.

– Не вижу очереди из покупателей-миллионеров, – сострила Лена.

– Иди-ка ты, Витька, пока не поздно, сам мышей лови, – посоветовал Петрович.

– А он уже пробовал! – рассмеялась Лена.

Витька отошел к окну и закурил.

Мышей он действительно ловил. Большие, трехлитровые банки, с приманкой на донышке лежали везде: на чердаке, в сарае и даже возле кроличьих клеток. Но улов был невелик. Кроме того, грызуны не прижились на котоферме. Во время одного из визитов, когда компаньоны только подходили к диспетчерской, к ногам Лены неожиданно упала мышь. Женщина дико взвизгнула и взобралась к мужу. Сделав панический круг возле застывшего Витьки, мышь скрылась в траве. Отчаянное поведение грызуна можно было легко понять: прыжок с третьего этажа котофермы еще оставлял ему какие-то шансы на жизнь.

Впрочем, ловля мышей и эксперименты с ними были не самым главным занятием будущего монополиста. К уже имеющимся у Петровича запасам зерна Витька добавил еще три мешка привезенных им из деревни. Кроме того, он взял напрокат пару удоистых коз. Последняя инициатива неунывающего племянника была встречена неодобрительным, стариковским ворчанием. Петровичу не понравилось, что корм, предназначенный исключительно для кроликов, придется скармливать чужим козам. Но потом старик попробовал на вкус козье молоко и смирился.

Во время вечерней дойки Багира всегда сидела рядом со стариком.

– Буду я еще такое молоко котам спаивать! – снова ворчал Петрович. – Да я его лучше внукам отнесу.

Впрочем, старик не жадничал и оставшаяся дома Багира всегда получала свое наполненное до краев блюдце.

А кошачье поголовье все разрасталось. Возможно, неуемная страсть будущего монополиста к накоплению оборотных средств, скрывала за собой и нечто большее: у Витьки не было четкого плана реализации волшебных котов и кошек. Поэтому семейный совет действовал ему на нервы.

– Ладно, уговорили, – Витька поднял вверх руки. – Так и быть, временно прекращаем ловлю и приступаем к рекламе.

– Лучше сразу к продаже, – усмехнулась Лена.

Витька сделал вид, что не расслышал последней реплики жены. Он набросил на плечи куртку и кивнул на дверь.

– Пошли, дядь Коль.

– Куда?

– Куда глаза глядят, – улыбнулся и подмигнул Витька. – Глядишь, что-нибудь и придумается.

– Займемся устной агитацией, – уже на улице пояснил Петровичу племянник. – Например, у меня есть на примете одна приличная забегаловка. С нее и начнем. Распространение слухов, дядь Коль, конечно, кустарщина, но им доверяют значительно больше, чем официальной рекламе.

– Я, Витьк, слухи распространять не умею, – признался Петрович.

– Ничего страшного. Твоя задача, дядь Коль, стоять в сторонке и молчать. Придешь ко мне на выручку только в крайнем случае.

– А с чем мне приходить-то? – удивился старик.

– Поймешь по ходу дела.

В критических ситуациях Витька всегда предпочитал говорить загадками.

– Ладно, – закончил тему Петрович. – Ты мне, Витьк, лучше вот что скажи, что за отношения такие у тебя с Ленкой? То грызетесь до полуночи, то кроватью скрипите, чуть ли не до утра. Весело, как я посмотрю, вы живете.

Витька улыбнулся.

– Дядь Коль, мы тебе мешаем, что ли?

– Нет, конечно… Просто мне интересно, что это за обезьяньи отношения такие между вами.

Продолжая улыбаться, Витька осмотрелся вокруг. Осенняя, хмурая природа умиротворенно дремала. Редкие прохожие никуда не торопились и снисходительно-добродушное выражение их лиц наводило на мысль о некоем житейском перемирии. Мокрый после недавнего дождя асфальт казался мягким, как ковровая дорожка.

Витька потер щеку собираясь с мыслями.

– Сейчас, дядь Коль, я расскажу тебе одну сказочку, – медленно заговорил племянник. – А ты делай выводы…

– Интересные сказочки рассказывать вы оба мастера, – парировал Петрович. – Что ты, что Ленка.

Витька насторожился.

– А что такого интересного тебе Ленка про меня наболтала?

Петрович промолчал…

История о простодушной Богатыре, рассказанная Витькой просто так

– Ладно, дядь Коль, слушай… Только сначала попробуй представить себе следующее место действия: поезд, купе, глубокая ночь, – начал Витька. – Я лежу на верхней полке и честно пытаюсь уснуть – тот денек у меня получился трудным… Внизу, за столом, сидят две довольно примечательные личности. Первая из них очень похожа на карикатуру: это худосочный мужичок неопределенного возраста одетый в полосатую, матросскую майку с бретельками. У тощего типа узкий лоб, впалые, горящие глаза фанатика, кривой нос и узкая грудь. Кроме того, природа наделила его въедливым характером и ехидным красноречием. Надо заметить, что жизнь обходится с таким сортом людей с механической жестокостью. Например, она не бьет их так, как большинство других – с размаха – а то ли жалея, то ли мстя за что что-то, постоянно пристукивает крохотным молоточком – мелко и безостановочно.

Второй собеседник – эдакий двухметровый, розовощекий богатырь. Он прост, спокоен и безобиден как тяжелый дредноут, отданный на разграбление веселому детскому саду. Впрочем, ломовая сила и воловье терпение еще не самый главный недостаток всех наших российских богатырей. Кроме всего прочего все они еще безостановочно, почти патологически добры…

Итак, ночь, купе, за столиком сидят двое и говорят о любви. Я уже не помню, о чем конкретно они говорили в начале… Кажется, худосочный жаловался на дефицит любви к себе со стороны женского пола и пытался убедить простодушного богатыря в змеиной сущности всех женщин.

Гигант, конечно, возражал, при чем довольно неумело. В конце концов,