Боги, пиво и дурак. Том 4 (СИ) - Горина Юлия Николаевна

— Ты-ыыы? — прохрипел он. — Так вот почему здесь так воняет!!!

Глава 13. Время жатвы

Лилит усмехнулась. Выгнув спину, она наклонилась и протянула когтистую ручку к стоявшему на четвереньках Та’ки.

— И кто это тут у нас такой грозный? — проговорила она с такой интонацией, будто собиралась пожурить расшалившегося котенка.

Та’ки отпрянул.

Они встретились глазами, и тут лицо демоницы как-то изменилось. На губах у нее заиграла коварная улыбка. Потом Лилит выпрямилась, и, вскинув голову, уже разомкнула было губы, собираясь что-то сказать. Но тут магистр строго сдвинул брови и, выразительно глядя на Ли, негромко проговорил:

— Лучше не надо.

Улыбка Лилит превратилась в хитрую усмешку.

— Поняла, — промурлыкала она в ответ.

И тут наш Та’ки, чуть пошатываясь, с грозной мордой поднялся на задние лапы и громогласно заявил:

— А я вот не понял, почему это твоя любовница-суккуб вдруг выходит из комнаты Дани?!

Да-аа, еще никогда фейспалм не был так велик и заразителен!

Рука-лицо случились сразу и у меня, и у Яна. Даблфейспалм.

А Лилит, с самым торжественным видом приподняв острый подбородок, проговорила медведю в ответ:

— А может, я для него — как фамильное боевое знамя. Вот он и передал меня по наследству достойному продолжателю его трудов.

Снизу донесся звон разбившейся тарелки и многозначительный присвист Рыжего.

От сдерживаемого смеха мне слезы на глаза навернулись. А потом я глянул с лестницы вниз, и увидел, с каким выражением лиц на пороге застыли Камилла с Майкой.

Упаси меня бог остаться с ними двумя наедине в ближайшие пару часов...

А Янус, кашлянув, с укором буркнул Та’ки:

— Прекращай жрать дурман в таких количествах — все мозги в своем трансе растеряешь. — И, повернувшись к своим ученикам, громко добавил: — Ну, что встали? Нам достойное дело на голову упало, а вы тут...

— Да тут такое дополнение на голову упало, что уже не до дела, — съехидничал Рыжий. — Значит, нам в таверну подружек водить ты запрещаешь, а сам вон оно что!

— Ты слова-то подбирай! — уже на полном серьезе прикрикнул на ученика Янус — так, что все сразу как-то подтянулись и поубирали с лиц ехидные улыбки. — Лилит тебе не какая-нибудь шлюха колченогая из борделя на окраине, а божественная сущность, ясно? И относиться к ней и ты, и все остальные будут исключительно с уважением! А все остальное никого из здесь присутствующих не касается.

— Что значит — «не касается»? — возмутился Та’ки. — Это мой ареал обитания, понятно? Моя вотчина, мое святилище!.. И еще одного бога на своей территории я не потерплю!

— Да будет тебе, медвежонок, — прищурилась Лилит. — Подумаешь — одним больше, одним меньше... — негромко сказала она.

— Ну во-первых, она не бог, — заявил Янус. — Она...

— Однозначно богиня, — ухмыльнувшись, закончил за него фразу Азра.

— Она — демон, — поправил его Ян. — А, во-вторых, и я, и Даня ей немножко обязаны, так что придется тебе потерпеть. На этом объявляю тему закрытой. Ника, принеси завтрак госпоже! Рыжий с Азрой пусть седлают коней. Нужно объехать близлежащие деревни и закупить полсотни белых животных — овцы там, козы, коровы. Ясно? Он гневлив только когда голоден. Видимо, жрецы что-то напортачили с жертвой — Офион насыщается только животными с белым мехом.

— А не маловато будет пятидесяти этому твоему Фиону? — переспросил Азра.

— Стандартная жертва для него — двадцать пять голов. Так что пятидесяти должно хватить за глаза. А ты, Камилла, дуй к себе и освободи Тень от детского рабства! Он мне нужен, поедем вместе в ратушу — дело срочное, так что пускай тамошние секретари сами уведомят Багряное святилище о нашем участии в деле. А ты, — он ткнул пальцем мне в грудь. — иди и купи себе нормальную зимнюю одежду для похода. Потому что в этом бархате только разве что девок на балу пугать! Да, и заодно закупи две катушки строительного каната — в мастерской Утера были такие. Только не бери самый толстый — десятки более чем достаточно. И кстати. Где, говоришь, появился наш монстр? — спросил он Та’ки.

— У ведьмы своей спроси, — буркнул медведь и потащился вниз по ступенькам, осторожно пятясь пухлым плюшевым задом.

— Офион?.. — изумленно проговорила Майя. — Какое странное имя. Кто это, Ян?

— Великий змей — прародитель, — ответил вместо магистра Та’ки, усаживаясь под лестницей с самой оскорбленной мордой.

— И... кто такой этот «великий змей»? — спросил я сразу за всех, потому что, судя по выражениям лиц не только мы с Майей, но и все остальные не особо хорошо понимали, о чем идет речь.

— Звероморфный пра-прадед Гермеса и дед Зевса, — пояснил Янус. — Ненасытный пожиратель всего сущего и, судя по всему, полный безумец.

— Почему безумец?..

— А ты на потомство его погляди — и сразу поймешь, что такая наследственность от нормального предка не произрастает, — сказал Янус, спускаясь следом за Та’ки в харчевню. — Знаешь, чем прославился его сын-извращенец Уран? Тем, что затрахал саму Землю до полусмерти и таким образом умудрился нарожать целую толпу уродов. Которых, кстати, потом обратно в эту самую землю и запихивал, выстраивая им подземные лабиринты. Потому что боялся своих деток до усрачки. И, как показало время, боялся он не зря, — Янус довольно хмыкнул. — Неплохой каламбур получился, кстати. Поскольку Кронос — это и есть тот самый отпрыск, который умудрился вырваться на свободу. Где он и рубанул родному папеньке похотливое хозяйство под корень. И не как-нибудь, а косой! Представляешь? Уж маханул так маханул. Папашу-кастрата Кронос заточил в подземелье, и на радостях от такой удачи вдруг сам потек кукухой. И начал жрать младенцев. Причем и человеческих, и своих собственных. Ему человеческие жертвы по двенадцать раз в году в святилищах приносили — неслабо, да? Камилла, ты-то чего таращишься — уж про Кроноса тебе точно должны были рассказывать в детстве на уроках познания. Или ты не посещала святилищ?

Он шагнул к стойке, чтобы налить себе воды, и тут под его ногой хрустнул осколок стекла от тарелки, выпрыгнувшей из рук Ники. Ругнувшись, Ян окинул взглядом пол с рассыпавшимся по нему белым крошевом и строго сказал Нике:

— А ты чего стоишь? Ждешь, когда медведь себе лапы порежет? Или предлагаешь мне самому за метлой сгонять?

Ника пискнула извинения и бросилась в кухню за метелкой.

А Ян продолжил:

— Короче, все это олимпийское колено — та еще больничка. Зевс, конечно, потом придумал Кроносу оправдание — мол, во всем виновато тяжелое детство. Травмированная психика не вынесла эпичного столкновения косы в его руках с отеческими яйцами, и от глубоких переживаний великий предок стал бояться повторить его судьбу и пострадать от руки собственных детей.

— И, насколько я помню, не зря боялся, — проговорил я, смутно припоминая школьный курс МХК.

— Да, благодаря хитрости матери наш громовержец выжил и, когда подрос, распорол любимому родителю брюхо.

Я шумно выдохнул.

— Да уж, если так посмотреть — просто замечательная династия. Маньяк на маньяке! Повезло Гермесу с семейкой... Подожди, а разве боги могут убивать богов? — насторожился я, вспоминая слова Нергала. — Мне казалось, это запрещено. Или нет?

— С чего ты взял? — удивился Рыжий. — Гимны вон вспомни — там то про одно сражение, то про другое поется. И постоянно кто-то кого-нибудь убивает!

Янус, не обращая внимания на только что прозвучавшую реплику, с любопытством покосился на меня.

— А ты неплохо осведомлен о тонкостях божественной жизни и смерти. Да, ты прав — правило неприкосновенности действительно существует. Но появилось оно уже позже, в эпоху расцвета поколения Зевса и прочих ему подобных.

— То есть по факту Зевс — отцеубийца? — удивленным полушепотом спросила Камилла.

— Нет, — покачал головой Ян. — Кронос жив, и в полной мере наслаждается непосредственным ручным доступом к собственному желудку. Рана не срастается, поскольку была сделана заговоренным клинком. И вот он глотает обглоданные детские кости, а потом сам у себя их из живота вытаскивает и снова глотает. Очень удобно. И, главное, экономно. Так что теперь ему вполне хватает всего одной жертвы раз в пятьдесят лет. На таких харчах не разжиреет, конечно, но и не помрет. А Зевсу очень не хочется, чтобы папаша помер...