Неприкаянный 3 - Константин Георгиевич Калбанов

в составе диверсионно разведывательной группы и экспресс допрос в полевых условиях, вот мой максимум.

А вот сработать на собственную безопасность вполне реально. Взять да поспрошать с пристрастием, благо можно это сделать не нанося телесных повреждений. Есть конечно шанс, что упрётся и в итоге отдаст богу душу. Но и в этом случае доказать насильственную смерть не получится. Главное изъять его тихонько, без лишних свидетелей. Война не означает вседозволенность и уголовный кодекс не отменяет.

Впрочем, это дело можно отложить на денёк другой, а то и недельку. Шпион никуда не денется, коль скоро прожил тут уже больше года. А вот Стессель очень даже может накуролесить, чему имело место подтверждение в известной мне истории. Никто ни сном ни духом, на военном совете вроде как решили драться, а он в одночасье взял и принял решение о сдаче.

Утром японцы снова затеяли бомбардировку города. Погода выдалась мерзкая, с мелкой моросью, видимость плохая, и от воздушного наблюдателя толку никакого. Поэтому била японская подвижная батарея наугад, кладя чемоданы по квадратам. Прошлись по окрестностям арсенала, положив пару десятков снарядов на пустыре, не причинив никакого вреда. Затем перенесли огонь, как я понимаю, в попытке накрыть артиллерийской городок. Однако снаряды дали изрядный перелёт разрывы наблюдались на склоне Золотой горы.

А вот под конец, похоже решили достать мастерские Горского. Снаряды ухали со значительным недолётом, в воду, с приливом покрывшую дно внутреннего рейда. Признаться, я даже подумал, а не прилетит ли «Скату». Так-то лодка в стороне от берега, и замаскирована сетью, а потому наблюдатель её не приметит. Поэтому если и будет обстрел, то именно берега и корпусов мастерских. Но сейчас-то обстрел в слепую, на дурнину, а тут уж если не повезёт, то не повезёт.

Впрочем, беспокоился я напрасно. Примерно через час обстрел прекратился. То ли самураи решили не расходовать впустую боеприпасы. То ли, их всё же нащупали наши миномётчики или артиллеристы. Не суть важно. Главное, что бомбардировка закончилась, и я со спокойной совестью мог выдвигаться в гостиницу.

Иванов, наш теперь уже моторист, высадил меня неподалёку от Восточного бассейна. Сойдя на набережную я тут же подозвал рикшу. Худой как щепка китаец резво подбежал ко мне кланяясь и заверяя, что домчит до места быстрее ветра. Я без лишних разговоров сел в коляску пристроив в ногах довольно объёмный чемодан, и назвал гостиницу.

— Олег Николаевич, рад вас видеть. Позвольте ваши вещи, — предложил мне свои услуги владелец гостиницы.

Содержать персонал у него возможности нет, а потому он тут с супругой на все руки от скуки. Но чтобы за мной носил вещи тот, кто в отцы годится… Во всяком случае, для реципиента.

— Не стоит, Родион Петрович, я и сам управлюсь. Просто выдайте мне ключ.

— Прошу.

— Благодарю.

Подниматься на третий этаж с тяжёлым и неудобным чемоданом, то ещё удовольствие. Лифт тут отсутствует как класс, так что всё ножками. Да ещё и высокие потолки, а значит и ступенек побольше. Впрочем, это я привередничаю. Ну или нервничаю. Что не говори, а затеял я всё же дело недоброе.

Оказавшись в номере первым делом запер дверь, и извлёк из чемодана оптический прицел. Осмотрел через него подъезд ко двору Стесселя и часть двора. Хороший обзор, приемлемая дальность. Деревья и толстые ветви сектор не перекрывают, а мелкие тяжёлой пуле не помеха. Вот и славно.

Вообще-то я не готовился к этому убийству специально и изготовил глушитель под обычную мосинку в расчёте на диверсии в тылу врага. Ну вот тянет меня порой и ничего не могу с собой поделать. Использовать же для этого маузеровский карабин не хотел, так как тут потребовался бы иной механизм насадки. Здесь же исполнил как на штыке и порядок. А главное не стоит вопрос использования глушителя в случае утраты маузера.

И вот теперь это играет мне на руку, так как оставлять этот карабин я не собираюсь. Глупо хранить такую серьёзную улику. Лучше уж утопить в каком-нибудь глубоком месте и забыть где.

Сейчас же извлёк из под одежды разобранный карабин. В таком виде он поместился в чемодане без труда. Закрепив в ложе ствол, я присовокупил к нему толстую насадку глушителя. В результате этого карабин стал длиннее полноценной пехотной оглобли, ну и вес глушителя конечно не мог не сказаться на удобстве. Впрочем, это-то я компенсирую без труда.

Закрепил оптику, вскинул винтовку к плечу, прицелившись сквозь стекло окна. Несколько раз передёрнул затвор проверяя его работу, и наконец затолкал в магазин пять патронов с уменьшенной навеской пороха и тяжёлыми пулями. У меня таких накручена сотня. Но теперь уже вместе с карабином пойдут на морское дно.

Открыл форточку окна выходящего на улицу и встал на стол, стоящий в глубине комнаты. Выбрал в качестве цели спил ветви на дереве в полусотне сажен и прицелился в него. Так-то всё подогнано исключительно, но оружие следует пристреливать после каждого снятия прицела. А тут имело место полная разборка, так что, сам бог велел перестраховаться.

Выстрел прозвучал так, словно мухобойкой муху прихлопнули. По комнате пополз кислый запах газов сгоревшего пороха, которые быстренько выносило сквозняком в распахнутую форточку. Глянул куда прилетела пуля. Внёс поправки. Ещё один выстрел. Точно в цель. Порядок. Загнал в магазин недостающую пару патронов, и разложил на столе чертежи.

Время есть, так отчего бы не использовать его с пользой для дела. Чертежи двигателя сами себя не начертят, а пояснительная записка не напишется. Так-то я всё помню, но на то, чтобы зафиксировать это на бумаге нужно время. Пусть у меня и получается это проделывать куда быстрее, чем обычному чертёжнику.

Проработал часа три, когда по улице в сторону дома Стесселя прокатили две пролётки в сопровождении десятка всадников. Я сдвинул в сторону чертежи, и подхватив карабин взобрался на стол. Ага. Сам хозяин, с ним в пролётке Фок, в следующей Кондратенко и Белый.

Сойдя на землю Стессель обернулся Кондратенко с Белым, о чем-то говоря им, и будучи при этом в прекрасном расположении духа. Похоже настроение отличное, и они собираются вместе пообедать. Ну это вряд ли. Волнения никакого. Уверено сажаю крестик на грудь улыбающегося Анатоля, вношу поправку и плавно тяну спуск.

Хлопок!

Клацанье затвора звучит куда громче. Перезарядка занимает секунду. Никто толком ещё и понять-то ничего не успел. Стессель просто замер, словно поперхнулся. Не удивительно, мужчина он крупный, а потому сразу не валится. Хотя у меня сомнений относительно смертельности его ранения нет.

Хлопок!

Более субтильный, хотя и повыше