Серебряное зеркало и другие таинственные истории - Агата Кристи

Мортимер перебил ее.

— И Джонни? — спросил он.

В глазах Магдалены промелькнуло что-то вроде догадки.

— Нет, — сказала она, — теперь я вижу, что Джонни не изменился. Он единственный, кого это не коснулось. И вчера за ужином он ничего такого не заметил.

— А вы? — спросил Мортимер.

— Я боялась, ужасно боялась неведомо чего, как ребенок. Отец был какой-то… странный, другого слова не подберешь. Он сказал: «Чудес не бывает». Тогда я взмолилась, по-настоящему взмолилась о чуде — и вы постучали в дверь.

Девушка внезапно остановилась, пристально глядя на него.

— Наверное, я кажусь вам сумасшедшей, — с вызовом произнесла она.

— Нет, — ответил Мортимер, — напротив, вы кажетесь мне абсолютно нормальной. Все нормальные люди чувствуют, когда им грозит опасность.

— Вы не понимаете, — сказала Магдалена. — Я боюсь не за себя.

— За кого же, в таком случае?

Но Магдалена снова беспомощно покачала головой:

— Сама не знаю.

Она продолжала:

— Я написала — «SOS» чисто импульсивно. У меня была дурацкая мысль, что остальные — я хочу сказать, кто-то из них, — не позволят мне поговорить с вами. Я хотела просить вас о чем-то, но теперь уже не знаю о чем.

— Не беда, — сказал Мортимер, — я сделаю все, что нужно.

— Что вы можете сделать?

Мортимер слегка улыбнулся.

— Я могу думать.

Она недоверчиво поглядела на него.

— Да, — сказал он, — это занятие намного полезней, чем вам кажется. Скажите, вчера перед ужином ваше внимание не привлекла какая-нибудь необычная фраза или слово?

Магдалена нахмурилась.

— Вроде бы нет, — сказала она. — Правда, я слышала, как отец говорил маме, что Шарлотта в точности на нее похожа, и при этом как-то странно смеялся. Но что здесь особенного?

— Ничего, — медленно произнес Мортимер, — только Шарлотта не похожа на вашу мать.

На минуту или две он погрузился в размышления, потом поднял глаза и встретил растерянный взгляд Магдалены.

— Ступайте домой, дитя мое, — сказал он, — и не беспокойтесь ни о чем. Положитесь на меня.

Она послушно направилась к коттеджу. Пройдя еще несколько шагов, Мортимер остановился и, отказавшись от сознательных усилий, сосредоточился на случайных образах, беспорядочно всплывающих в памяти. Джонни! Он каждый раз возвращался к Джонни.

Джонни — ни в чем не повинный, не замешанный ни в каких интригах, — был, однако, в самом центре происходящего. Кливленд вспомнил, как миссис Динсмид едва не выронила чашку во время завтрака. Что ее так встревожило? Упоминание о том, что мальчик любит возиться с реактивами?.. На миг он усомнился относительно мистера Динсмида, но потом ясно представил, как тот сидит с чайной чашкой, застывшей на полпути к губам. Это вернуло его мысли к Шарлотте, какой он увидел ее накануне, стоя в дверях, — она пристально глядела на него поверх своей чашки. Тотчас последовало другое воспоминание: Динсмид берет чашки, одну за другой, и выливает их содержимое со словами: «Чай уже остыл». Над ними поднимался пар; выходит, напиток не был таким уж холодным?

Что-то шевельнулось в памяти Кливленда. Некая история, прочитанная совсем недавно, — может быть, месяц назад. Целое семейство отравилось из-за небрежности подростка: мышьяк из пакета, оставленного в кладовой, просыпался на хлеб. Он прочел об этом в газете; не исключено, что и мистер Динсмид тоже читал эту статью. Ситуация начала проясняться… Полчаса спустя Мортимер Кливленд проворно вскочил на ноги.

И снова был вечер в коттедже. На сей раз к ужину подали яйца-пашот и консервированную свинину. Вскоре миссис Динсмид принесла из кухни большой чайник. Семейство заняло свои места, хозяйка наполнила и расставила чашки. Она поставила чайник на стол, — как вдруг испуганно вскрикнула и схватилась рукой за горло. Мистер Динсмид повернулся, не вставая со стула, и посмотрел туда же, куда смотрела она. В дверях стоял Мортимер Кливленд. Он выступил вперед и заговорил любезным, извиняющимся тоном.

— Боюсь, что обеспокоил вас, — сказал он. — Но я должен был вернуться, чтобы взять кое-что.

— Вернулись, чтобы кое-что взять? — переспросил мистер Динсмид. Его лицо побагровело, вены вздулись. — Интересно, что именно?

— Всего лишь капельку чаю, — ответил Мортимер.

Быстрым движением он вытащил что-то из кармана и, взяв со стола одну из чашек, отлил часть ее содержимого в маленькую пробирку, которую держал в левой руке.

— Что вы делаете? — задыхаясь, воскликнул Динсмид. Он был мертвенно-бледен, багровый румянец исчез, как по волшебству.

Миссис Динсмид вскрикнула снова.

— Вы читаете газеты, мистер Динсмид? Уверен, что да. Иногда в них попадаются сообщения о том, как отравилась целая семья. При этом одни остаются в живых, другие — нет. В данном случае одному из членов семьи предстояло умереть. Причиной отравления сочли бы испорченные консервы. Но что если доктор не согласится с этой версией?.. В вашей кладовой лежит пакет мышьяка, прямо под ним — пакет чаю; в верхней полке имеется щель. Естественно предположить, что яд попал в заварку по чистой случайности. Судья отчитал бы Джонни за неосторожность — и дело с концом.

— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду, — произнес Динсмид, с трудом переводя дыхание.

— Отлично понимаете.

Мортимер взял другую чашку и наполнил вторую пробирку. К первой пробирке он прилепил красный ярлык, ко второй — синий.

— В той, что помечена красным цветом, — сказал он, — чай из чашки вашей дочери Шарлотты. В другой — из чашки вашей дочери Магдалены. Готов поклясться, что в первой я найду в четыре или пять раз больше мышьяка, чем во второй.

— Вы сошли с ума! — воскликнул Динсмид.

— Ничего подобного. Вы сказали мне, мистер Динсмид, что Магдалена — приемный ребенок. Но вы солгали. Магдалена — ваша родная дочь. Шарлотта была той девочкой, которую вы удочерили — девочкой, так похожей на свою мать, что сегодня, когда я держал в руках миниатюрный портрет матери, я принял его за изображение самой Шарлотты. Вы хотели, чтобы наследство досталось Магдалене. Но поскольку вы не могли вечно держать Шарлотту вдали от людских глаз и всякий, кто знал ее мать, непременно заметил бы сходство, вы решили, что лучший выход из положения — немного мышьяка на дне чайной чашки.

И тут миссис Динсмид визгливо засмеялась, раскачиваясь взад и вперед в бурной истерике.

— Чай, — пробормотала она, — вот почему он сказал: чай, а не лимонад.

— Ты что, не можешь придержать язык? — сердито рявкнул ее муж.

Мортимер увидел Шарлотту, в недоумении глядящую на него через стол широко открытыми глазами; потом он почувствовал чью-то руку на своей руке, и Магдалена отвела его в сторону. Она указала на пробирки.

— Мой отец… Вы же не собираетесь…

Мортимер положил руку ей на плечо.

— Дитя мое, — сказал он, — вы не верите в силу, которую имеет прошлое, а я верю. Я верю, что этот дом обладает особой атмосферой. Если бы ваш отец не поселился здесь, возможно, — я говорю, возможно, — у него бы не возникло таких замыслов. Я сохраню эти пробирки, чтобы защитить Шарлотту теперь и в будущем. Но больше я не стану делать ничего — в благодарность, если хотите, той руке, которая написала «SOS».

Дэвид Х. Келлер

СУЩЕСТВО В ПОДВАЛЕ

Одно из ключевых произведений литературы ужасов. Рассказ о кошмаре, который всегда РЯДОМ с нами… Классика из журнала Weird Tales. Впервые опубликовано в 1932 году.

Это был большой подвал, и размеры его не соответствовали тому дому, который находился над ним.

Хозяин признавал, что подвал, скорее всего, построили для совершенно иного здания, а дом появился сверху позднее. Вероятно, первый дом сгорел, и обедневшие владельцы решили возвести на его месте менее значительное сооружение.

Вьющаяся каменная лестница соединяла подвал с кухней. У основания этого ряда ступенек прежние владельцы дома складывали дрова, зимние припасы и разный хлам. Барахло постепенно отодвигалось все дальше, но куча росла и росла, пока не нависла над полом какой-то баррикадой бесполезных вещей. Что находилось позади этой баррикады — никто не знал, да никто и не интересовался. За несколько сотен лет никто не преодолевал этих завалов, никто не удалялся в черную бездну дальнего края подвала.

Лестница упиралась в крепкую дубовую дверь, отделявшую кухню от подвала. Эта дверь была, в некотором роде, такой же особенной и так же отличалась от остальной части дома, как и подвал. Столь странную дверь вряд ли кто-то ожидал бы увидеть в современном доме; конечно, необычно было и то, что дверь находилась во внутренней части дома — толстая, крепко сбитая, ловко подогнанная, с огромными железными полосами и замком, который выглядел так, словно был перенесен сюда прямиком из обители мрака. Если бы дверь отделяла дом от внешнего мира, это было бы понятно; но подобная дверь, разделявшая кухню и подвал, казалась странной и неподходящей.