На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын

4) по итогам работы съезда был сформирован новый состав Политбюро, куда вошли Первый секретарь ЦК АПТ Э. Ходжа, занимавший также посты главы правительства и министров народной обороны и иностранных дел, четыре секретаря ЦК — министр финансов Тук Якова, министр внутренних дел Мехмет Шеху, генпрокурор Бедри Спахиу и Лири Белишова, а также вице-премьер Спиро Колека, министр промышленности Того Нуши, замминистра иностранных дел Хюсни Капо и начальник Генштаба генерал-майор Бекир Балуку; 5) по решению делегатов съезда из партии были исключены бывшие члены Политбюро К. Дзодзе и П. Кристо, которых вскоре арестовали и придали военному суду, приговорившего в июне 1949 года К. Дзодзе к смертной казни, а его «подельников», среди которых были П. Кристо, В. Колеци, Н. Хута и В. Митройорги к различным срокам заключения.

Краткие итоги

Подводя некоторые итоги процесса «советизации» государств Центральной и Юго-Восточной Европы в послевоенный период, следует особо подчеркнуть еще одну известную и довольно спекулятивную проблему, которая возникла в постсоветской историографии и на которой всю последнюю треть века довольно рьяно «потоптались» многие записные антисталинисты типа Н. В. Петрова[160]. Речь в данном случае идет о роли так называемого «института советских советников» в советизации этого региона. Данная тема развернуто освещается в ряде работ известного российского историка доктора исторических наук А. Ф. Носковой, в частности в ее статье «Московские советники в странах Восточной Европы (1945–1953 гг.)»[161], которая была опубликована в журнале «Вопросы истории» еще 1998 году. Автор этой статьи установила, что доступные архивные источники зримо говорят о том, что: 1) «московские советники» появились в ряде стран «народной демократии» еще в период Второй мировой войны или сразу после ее окончания; 2) эти группы специалистов, как правило, формировались из числа генералов или старших офицеров НКГБ (МГБ) и НКВД (МВД) СССР, а также отраслевой верхушки гражданских министерств и ведомств, которые действовали исключительно на уровне высшего эшелона власти и управления в странах своего пребывания; 3) в начальный период их присутствие зачастую носило разовый характер и было относительно непродолжительным; 4) они оказывали помощь и консультации по отдельным и конкретным вопросам, в частности организации пограничной и таможенной служб, создания секретных шифровальных систем, охраны первых лиц государства и т. д.; 5) такие группы советников направлялись в страны «народной демократии» только после официальных обращений их высших руководителей к советским вождям, и российские архивы до сих пор хранят немало таких просьб от Б. Берута, К. Готвальда, М. Ракоши, Э. Ходжи и других руководителей соцстран. Причем, как правило, эти письменные просьбы всегда предварялись устными договоренностями с советской стороной.

Однако начиная с 1949 года, когда почти все страны социалистического лагеря вступили в фазу так называемой «сталинской советизации», во-первых, началось ускоренное формирование долгосрочной системы «московских советников», прежде всего в военно-политической сфере, и, во-вторых, особым объектом деятельности этих советников стали структуры госбезопасности и внутренних дел, а также вооруженные силы стран социалистического блока. Как правило, все московские эмиссары исключительно в устной форме давали «ценные советы» и указания своим подопечным в странах своего пребывания, на постоянной основе информировали их высшее руководство о работе органов безопасности и наличии компромата на всех руководящих работников компартий, членов правительств и силовых структур, но в каждом конкретном случае только с санкции МГБ СССР и т. д. Кроме того, они регулярно поставляли в Москву все сколь-нибудь ценные сведения о ситуации в руководстве самих компартии и в странах своего пребывания в целом, что позволяло И. В. Сталину и его соратникам оперативно и в полной мере воздействовать на ход всех политических процессов, контролировать их и при острой необходимости напрямую управлять ими. В таком качестве система «московских советников» пережила самого вождя и была свернута только после XX съезда КПСС, то есть к середине 1956 года.　

5. Зарождение «холодной войны» и «доктрины сдерживания» (1946–1948 годы)

По оценкам большинства историков (В. М. Фалин, В. О. Печатнов, М. Ф. Полынов, Ю. Н. Жуков, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков, В. Л. Мальков, Н. А. Нарочницкая[162]), в начале 1946 года в западном общественном мнении начался серьезный негативный перелом в отношении дальнейших перспектив сотрудничества с СССР, поскольку на антисоветские позиции стали стремительно переходить многие видные и очень влиятельные представители либеральной части западных интеллектуалов. Уже 22 февраля 1946 года временный поверенный США в СССР Джордж Фрост Кеннан, который еще с довоенных времен работал в американском посольстве в Москве и слыл ярым антикоммунистом, направил в Государственный департамент США донесение в форме знаменитой «Длинной телеграммы», в которой дал развернутую и предельно жесткую оценку дальнейшему развитию взаимоотношений между США и СССР[163]. В частности, он предостерег американское политическое руководство от продолжения «рузвельтовской политики» доверительного партнерства с СССР и призывал его поскорее «избавиться от прежних иллюзий и завышенных ожиданий в отношении возможностей дальнейшего сотрудничества с Москвой на общепринятой дипломатической основе». Также в этой телеграмме однозначно заявлялось, что советское политическое руководство уважает только силу и поэтому диалог с ним надо вести в не вызывающей, но все же в довольно твердой манере, давая понять, что США не пойдут ни на какие уступки без гарантированной взаимности со стороны СССР. В силу этих обстоятельств Дж. Ф. Кеннан считал единственным адекватным ответом на все попытки и устремления советской стороны установить просоветские режимы в разных странах мира — взять на вооружение принципиально новую внешнеполитическую доктрину — «доктрину сдерживания» Москвы. Хотя «Длинная телеграмма» была изначально предназначена исключительно новому госсекретарю США Джеймсу Фрэнсису Бирнсу, вскоре с ней ознакомились практически все заинтересованные лица, которые тогда определяли внешнюю политику Вашингтона, в том числе министр военно-морских сил США Джеймс Форрестол, директор Центральной разведки Сидни Соерс, посол США в СССР Аверелл Гарриман и другие видные персоны американского истеблишмента. Кроме того, как уверяет известный специалист по истории советско-американских отношений В. О. Печатнов, содержание этой телеграммы практически сразу стало известно и советской разведке.　

Между тем 27 сентября 1946 года в ответ на эту телеграмму Дж. Кеннана новый советский посол в Вашингтоне Николай Васильевич Новиков направил министру иностранных дел В. М. Молотову аналогичный аналитический обзор под названием «Внешняя политика США в послевоенное время»[164], в котором очень точно констатировал, что: 1) внешняя политика США «характеризуется в послевоенный период стремлением к мировому господству… С этой целью разработаны широкие планы экспансии, осуществляемые как в дипломатическом порядке, так и путем создания далеко за пределами США систем военно-морских и авиационных баз,