Шут - Е. Кочешкова

Капитан поскреб бороду:

— «Болтунья» — хороший корабль. И команда у меня слаженная. А сам я слыву везунчиком. Впрочем, решай сам. Мы выходим утром. Ждать не буду.

Шут мучительно колебался. Улитка смотрел на него с нетерпением. А за спиной капитана маячила девчонка-разносчица, все еще мечтающая о серебряной монетке.

«Знак, — думал Шут, — мне нужен один только знак. Понять. Выбрать»

Отчаянно ища подсказку, он огляделся по сторонам. И замер. Совсем недалеко от него стоял человек в таком же черном наряде, какой был на стражнике у королевской опочивальни. Странного покроя куртка, отороченная белым волчьим мехом и штаны, проклепанные по швам мелкими железными бляхами. В первый миг Шуту даже показалось, что это и есть тот угрюмый воин, перед которым ему пришлось устраивать целое представление. Но когда чужак мельком посмотрел в их сторону, Шут увидел другое, молодое лицо. Парень, судя по всему, только-только прискакал в Улей: его конь выглядел усталым, да и сам всадник был не лучше. Какое-то время он шарил глазами по пристани, потом поймал за рукав молодую бабенку и что-то спросил у нее.

«Уже ищут!», — понял Шут и порадовался, что его приметные волосы и лицо скрыты под шляпой.

Выбор был очевиден.

— Ну, и сколько попросишь за место? — спросил он, оборачиваясь к капитану, который успел заскучать и раскурить трубку.

— Двое вас?

— Трое. Еще мальчик-слуга.

— Небось, и лошади? По пяти золотых с каждого. Корм — за свой счет, — Улитка сделал первый ход и опять принял независимую позу, красиво пуская колечки ароматного дыма. Шут хорошо знал эту игру.

— Пять за всех. Включая корм.

— По пять с каждого, включая корм.

И понеслось. Имея в своем мешке увесистый кошель с золотом, Шут легко мог бы заплатить названную сумму, но цена Улитки была настоящим обдирательством. К тому же… как знать, что ждет их завтра, каждая монета может оказаться на счету. Когда они, наконец, сговорились о цене, капитан согласился на семь с половиной золотых, которые покрывали и корм для лошадей. Желая лично осмотреть каюты, Шут потребовал проводить его к кораблю. Перед уходом он выдал девчонке-длинные-косички ее заслуженную монету и прихватил напоследок еще пару прутиков с креветками.

«Болтунья» оказалась типичным торговым судном: крепким, круглобоким и на первый взгляд не очень-то быстроходным. Но пока они поднимались по сходням, капитан доходчиво объяснил Шуту, что внешний вид порой обманчив, и о корабле стоит судить, когда его паруса наполнены ветром, а соленая вода бурлит под килем.

«Каков поэт!» — подумал Шут, внутренне улыбнувшись, а вслух уточнил:

— И за сколько же дней дойдем до Тауры?

— Пара недель. Вряд ли меньше, сейчас ветра не те, что летом… Это если повезет, и шторм минует нас. Если же нет… — Улитка красноречиво замолчал. Все моряки суеверны в назывании сроков — вспомнил Шут, заметив краем глаза, как, отгоняя неудачу, капитан коротко провел ногтем по деревянным перилам.

«Да, удача нам понадобится…» — лицо королевского разведчика все еще стояло у Шута перед глазами. Странное лицо. Вроде бы просто парень, но было в нем что-то неуловимо неправильное, чуждое.

Корабль тихо покачивался. Только ступив на палубу, Шут сразу почувствовал себя отрезанным от привычного мира. Казалось бы, вот он берег — рукой подать, но как будто отделен невидимой завесой. Едва не уронив шляпу, Шут задрал голову на высокие мачты. Когда-то он готов был отдать все, лишь бы взобраться до «вороньего гнезда», ощутить босыми ступнями упругие канаты…

— Идем, — поторопил его капитан, и Шут послушно спустился на нижнюю палубу, откуда можно было попасть в пассажирские каюты. Они располагались по обе стороны от узкого прохода в корме корабля, где крепко пахло смолой, и стоял густой полумрак. — Выбирай любую. Все равно пассажиров больше нет. И навряд ли появятся за день.

Шут изучил все четыре каюты — они были почти одинаковы: крохотные каморки, в каждой по две пары коек, умывальник и сундук для вещей. Закопченный фонарь под потолком — единственный источник света. Небогато для королевы… Совсем небогато… Шут подумал и спросил:

— Если никого не будет, можем мы занять две каюты?

— Слуга мешает? — Улитка понимающе ухмыльнулся. — Так ты его к матросам вышли на ночь, чего с ним церемониться.

— Не, — Шут выдал ответную ухмылку. — Не в том дело. Я сам не могу, понимаешь, с женой рядом спать. Лекарь запретил… ну того. А я ж такой… не утерплю.

Капитан гоготнул, хлопнул Шута по плечу, признавая за своего:

— Бери. Коли других желающих не прибудет. Выходим завтра на рассвете, не опоздай. Багажа много?

— Нет, мы налегке. И… капитан… если вас будут спрашивать… не говорите, что взяли пассажиров.

Улитка приподнял кустистую бровь:

— Насолил кому? Задолжал?

— Считай так. Но будь уверен, тебе заплачу честно и сразу, как покинем город. И за молчание добавлю. Так как?

— Никого не знаю, ничего не видел.

— Вот и ладно.

Покинув «Болтунью», Шут незаметно оглядел набережную, но парня-разведчика не увидел. Сам он натянул шляпу пониже и поспешил слиться с толпой, убеждая себя, что ничем не отличается от сотен других мужчин, многие из которых также вели в поводу лошадей. И все же он попетлял немного между узкими улочками, прежде, чем направиться к постоялому двору.

17

По пути Шут пытался успокоить себя: мол, это совсем не просто — найти кого-то в таком большом городе как Улей. Но никакие доводы не помогали. Тревога кусала за пятки дикой кошкой, заставляя сердце биться все чаще. Что предпримет Руальд? Ведь с него станется запретить кораблям выходить из порта. Или хотя бы издать указ о досмотре всех судов, покидающих Золотую и Улей. При мысли об этом Шуту становилось душно. Сколько уже разведчиков разослано по окрестностям? И сколько рыщет в портовом городе?

Подъезжая к гостинице, он увидел возле дверей какое-то странное скопление народа, до ушей Шута долетели громкие возгласы. В груди его точно огнем полыхнуло, сердце гулко застучало в висках. «Неужели нашли? Так быстро?!»… Но когда он приблизился, то глубоко вздохнул от облегчения — оказалось, какой-то незадачливый малый уронил на мостовую крынку с цыплятами. Резвые птенцы брызнули во все стороны, и теперь парень пытался собрать их в подол фартука, потому что крынка разлетелась вдребезги. Однако когда он нагибался за одним цыпленком, другой вываливался обратно на мостовую. Люди вокруг уже икали от смеха. Только одна сердобольная тетушка расщедрилась и вручила парню высокую корзину с непременным наказом вернуть.