Королевский туман (СИ) - Белоусова-Ротштеин Татьяна Д.

— Так уж и не нужен? — не сдержавшись, фыркнул Джеймс. — Но вещь пропала вместе с ним, следовательно, если я найду нападавших, то…

«То, возможно, узнаю кое-что важное о своём отце».

— Не вместе, но лишь в одно время, — поправил его Посланник. Терпеливо, как учитель глупого ученика, — Вы забыли, что о той вещи знали не только Вы и Ваш отец? Возможно, тот, кто ему помогал, теперь решил забрать ту вещь себе. Может быть, Вы просто ищите не того человека, Вам не кажется?

Джеймс почувствовал, как его охватывает злость на весь мир, на всех этих чудовищ, рыцарей, предателей и их интриги. Злость и одновременно бессилие.

— Мне кажется, этот человек скоро меня посетит.

В аппарате повисла тишина. Очень напряженная тишина. Но всего на секунду.

— Это очень хорошо, — изрек Уил, — Вы уже знаете его имя?

— Нет, — сухо ответил Джеймс, — а вы могли бы мне помочь, — добавил он чуть более резко.

— Это, прежде всего, Ваша задача, — возразил Посланник, — Ваше семейное дело, — и, смягчив наставнический тон, добавил, — но какая именно помощь Вас интересует?

Ах, как любезно!

— Я бы хотел еще раз поговорить с Вами о моём отце. Точнее, о его делах с мистером Кинзманом.

Джеймсу показалось, что собеседник усмехнулся, хотя, это вполне могли быть только помехи на линии.

— Я ведь объяснял, он не был с нами полностью откровенен, — ответил Посланник, — наши правила этого не требуют, скорее даже запрещают. Но, если Вам так нужно, я навещу Вас в ближайшее время, — его тон вдруг стал холодным и пронизывающим, как морской ветер, — надеюсь, Вы сознаете, что потеряли не только ценную вещь, но вместе с ней и своё будущее? Постарайтесь не потерять еще и жизнь.

В телефонной трубке послышалось ровное гудение. Джеймс медленно положил её на рычаг. «В ближайшее время» — это когда? Они что, уже не торопятся?

Последняя фраза Посланника показалась лорду тошнотворно наигранной, но в то же время сомневаться в серьезности этих слов не приходилось.

Кому отец мог довериться настолько? Кого можно назвать его другом?

Вспоминался только адмирал Дишер. Он следил за магазином, как-то узнал, что Кинзман нашел ту вещь, и приказал своим людям выкрасть её, а лавку разгромить. Но где тогда сам Кинзман? На дне реки?

Джеймс мотнул потяжелевшей головой. Но ведь Дишер, или кто-то другой, вообще мог не знать об истинном значении той вещи, отец мог сказать, что ищет простую фамильную безделушку. Насколько Джеймс знал отца, он, вероятнее всего, так бы и сделал.

Но насколько он, на самом деле, знал своего отца? Выходит, что еще меньше, чем это обычно принято в аристократических семьях Атлантии.

У предыдущего герцога Мальборо были дела с Кинзманом помимо тех, что касались наследия графа Ди.

Нынешний герцог Мальборо обвел бессмысленным взглядом свой кабинет. Задержал взгляд на картине, прячущей дверцу сейфа. Там лежал последний отцовский «подарок». Следовало задуматься еще тогда, полгода назад. Джеймс, конечно, задумывался, но Посланник Уил, как оказалось, давал ему слишком мало пищи для размышлений.

Джеймс вышел из кабинета и направился вниз. В гостиной никого не было, и царила непривычная в последнее время тишина. На столике осталась открытая бутылка. Джеймс взял её и оправился в сад.

Сад напоминал маленький кусочек городского парка. Выдался прохладный, немного пасмурный лондониумский вечер. Всё выглядело прекрасно.

Джеймс сел на скамейку и глотнул из бутылки. Коротко закашлялся и глотнул еще.

Сообщение о смерти отца он получил почти одновременно со странной посылкой от него. По тону письма, вложенного в посылку, Джеймс мог догадаться, что отец сознаёт всю опасность, но в ближайшее время погибать не собирается. Старший Мальборо всегда умел идеально сочетать решительность и осторожность, скорость действий и точный расчёт. Всегда добивался своего, все дела доводил до конца. Не прощал врагов, не давал им второго шанса.

Так уж получилось, что больше всего времени рядом с отцом Джеймс провел в Хиндии.

…Врачи настоятельно советовали отправить его в Атлантию ближайшим кораблем, возможно, тем же, что и тело матери, но губернатор Мальборо решил, что сын останется с ним в Хиндии до конца разбирательства. Когда разбирательство кончилось, отец взял Джеймса с собой на финальное действо. Взбунтовавшихся сипаев казнили с помощью «дьявольского ветра»: приговоренного привязывают спиной к жерлу пушки и стреляют сквозь его тело. Тело разрывается на куски. Но смерть, сама по себе, их не страшила, во всяком случае, они этого не показывали. Главный ужас такой казни для них — смешение останков представителей разных каст. Изысканно-жестокая ирония: бунт начался из-за религиозных предрассудков, ими же и окончился.

— Сэр, — Джая появилась откуда-то из зарослей, — мистер Алекс ушел. Седрик пошел проводить его до конца улицы.

— Я заметил, — равнодушно ответил он и сделал еще один глоток, надеясь, что она проявит сообразительность и уберется.

Хиндийка вместо этого уселась на край скамейки и благообразно сложила руки на коленях.

— Я знаю, Вы злитесь, что пришлось говорить с человеком низшей касты, — сообщила она, доверительно заглядывая ему в глаза, — у нас в Тэли брахман не сядет за одним столом с вайши, торговцем, а кшатри-воин не коснется слуг-шудр. В этом мы схожи.

Джеймс опять закашлялся, но на сей раз не от удушья.

— Но мистер Алекс хороший человек! — быстро выпалила она. — Он очень хочет помочь мистеру Кинзману, и я хочу…

— А толку от вас всех как от пьяного бабу, — заметил лорд, внимательно разглядывая остатки жидкости в бутылке.

Он с отвращением припомнил мелких туземных чиновников в Хиндии: ленивые, вороватые, едва образованные. Со своими соплеменниками они грубы и лживы, а с сахибами — всегда приторно любезны.

— Мистер Кинзман верит Вам. Он сказал тогда мне, что Вы обязательно поможете.

Джеймс хмыкнул. Странно, почему она вдруг завела этот разговор? До сего дня хиндийка болтливостью не отличалась, скудные показания приходилось вытягивать у неё по капле.

— А почему? — он повернулся и встретил её взгляд. — Почему, как ты думаешь, он послал тебя именно ко мне?

— Не знаю, — она тут же потупилась, — он просто сказал, что Вы поможете.

— А до этого он не говорил с тобой обо мне? — спросил Джеймс, чувствуя, что медленно движется по замкнутому кругу.

— Кажется, нет.

— И мистера Ди он при тебе не упоминал?

— Нет, кажется…

— И мистера Голди или мистера Мейси?

— Не помню…

— Похоже, у тебя частичная амнезия, — заключил Джеймс, отвернувшись и снова глотнув шерри. Последовал очередной приступ кашля.

— Я помню, у нас в Тэли, — невнятно пробормотала она, — используют особое лекарство…

— О, значит, про Тэли ты всё помнишь, — скривился лорд. Его вдруг посетила одна отчаянная и глупая идея, — что ж, давай попробуем освежить твою помять. Идем, — бросил он и, не глядя на неё, направился в дом.

Прошел через кухню и холл, поднялся по лестнице. Джая неотступно следовала за ним, ничего не спрашивая. Вошли в кабинет.

Джеймс перевел дыхание и заметил, что всё еще сжимает в руке бутылку. Медленно поставил её на стол. Затем подошел к картине с парусником, снял её, открыл сейф.

Внутри лежал длинный узкий сверток. Джеймс достал его и с видимой небрежностью положил на стол.

— Вот, посмотри, и скажи, не видела ли ты это в магазине мистера Кинзмана? Вероятнее всего, он был у него какое-то время после твоего приезда. А, может быть, он упоминал о нем позже?

Джая боязливо подошла к столу и, едва касаясь ткани кончиками пальцев, развернула сверток. Она словно ожидала, что оттуда выпрыгнет кобра. Но увиденное произвело на неё не меньшее впечатление.

В свертке лежал длинный узкий кинжал из потемневшего металла. По лезвию струилась вязь каких-то знаков. Рукоятка, напротив, была совсем простая, украшенная лишь одним, но довольно крупным и ярким изумрудом.

Хиндийка замерла, едва последние складки ткани открыли кинжал. Через мгновение она отпрянула, отдернув руки. Прошептала что-то невнятное.