Пепел Снежной Королевы - Хакимова Эля

Лужи крови на мостовой уже засыпали песком и опилками. По улице вновь деловито сновали лавочники, купцы и клерки, спеша по домам к своим очагам и семьям.

ВНьюгейте его уже поджидал дородный Уильям Робинсон, сгорая от нетерпения показать, с какой тщательностью исполнены все приказания Корки и насколько надзиратель достоин дальнейшего поощрения в виде звонких гиней.

Хотя джентльмен на этот раз был одет не в пример скромнее, блеск, сопровождавший его предыдущее появление, навсегда остался сиять ореолом вокруг Корки в глазах честного надзирателя. Теперь уже, к счастью Корки, не было нужды идти по грязным камерам среди кишащих насекомыми арестантов.

Комната, выделенная Немецкой Принцессе, была хоть и без окон, но вполне чиста и опрятна, обставлена простой, но удобной мебелью. И, что немаловажно, хорошо вентилировалась через отверстие в потолке, забранное решеткой.

Пожалуй, эта решетка была единственным свидетельством того, что помещение находится в здании тюрьмы, а не в скромном отеле где-нибудь в Патни или Минте.

Как только надзиратель деликатно, если это слово вязалось с его грубой личностью, удалился, оставив их наедине, Бетти вскричала и кинулась на грудь Корки. Тот заметно пошатнулся под натиском столь бурного проявления чувств довольно рослой дамы. Успокаивая ее, похлопывая по плечу, он осторожно подвел ее к кровати, а сам устроился в кресле напротив.

– Ах, Корки, ты не представляешь, что значит для меня дружеское участие в моей несчастной судьбе. Как же я себя корю сейчас за все пороки и преступления! За все мое легкомыслие и попустительство грехам. С каким отвращением я смотрю сейчас на свое прошлое!

– Бетти, милая сестрица, что я слышу? Твои ли это слова или, может, слова того мерзкого служителя Божьего, что крутился здесь недавно? – смеясь, спросил Корки.

– Корки, этот жалкий расстрига не сможет пробудить благие мысли даже в невинном младенце, но скорее развратит его до уровня здешних обитателей. – Хлопнув по руке собеседника, Бетти одарила его слабой улыбкой, согревшей в груди Корки место, которое должно было занимать сердце, если бы таковое имелось.

Глава 6

– Сержант Энтони Эдвардс! – тонким голосом воскликнула Куки.

– Отставной капитан Энтони Дэннис, – поправил ее бывший полицейский и предложил присесть в одно из кресел напротив камина. – Итак, раз уж вам известно мое имя, может, вы назовете свое? – полюбопытствовал он.

– Возможно, вы меня не вспомните. Однажды вы допрашивали девочку лет восьми, по делу…

– О Снежной Королеве. Да, помню. – Оглядевший Куки холодным профессиональным взглядом хозяин дома сразу напомнил ей того сержанта с цепким глазом и вниманием к деталям. – И зачем вы меня нашли?

– А я вас и не находила. Вернее искала, но нашлись вы сами. В общем, я приехала к Стэйси Дэннис.

– В чем дело, Тони? – вошла в гостиную женщина лет пятидесяти с серебряными волосами и открытым лицом. Выражение неподдельного интереса делало ее глаза умными и молодыми.

– Здесь к тебе пришли. По делу. – Притянув ее к своему креслу, он оставил руку женщины на своем плече.

– Мы знакомы? – удивленно спросила Стэйси у Куки.

– Нет. Но я хотела узнать, что вам известно о деле Снежной Королевы. Вы ведь занимались им около двадцати лет тому назад?

– Вы читали мои статьи?

– Читала. Да. Но, возможно, у вас есть сведения, не опубликованные в прессе, какие-то догадки или параллельные версии?

– Вы как-то связаны с одной из жертв? Кто вы? – Журналистскую хватку эта женщина не потеряла. И уж перед кем она не спасует, так это перед заикавшейся и бледной незваной посетительницей, которая, судорожно сжав руки на коленях, уставилась в ковер. Куки подняла глаза на Стэйси и затем обратила их к сержанту, в безмолвной мольбе протянув в его сторону руки.

– Стэйси, это сестра мальчика, которого ложно считали жертвой преступника. Его потеряли в ночь, когда нашли последнюю девочку Снежной Королевы.

– Ах! Дети, заблудившиеся в ночь Великого Снегопада! – кивнула Стэйси. – Но, позвольте, если кому что-то рассказывать по этому делу, то это вы и есть. Самое удивительное в этой истории то, что убийства прекратились именно в ту ночь. Но зачем вам все это ворошить?

– Затем, что в ту ночь не все закончилось. И Саманта Миллибенкс была не самой последней жертвой, – сдавленным голосом начала Куки.

– Если вам есть что сказать, мы внимательно слушаем, – выпрямился в кресле бывший сержант. – Но для начала: вы с этим обращались в полицию?

– Тони, – перебила мужа Стэйси. – О чем ты говоришь! Прошло двадцать лет, кому до этого есть дело?! В полицейском управлении давно уже и радоваться забыли, что тогда прекратился этот кошмар.

– Преступление всегда остается преступлением, – не согласился с ней муж. – Куки, вас ведь, кажется, так зовут? Вы мне не все сказали, когда я с вами разговаривал в последний раз?

– Нет. То есть да. О том, что произошло в ту ночь, все. Но есть обстоятельства…

– Продолжайте, – подбодрил ее сержант.

– Ну, во-первых, вы знаете, что Кристофер, это мой брат, после всего этого заболел.

– Это и не скрывалось. Переохлаждение… – начала было Стэйси.

– Нет. Болезнь душевная, и я уверена, что ее причина в том, что мой брат пережил той ночью. – Куки перевела дыхание, оценивая впечатление, произведенное на собеседников ее рассказом.

– Странно, зачем ваши родители скрывали это?

– Я не знаю. Отец, пожалуй, в этом не участвовал. Мама, забрав Кристофера, уехала. Почти сразу сообщили, что он умер. А мама решила больше не возвращаться к нам.

– Н-да… – потер бровь бывший сержант. – Но все же о событиях той ночи вам нечего добавить?

– Нет, – уверенно ответила Куки. – Я никого не видела. Оставила его на несколько минут, а вернувшись, уже не застала. Где он провел все остальное время до того, как нашли сначала его, а потом Сэмми, даже не догадываюсь. Может, вы что-нибудь выяснили по следам на снегу, я не знаю…

– Да уж! Следов таки было порядочно, – с досадой вздохнул бывший полицейский. – Поисковые группы вытоптали все что можно. Но, даже если бы там не ступала нога никого, кроме преступника, все равно был такой снегопад, что место преступления буквально на глазах у экспертов заносило снегом.

– А кого подозревали? – настаивала Куки.

– Да у вас бульдожья хватка! – рассмеялся сержант. – Стэйси, тебе никого не напоминает?

– Тони, я всегда была так элегантна, так артистична, ты меня с кем-то путаешь. – Улыбаясь, она встала. – Пожалуй, пора выпить чаю. Отказа я не приму, Куки. Вы позволите так вас называть?.. Вот и отличненько, как говаривает мой муженек. Пойду на кухню, поставлю чайник.

– Она славная, хоть и крутовата порой бывает, вы уж не обижайтесь на нее, Куки, – проводив жену теплым взглядом, попросил сержант. – Но, знаете, в криминальной хронике только акулы и выживают. Я, кстати, перед нашей первой встречей акулой ее и представлял…

– Вы… когда вы с ней познакомились?

– Сейчас уже и не вспомнить, по какому делу. Но, встретившись, мы не расставались. Как-то так получилось, само собой. Когда я вышел на пенсию, вернее, когда меня выставили из полиции, она тоже ушла из газеты, и мы поселились здесь.

– И теперь живем на полузаброшенной ферме, – подхватила Стэйси. – Он занимается пчелами, а я цветами. Качественное взаимодополнение, не так ли?

– Надеюсь, вы проголодались, ее хлебцы только с голоду и можно есть, – шутливо обратился к гостье сержант, помогая жене расставить чашки и блюдца на столике.

– Да, что правда, то правда, в кулинарии мне пока блеснуть не удалось, – состроила забавную мину Стэйси.

Казалось, свет их взаимного чувства освещает все вокруг, согревая всех, кто оказался рядом. «Вот почему и дом их кажется таким уютным, вот отчего каждая вещь в нем на своем месте», – подумалось Куки.

Огонь весело трещал в камине, ворон важно молчал. «Как добры люди и животные!» – хотелось бы воскликнуть Куки, не знай она наверное, что среди людей есть подобные Снежной Королеве.