Возвышение Криспа - Гарри Тертлдав

– Если подумать, Мелетий, так сегодня твоя очередь убирать конюшню. Ты это заслужил.

Несмотря на боль, Мелетий негодующе заворчал и обратил к Барсу исполненный мольбы о поддержке взор.

Второй конюх с усилием сел. Потряс головой – и немедленно состроил болезненную гримасу.

– Я не собираюсь с ним спорить, Мелетий. И если у тебя есть хоть капля разума, ты тоже не станешь. – Барс выдавил кривую усмешку. – Только круглый дурак будет спорить с Криспом после сегодняшнего.

Подначки не прекратились. Да этого и трудно было ожидать, если учесть, что дюжина конюхов разного возраста, от подростков до Крисповых сверстников, жила бок о бок друг с дружкой. Но после разборки с Барсом и Мелетием Крисп был принят как равный и не только выслушивал шутки на свой счет, но и отпускал их в адрес товарищей.

Больше того – конюхи начали считаться с его мнением, в то время как раньше не обращали на его советы никакого внимания. Так, например, когда зашел спор о том, как лучше обращаться со скакуном, страдавшим несильной, но упорной лихорадкой, один из юношей обернулся к Криспу и спросил:

– Что делали в таких случаях в твоих родных дремучих лесах?

– Зеленый корм – это для него самое то, – подумав, ответил Крисп, – и вообще жидкая пища, типа овсянки-размазни. Но у нас всегда говорили, что лучше пива средства нет.

– Пива? – изумились конюхи.

– Для нас или для него? – спросил Барс.

Крисп рассмеялся вместе со всеми, но сказал:

– Для него. Ведро-другое – и все будет в норме.

– Да он не шутит! – удивленно промолвил Мелетий. И задумался.

Когда дело касалось лошадей, он становился серьезен. Если конюх безалаберно относился к своим обязанностям, у Яковизия он не задерживался, какими бы чарами ни обладал. – А может, попробуем? – задумался Мелетий. – В любом случае вреда от этого не будет.

Итак, пара ведер пива каждый день вливалась в конскую кормушку, и если конюхи покупали чуточку больше, чем требовалось больному животному, что с того? Об этом знали только они. А через несколько дней состояние скакуна действительно улучшилось: дыхание стало ровным, глаза прояснились, кожа и рот утратили болезненную сухость.

– Отличное средство, – сказал Барс, когда лошадь явно пошла на поправку. – В следующий раз, когда у меня поднимется жар, будете знать, чем меня лечить, хотя я лично предпочел бы вино.

Крисп швырнул в него комком грязи.

Яковизий наблюдал за лечением с таким же интересом, как и конюхи. Увидав, что лошадь выздоровела, он протянул Криспу золотой.

– И приходи сегодня ко мне на ужин, если хочешь, – сказал он, смягчив свой резкий голос как только можно.

– Спасибо вам огромное, господин, – ответил Крисп.

Мелетий весь оставшийся день проходил надутым. В конце концов Крисп спросил его, в чем дело.

– Если я скажу тебе, что ревную, ты снова меня вздуешь, – сердито отрезал тот.

– Ревнуешь? – До Криспа не сразу дошло. – О! Не волнуйся. Мне нравятся только девушки.

– Ну и что? – мрачно ответил Мелетий. – Зато Яковизию нравишься ты.

Крисп фыркнул и снова взялся за работу. На закате он подошел к главному зданию усадьбы Яковизия. Это была его первая трапеза в хозяйском доме после того завтрака хвостом омара; конюхи столовались отдельно. Похоже, подумал Крисп, Мелетий тревожился понапрасну; если бы затевался большой банкет, какого-то конюха не посадили бы за стол вместе с хозяином.

Но как только Гомарий провел его в комнатку для двоих, Крисп понял, что Мелетий был прав, а сам он ошибался. Маленькая лампа на столе оставляла большую часть помещения в потемках.

– Здравствуй, Крисп. – Яковизий встал, чтобы поприветствовать гостя. – Выпей немного вина.

Хозяин налил вино собственноручно. Крисп привык к терпким сортам, которые сельчане готовили сами. То, что дал ему Яковизий, проскользнуло в горло подобно тихому шепоту. Если бы не тепло, разлившееся в груди, можно было подумать, что это виноградный сок.

– Еще налить? – вкрадчиво спросил Яковизий. – Я хотел бы произнести тост за смекалку, с какой ты вылечил Урагана.

Благодаря тебе он снова в отличной форме.

Яковизий поднял свою чашу. Крисп понимал, что ему не стоит пить слишком много с хозяином, но не мог придумать вежливого предлога для отказа. Да и вино было настолько хорошо, что он заглотнул его почти без угрызений совести.

Гомарий внес ужин – белокорого палтуса, жаренного с чесноком и луком-пореем. Пряный запах приправ напомнил Криспу о доме, хотя там из рыбных блюд он едал только форель или карпа, водившихся в речке, о подобных же деликатесах и не помышлял.

– Бесподобно, – пробормотал он, улучив момент, когда рот не был набит палтусом.

– Я рад, что тебе нравится, – сказал Яковизий. – У нас тут бытует поговорка: «В городе Видессе рыбы-то навалом – но большая рыба пожирает малую». Так что угощайся на здоровье.

После палтуса подали целехоньких куропаток, потом сливы и инжир в меду. Конюхи питались неплохо, но далеко не так роскошно.

Крисп понимал, что уплетает за обе щеки, но его это не волновало; в конце концов, Яковизий пригласил его сюда поесть.

Хозяин встал, чтобы снова наполнить чашу, и укоризненно глянул на Криспа, обнаружив, что тот едва прикоснулся к ее содержимому.

– Мальчик мой, ты совсем не пьешь. Тебе не нравится вино?

– Вино замечательное, – ответил Крисп. – Просто… – он запнулся, подыскивая оправдание, – не хочу напиваться, чтобы не наделать глупостей.

– Похвальная сдержанность, но ты напрасно беспокоишься. Я давно заметил, что от души насладиться вином можно только в том случае, если не думаешь о последствиях. А наслаждения, Крисп, в жизни выпадают нечасто, и так легко отказываться от них не стоит. – Вспомнив о горестях, заставивших его покинуть деревню, Крисп нашел, что в словах Яковизия есть доля правды. – Я, например, убежден, что ты, хотя и не жалуешься, сильно устаешь от возни с лошадьми. Давай-ка я помогу тебе расслабиться.

Не успел Крисп ответить, как Яковизий, торопливо обойдя вокруг кресла, начал массировать ему плечи. Делал он это умело; Крисп почувствовал, как напряжение отпускает его.

Почувствовал он и другое: нетерпеливую дрожь ладоней, которую не сумел унять Яковизий. Крисп понял, что она означает; он понял это еще в девять лет. Не без некоторого колебания он повернулся в кресле лицом к Яковизию.

– Я сказал, когда нанимался на работу, что эти игры меня не интересуют.

– А я сказал, – возразил, не теряя апломба, Яковизий, – что на мой интерес это не повлияет. Был бы ты как все, я предложил бы тебе золото. Но мне почему-то кажется, что это без толку. Или я ошибаюсь? – добавил он с надеждой.