Polska - Лев Сокольников

В каком бараке беглец мог так основательно напиться!? В какой "кооперации"!?

Помнил, помнил "ход" крепко поддавших пролетариев, но бег пьяного парня из лагеря видел впервые. Этот мог ещё совершать побеги, и к "третьей степени опьянения" причислять его было никак нельзя.

После выстрела с вышки ожидал падения беглеца. Но, нет, часовой или не хотел убивать, или был "мазилой", или беглец хорошо знал правила стрельбы в спины и не позволял им выполниться. Что-то одно в часовом тогда взяло верх.

Пан керовник быстро догнал беглеца, и сегодня, когда я "вижу" старый "кадр побега", одолевают сомнения: или пан керовник был слишком резв для своего возраста, роста и полноты, или парень был слишком пьян для быстрого бега! В "кадре" преобладало что-то одно, но что — не могу сказать.

"Соревнования в беге на сто метров" выиграл пожилой комендант. Пьяная молодость явно проиграла трезвой зрелости: настигнув беглеца и не теряя секунд, господин комендант на ходу, очень ловко, влепил правой рукой с пистолетом в ухо беглеца! Тот плавно "приземлился"… Слова "приземлился" я тогда ещё не знал.

Если бы я был профессионалом-писателем, а не любителем, то сказал бы так: "парень свалился, как куль". Но не могу так сказать потому, что до того ни разу не видел, как падают кули и что это такое "куль"? Поэтому парень не упал, "как куль", но аккуратно и плавно "прилёг" на бок. И в этом месте у меня нет причин написать знакомое и чужое предложение: "от удара пистолетом в ухо парень упал, как подкошенный…". Увиденное было впервые, сравнивать было не с чем.

Но сердце сжалось: "сейчас господин начальник выстрелит в лежачего парня"! — и на секунды от страха закрыл глаза. Так учила мать:

— Когда видишь что-то страшное — не смотри! — а как увидеть страшное, если на него не смотреть? И будет ли событие "страшным", если им не любоваться!? — керовник не собирался стрелять в парня, медлил… Стоял над поверженным беглецом и смотрел в сторону подбегавших охранников. "Картина" быстро утешила: "убивать парня не будут"!

Подбежали охранники, керовник им что-то сказал, те нагнулись и подняли лежавшего. Что-то говорили и ставили на ноги. Побоев и прочих "истязаний" к беглецу не применяли. Страшное осталось позади: пан керовник спрятал пистолет в карман галифе.

Всё это видел потому, что и сам пересёк линию ворот. Свершилось!

До сего дня не могу понять: почему не побежал за парнем? Почему не бросился в совместный побег? Не составил ему компанию? Пожалуй, всё же я посла "радиосигнал" на побег парню, но сомнение всё же остаётся: "как он мог принять моё страстное желание убежать из лагеря!? Он ведь был пьяный"! А я не побежал потому, что никто тогда мне не "плеснул"? Хотя бы граммов пятьдесят? Особое расположение облачности на небе, плюс пятьдесят граммов самогона мигом бы включили мои ноги на бег по улице польского города Люблина! Нужно было всего лишь показать направление бега после приёма алкоголя и сказать одно слово:

— Пошёл!!!

Сегодня можно забавляться мыслью: "не пожалел бы охранник на вышке пули в мою спину, решись и я на бег по брусчатке? Думаю, что не стал бы стрелять: уж очень я был маловат, как мишень для стрельбы! Мелок. Тщедушен. Несерьёзная цель. Хороший, уважающий себя рыбак никогда не воспользуется мелкой рыбёшкой, но обязательно отпустит её на свободу:

— Расти! — охранник на вышке, думаю, был из той же породы людей.

Охранники поднимали парня. Видимо, сами знали, что это за состояние "почувствовать землю ногами при "переборе", поэтому довольно гуманно старались поставить парня на ноги. Готов повторить под присягой: "побоев и грубых криков со стороны охранников не было"!

А то, что они старались поставить парня на ноги — так этому есть простое объяснение: тащить пьяного волоком не хотелось. Пьяные и мёртвые — очень тяжёлые?

Бывал в жизни пьяным, знаю, что это такое: ощутить "твердь земную". Опору. Если после такого ощущения появляется желание двигаться куда угодно — верный признак того, что выпитое зелье с этого мгновения перестанет оказывать усыпляющее действие на грешную плоть. Смею уверить, что пока ноги не почувствуют землю — ни о каком движении остальных частей тела и к любой цели речи быть не может!

Пойманного беглеца охранники вели в лагерь. Или от выпитого, или от затрещины, или от "полного букета", но парень еле переставлял ноги. Голова его была опущена. Сзади и немного в стороне шёл пан керовник со злым и красным лицом, и что-то выговаривал беглецу из неволи. И у меня вопрос к прошлому:

— Почему начальник лагеря не стрелял в беглеца? У него были все основания "открыть огонь на поражение"? Почему не открыл?

Вечером отец рассказывал матери о том, что днём какой-то парень, предпринял попытку убежать из лагеря, но его поймали. Господин комендант страшно ругался в том духе, что "только дурак, или подлец-провокатор, мог устроить "бега" белым днём и при народе! И черти его знают, кто он"!? И отец высказал такой страх:

— А если бы он немцам попался? Они бы с него душу вынули! Или расстреляли! Я слушал и молчал:

"Милый и хороший папка! "Фильм" о побеге парня от первого и до последнего кадра видел, и чуть не стал в нём "действующим лицом"! — о том, что в природе есть удовольствие с названием фильм — я не знал.

Сегодня, вспоминая о том событии, впадаю в неудержимую фантазию такого содержания: что если я, околачиваясь у открытых ворот лагеря, в самом деле "излучая волны побега"? Могло быть такое между "живыми объектами с названием "человек"? И парень их принял? Да, но он был "под градусом", и как его затуманенный алкоголем "приёмник" мог принять страстный сигнал о побеге? А может, было и так: парень видел, как у ворот крутится мальчишка, маленький, дохлый мальчишка, и по всем его перемещениям было видно, что он мечтает дать дёру!? И тогда парень решил показать малому, как нужно совершать побеги? Или у парня не было никаких "высоких устремлений", а в голове взыграли всего лишь лишние граммы выпитого!? Боже милостивый, дай ответы хотя бы в этом! Дай знания сегодня, чтобы когда приду ТУДА, "быть в курсе"! И как парень ухитрился напиться в лагере? Это же ЛАГЕРЬ, какие там могли быть выпивки!?

Если ты жив — прости меня потому, что я виноват в твоей неудаче: в ненужное время "генерировал" сигнал о побеге! А посему и не снимаю с себя вину за твой неудачный побег! Призыв:

Люди, не генерируйте несбыточные желания в моменты, когда рядом с вами находится много выпивших и желающих их осуществить!

Краткое примечание о господине начальнике лагеря родилось на основе рассказа отца в 1992 году, когда ему было девяносто:

— Когда пришли наши, поляки схватили коменданта, никуда он не делся, не убежал. Быстро судили и ещё быстрее расстреляли.

Расстреляли — и всё! Никто и ни на секунду не задумался: "а сколько соотечественников остались жить потому, что ворота лагеря иногда были открыты, а глаза "пана керовника" были закрыты? Как крепко пан керовник закрывал глаза на отлучки лиц, содержавшихся в лагере — об этом знают только те, кто убежал от явной смерти в игре с названием "военные жмурки". Мог он плюнуть на просьбу оставить нас в лагере в тот раз, когда мать по извечной женской нужде задержалась в Хелме? Мог! Почему не плюнул? И скольким он помог? Кто помнит? Ведь расстреляли как "врага польского народа"… Было в нём человеческое, было…

— Тебя никто не спрашивал, когда его судили? Кто-нибудь замолвил за него слово?

— Ты что!? Кто бы осмелился тогда сказать слово в защиту явного врага? Это было прекрасное время поголовных врагов! Да если бы такой самоубийца и нашёлся, то патрона и для него бы не пожалели. Самого бы поставили к стенке, как "вражеского пособника"! С востока шла армия "самого гуманного, передового и демократического строя во всём мире". У пана керовника не было никаких шансов остаться в живых. Ему нужно было бежать на запад, а он предпочёл этого не делать. Почему он не убежал с немцами? — когда отец рассказывал всё, что произошло с начальником лагеря, то его лицо как-то вытянулось, и я подумал: " переживает прошлое. Ничего удивительного: тогда могли "копнуть" и отца, и во что такое "копание" могло вылиться — никто не знал".

Всё же интересно знать: будет душе начальника пересылочного лагеря номер шесть польского города Люблина вечное упокоение? Вы, пан керовник, ушли в мир иной, как "предатель польского народа", но не мой предатель! "Дзенькуе бардзо, пане", жить-то я стался благодаря вам! Очень хотелось бы встретиться с вами в ином мире и поклониться. Но вопросы заготовил при жизни:

— Пан керовник! Отец подался в коллаборационисты по великой нужде: трое нас у него было, и все мы просили есть. Чего-нибудь. Об этом говорю во второй раз: грехопадение отца произошло на родине, когда, как и твою любимую Polska захватили враги. Что Вас заставило пойти на службу к извечным вашим врагам и стать комендантом лагеря?