Загнанная в ловушку. Дело Пентагона [СИ] - Александра Гейл

— Ох… — это был не доберман, а лабрадор. Милый песочный лабрадор, который, очевидно предпочитал крашеных блондинок на обед. Не удивлюсь, если Шон и впрямь парочку таких, как я, своей питомице скормил. — Привет, Франсин, — прошептала я. Но собаке это не понравилось.

В конечном итоге мне пришлось пробраться бочком к холодильнику и своровать оттуда колбасу. Я попыталась кормить Франсин с руки. Первый раз было ужасно страшно, потом стало получше, а через пять минут собака радостно виляла хвостом и глядела на меня преданными влюбленными глазами. Я ее кормила, гладила, чесала живот, разговаривала и расчесывала пальцами мягкую шерсть. Тем и занималась, пока в дверь не позвонили. Шон опоздал всего на пятнадцать минут. Реабилитировался, наверное. Я даже собралась открыть ему дверь, но собака обняла лапами мою ногу и злобно зарычала, не отпуская. Ей колбасы и ласки вместо хозяина, пожалуйста.

— Иду! — крикнула я и потянула собаку за собой, «на буксире». Эта псина ко мне точно приклеилась. А я… ну я, эм, вообще собак побаиваюсь. В общем, добиралась я долго, боялась, что меня тяпнут. Вопрос только кто именно. Когда я открыла Шону дверь, Франсин все еще висела как клещ на моей лодыжке. И чтобы меня гарантированно не укусили, почесала собаку за ухом. В целом знакомство прошло отлично, без потерь (колбаса не в счет). — Пусти меня, Франсин.

Шон буквально столбом застыл от такого зрелища. Он просто стоял и смотрел на нас, кажется, потеряв дар речи.

— Франсин. — Я снова потянула ногу, но та зарычала и крепче обняла меня лапами. — Ну же, отпусти.

Шон гневно шагнул к собаке, присел, и я подумала, что он ее ударит или что-нибудь еще. Но тут Франсин оставила в покое мою ногу, встала на плечи Шону лапами и попыталась лизнуть его в лицо, радостно погавкивая и поскуливая. Шон, однако, облизать себя не позволил, только ее потрепал питомицу по шее.

— Пойдем, я тебя накормлю…

— Да она, вроде как, накормленная…

— Чем?

— Колбасой. Она на меня рычала, и я…

— Ясно, — фыркнул Шон.

— Франсин? Ты назвал собаку Франсин? — Это в моей голове вообще не укладывалось.

— Мой отец.

— Оу, он тебе ее подарил?

— Он погиб. Собаку взять было некому, а усыпи я ее, отец бы мне и с того света голову открутить ухитрился.

— Мне жаль.

— Угу, я знаю, что положено говорить в таких случаях.

— И у тебя больше никого из родных?

— Никого.

— Я правда могу оставить себе ключи? — Ну а что? Он был прав, я не чувствовала сожалений по поводу смерти Картера-старшего. А младшего жалеть не видела смысла.

— Да. Они твои.

Я ему улыбнулась, он скривился, развернулся и пошел умываться.

— Ты покажешь мне дом?

— Охотно.

Вот только он не зашел ни в одну комнату, пока вел меня по коридору до самой последней двери.

— Моя спальня. Заходи и чувствуй себя как дома.

Это было ну просто восхитительно грубо.

Окончательно моему отцу приказали возвращаться в Штаты в конце августа. Это означало, что в Южном полушарии у меня не оставалось ни одного родного человека. Это была жуткая мысль. Пребывая в США, я всегда знала, что в крайнем случае мне есть куда податься, а отсюда нужно сначала пролететь тысячи и тысячи миль. Не говоря уже о стоимости билетов… в общем из-за этих новостей я растерялась.

Они вылетали из Сиднея в выходной, и мы решили истратить друг на друга каждую оставшуюся минутку. За время пребывания в Австралии они уже несколько раз были в этом городе… в моем городе, но я знала, что папа и мама не так прикипели к нему, как я. Не знаю почему, но, в отличие от них, мне Сидней понравился с первой же минутки. Думаю, если бы не это обстоятельство, университет кибернетики имени Бенжамина Картера никогда бы не приобрел одну потрясающую студентку-американку. А это я к тому, что смотреть красоты и достопримечательности родителям было не очень интересно, и мы решили посидеть в ресторанчике с потрясающей кухней, где мама могла бы найти какой-нибудь новенький сногсшибательный рецептик.

И вдруг, стоило папе отойти, как мама завела со мной серьезный родительский разговор.

— Ханна, ты изменилась, — сказала она. О да, так зовет меня только она. По ее мнению, каждый должен иметь домашнее милое прозвище, а Джо — имя для мужчины. — У тебя кто-то появился?

— Да, — кивнула я, морально готовясь к нравоучениям.

— Ты должна быть осторожна, деточка, мы тебе издалека ничем помочь не сможем. Кто он такой?

Я мысленно проштудировала список личностных качеств Шона, попыталась понять, что из этого не доведет маму до истерики в рекордное время. И, надо сказать, если исключить некоторые странности в наших с ним взаимоотношениях, список получился очень даже представительный! И это моей амбициозной душонке пришлось по вкусу.

— Ну, он взрослый и серьезный. Уже многого достигший, мам. Все будет хорошо.

— Ты любишь его?

— Мы не так долго знакомы, пока нет. Но он мне нравится.

Это было ключевой фразой той эпохи моей жизни. Я говорила пока, уверенная, что настанет момент, когда это слово уйдет в небытие. И, разумеется, любовь подразумевалась счастливая и взаимная. Чуточку я мечтала быть миссис Картер, но не позволяла мечтам выйти дальше, чем из разряда «не исключаю такого итога, но никому не скажу». Я была уверена, что в конце концов сумею разбудить Шона, ведь в любовных романах за неумной страстью всегда следуют свадебные колокола. Правильно? Правильно.

— И сколько ему лет? — насторожилась мама, узнав, что Шон «старше». А, стало быть, не зря после разговора с Аароном биографию собственного бойфренда я выучила назубок.

— Двадцать восемь, — осторожно сказала я. Это означало, что у нас девять лет разницы. А мама с облегчением улыбнулась.

— Ну, не такой уж и взрослый.

— Взрослый, мам, ты просто с ним не знакома. Ему с тем же успехом могло быть и тридцать восемь, — шутливо сказала я, хотя все это было правдой. Но маме уже было не до того, в ней проснулось банальное женское любопытство:

— Он красивый?

— Ну… да… Только я с ним не поэтому.

Гхм, маме не стоило объяснять, по каким причинам я встречалась с Шоном. Не думаю, что она желала бы для своей дочери подобного. Не скажешь же, что мам, я увязла в этой истории по самые уши, и выбора не осталось… Я решила, пусть лучше думает, будуто я встречаюсь с симпатичным и перспективным парнем, вместо того, чтобы знать, что я всего лишь сплю с пугающе сексуальным лучшим хакером мира. Я ей о нашей жизни почти не рассказывала, а когда она расспрашивала — приходилось придумывать или выцеживать из пальца.

— Ханна, все равно осторожнее. — То ли чувствовала она, то ли просто переживала за меня, я не знаю. Но она, как и все мамы, была права.