Колония № 6: первая положительная - Мария Захарова

— Если отпущу, объяснишь спокойно?

Он обратился к девушке, сомневаясь, что сможет добиться адекватности. Она кивнула, упрямо поджав губы, похоже, взяла себя в руки. Разжав пальцы, Тейт отступил на шаг назад, на всякий случай, вдруг накинется, но она не стала нападать, а обойдя стол, с достоинством села на прежнее место. Пододвинув еще один стул, мужчина устроился рядом.

— Ну, и что это было? — он ни к кому конкретно не обращался, просто спросил. Майя отвела взгляд, то ли не хотела отвечать, то ли смотреть на него. Сердце болезненно сжалось. — Расскажете?

— Я же тебе говорила? — обратилась девушка к Майе, и голос ее сочился ядом. — Все они такие. Вот! Даже не помнит, что испортил девушке жизнь. А я теперь гнию здесь заживо.

Каждое слово, как пощечина. Хлесткая, злая, предназначенная для только ему.

— Объяснись. Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Ха! Он не понимает! Когда иск за нанесение ущерба здоровью подавал, понимал, чем мне это грозит. А теперь… Короткая же у вас память господин клыкастый!

— Марла! — воскликнула Майя укоризненно. — Зачем ты так? Может, это не он вовсе!

— Не он! Не Он! Как бы ни так! Думаешь, я не помню лица того, кого тащила в машину и везла в больницу? А потом еще, как полнейшая дура, сидела в приемнике и гадала: выживет — не выживет? Я то, все помню, в отличие от этого.

Пока девушка кидалась обвинениями, а на Тейта накатили воспоминая. Это была его первая попытка удрать. Молодой человек подчинил охрану и отобрал ключи. Ему удалось прокрасться по дому никем незамеченным и выбраться на улицу. Там, Тейт растерялся. Не знал куда идти, не представлял что делать. О более или менее связном плане тогда не задумывался, просто хотел убраться подальше от отца. Он продирался сквозь заросли кустарника, когда услышал собачий лай. Они шли по следу, на сбежавшего объявили охоту. Тейт чувствовал себя животным, удирая от преследователей. Загнанным, обезумевшим от травли, ослабевшим от беспощадной гонки животным, мечтающим об одном — выжить. Ноги из последних сил несли его вперед. В голове одна единственная мысль — бежать! Бежать куда глаза глядят. И он бежал, не разбирая дороги. Последнее событие, оставшееся в памяти от той гонки — визг тормозов. И боль прострелившая тело. Очнулся даже не в больнице, а в знакомой до боли тюрьме. Обрыгшие персиковые стены, тумбочка возле кровати, и склоненное к нему лицо, которого Тейт бы предпочел бы больше никогда не видеть. «Добегался», — одно слово, убившее все надежды. Он вновь в кабале.

— Если бы знала тогда, что вампир, бросила бы на дороге! — закончила свою речь Марла.

— Я этого не делал.

— Ага, ври больше, — фыркнула девушка. — Трус, даже признаться не можешь!

— Я сказал, что не делал этого, — сквозь сжатые челюсти выдавил мужчина. — Если кто-то и подал на тебя иск — мой отец, а не я.

— Все одно.

— Нет.

— Да! Мне плевать, кто и что делал. Все из-за тебя.

— Марла, перестань. Тейт же говорит, что это не он, — вступилась за молодого человека Майя.

— Тейт? Тот самый Тейт? — у мужчины заложило уши от этого вопля, и он не выдержал.

— Хватит орать! — рявкнул со злостью. — Не выставляй всех нас на посмешище! — Марла вздрогнула и сжалась в комочек. Зрачки Майи расширились. Черт! Теперь еще и напугал. Тейт несколько раз глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. — Собирайтесь, поговорим в другом месте, мне нельзя здесь больше оставаться.

— Тебе нельзя, а нам можно, — заявила Марла. — Вот и проваливай.

Нет, ну как можно быть такой непробиваемой? Что с ней делать? Тейт готов был взвыть в голос.

— Может, правда, пойдем? — Майя просительно посмотрела на подругу, и у мужчины отлегло от сердца. Кажется, еще не все потерял!

Все, что ему необходимо сделать — объясниться с Майей. На Марлу плевать, хотя возможно и зря. Разумнее перетянуть ее на свою сторону, вот только на данный момент эта миссия невыполнима.

— Я с Этим никуда не пойду! И вообще, что он тут делает?

Опять началась. Она когда-нибудь молчит? Тейту казалось, что нет.

— Неужели нельзя спокойно разговаривать? — недовольно проворчал молодой человек, ощущая собственное бессилие. Эту мадам он точно с места не сдвинет. — Майя?

Тейт встал и протянул девушке руку. Выбора у него не оставалось, если не примет, придется уйти одному. Бармен с минуты на минуту очухается, и вызовет охрану. А лишние разборки ему без надобности.

Майя колебалась. Тейт улавливал эти колебания в ее дыхании, в скачках пульса, видел во взгляде. И боялся. Боялся, что сейчас она отвернется и никогда больше на него не посмотрит. Внутреннее напряжение сковало все органы, и только сердце глухо стучало в груди, ожидая решения.

Глава 14

В глубине души Майя хныкала, как ребенок, лишившийся конфетки. Противоречивые мысли терзали и мучили, требуя сделать выбор. А она не совсем понимала, из чего следует выбирать. Доверие и подозрительность или Марла и Тейт? Если с первой парой девушка могла разделаться не глядя, то со второй — возникали проблемы. Причем серьезные.

Подруга сверлила Майю взглядом, способным прожечь дыру даже в алмазе, и плевать на всю его непревзойденную крепость. Этот взгляд пробирал до костей, разбирая на атомы, раскладывая на кварки. Тейт же умолял, если она правильно понимала ту грусть, что притаилась на дне его глаз. Молил и не верил, сомневался, что выбор падет на него. От всего этого сердце девушки захлебывалось в рыданиях, в неистовстве колотясь о ребра.

Как быть? Что сделать? Как сказать? Это невыносимо. Уйдя с ним, она обидит подругу. Оставшись с ней, потеряет Тейта.

— Марла? — похоже на стон безысходности.

Одного взгляда на трясущийся подбородок подруги оказалось достаточно, чтобы понять — сейчас заплачет! И она вместе с ней. Боже! Как все сложно. Почему?

— Пойдем, пожалуйста?

Нет. Не пойдет. С вампиром не пойдет. А ей как, разорваться на части?

— Тейт?

Зря! Ох, зря спросила. Будто свечу задула. Синее пламя, взметнувшись в последний раз, погасло. Пальцы дрогнули, не найдя за что ухватиться, и рука медленно опустилась. Разочарование. На его лице разочарование и боль, отголоски ее собственного горя.

Прощальный… Всем существом чувствовала, что это прощальный взгляд. Он охватил ее всю, с головы до ног. Плевать на стол! Не преграда! Сейчас ему ничто не в силах помешать. Он расставался с сожалением, разочарованием, тоской. Нежной тоской беспросветности, кромсающей девушку на части. Последний наклон головы, как безмолвное «прости», и вот она провожает удаляющуюся спину. Внутри все вопит: «Не могу! Не хочу отпускать».