История гарема - Джеймс Клуг

(например, Роберт Бриффолт в книге «Матери», 1927) подчеркивает высокий социальный статус восточных женщин и значительную степень свободы, которой они пользовались. Женщины – подданные Османской империи – были неплохо защищены в юридическом отношении. Дочь имела те же самые права наследования имущества, что и сын. Она могла распоряжаться собственностью по своему усмотрению как до, так и после свадьбы. Если муж оказывался не в состоянии содержать супругу и ее служанок достойным образом, жена могла наложить арест на его имущество в обеспечение выполнения им своих обязательств. Она могла получить развод очень легко. Учитывая эти обстоятельства, можно смело утверждать, что она пользовалась гораздо большим почтением и уважением со стороны своего мужа, чем большинство европейских женщин пользуется сегодня.

Для отношений между полами были характерны учтивость, исполненная достоинства, и отменные манеры. Не могло никому прийти в голову, чтобы муж вошел в свой гарем, не предупредив заранее о своем приходе или же не возвестив сам: «С вашего позволения!» Если по каким-то причинам его посещение было нежелательно, то при входе в гарем ставилась пара домашних тапочек. Если он игнорировал это предупреждение, жена имела право выдворить его из гарема с помощью евнухов. Следует отметить тот факт, что нередко обитательницы гаремов были лучше образованы и воспитаны, чем их повелители.

Лишь немногие турки имели более одной законной жены. В те времена, когда существовал истинный плюрализм, между женами не было никаких отличий с точки зрения их легального или социального статуса. Все они должны были беспрекословно повиноваться матери мужа. Жена, родившая ребенка, имела законное право требовать у мужа соответствующие средства к существованию, а также алименты в случае развода. Невольница при тех же обстоятельствах могла рассчитывать на предоставление ей свободы. Однако в любом случае ее пребывание в гареме регулировалось своего рода контрактной системой, носившей добровольный характер. Как правило, наложница получала вольную через семь лет жизни в гареме вне зависимости от того, рождался у нее ребенок или нет. Она даже имела право по истечении вышеуказанного срока требовать приданого. Невольницы, имевшие неплохие виды на успех, также могли потребовать себе приданого в любое время. Такое требование было равносильно предупреждению об уходе с места со стороны слуги, общепринятому для практики трудовых отношений в Европе.

Эти правовые положения до сих пор существуют в документальной форме. И нет особых оснований подвергать серьезному сомнению правдивость информации из источников, которые цитировались выше в этой главе. Однако нельзя не принять во внимание то обстоятельство, что для всех повествований путешественников характерно практически непреодолимое стремление к приукрашиванию фактов. Ссылки на эти истории, пусть даже и весьма занимательные, не слишком убедительны для автора, который придает немаловажное значение фактологии. Наибольшего упрека в этом отношении заслуживают миссионеры. Однако книга «В гареме при свете дня» (авторы А. Ван-Зоммер и С.М. Цвемер), вышедшая в свет в 1911 г., является деловитым и объективным исследованием быта гаремов на Востоке в начале XX в. Она написана в лучших традициях научной миссионерской деятельности.

Авторы допускают, что женщины-мусульманки, принимавшие их как гостей в Турции, имели определенные преимущества по сравнению со своими европейскими сестрами. Так, например, право распоряжаться своей собственностью восточные девушки получали в возрасте пятнадцати лет. Авторы книги приписывают эту особенность влиянию римского права, которое со времен Юстиниана признавало абсолютное равенство полов перед законом. Это равенство стало фактом в мусульманских странах в те времена, когда в средневековой Европе царило мракобесие и невежество, не говоря уже о более позднем периоде. Мусульманский брак с юридической точки зрения является чисто гражданским контрактом, в отличие от любых других форм брачных отношений в мире, за исключением бирманских буддистов. В бракоразводном процессе жена имеет возможность сама защищать свои интересы и, как мы уже убедились, вполне способна заниматься бизнесом ради своей собственной выгоды, несмотря на официальное затворничество, которое является в определенных видах деятельности скорее преимуществом, чем недостатком, в частности, если речь идет о профессиях, требующих глубоких знаний и эрудиции, таких как медицина и преподавание.

Женщины были вольны совершать деловые поездки, а в султанском гареме женщина-казначей и ее помощницы имели неплохую соответствующую подготовку и прекрасно разбирались в тонкостях финансово-коммерческих операций. Что касается литературы и других искусств, то в старых турецких гаремах они не были в загоне. Хотя авторы отмечают определенный регресс в этой сфере, происшедший за период, равный жизни последних нескольких поколений и, возможно, вызванный, хотя они прямо и не утверждают этого, проникновением европейских идей, по-прежнему довольно широко распространенных в начале XX в., согласно которым подобные занятия не соответствовали призванию женщины.

В 1926 г. турецкая поэтесса Халиде Эдиб (или Халида Адиб – существует несколько вариантов написания ее имени и фамилии) опубликовала книгу своих мемуаров, отправной точкой которых является 1885 г. Если читатель помнит, официальным началом процесса женской эмансипации в Турции считается именно 1926 г. Она пишет, что в те дни женщины правили внутри дома, а мужчины имели вес лишь за его дверями. Девочка начинала носить накидку (или вуаль) с десяти лет. Полигамия имела один аспект, который, по мнению поэтессы, отличался забавной двусмысленностью. Всегда можно было встретить совершенно незнакомых людей, которые оказывались сводными братьями или сестрами по отцу или матери! Одна из первых шуток, которые услышала Эдиб по поводу полигамии, вышла из уст ее родственника, который имел трех жен и поэтому часто становился объектом насмешек. Он объяснил, что причиной всему была его привередливость в еде. Он искал женщину, которая умела бы прилично готовить. Почти уникальный случай представлял собой один мужчина, который женился девять раз. Однако это было вызвано тем, что по какой-то таинственной причине, к которой он не имел никакого отношения, поскольку являлся примерным семьянином, все его жены умирали одна за другой.

Однако главным недостатком полигамии, с точки зрения Эдиб, было то, что она порождала ревность, которая являлась причиной постоянных трений в большой семье. Между тем такая семья считалась краеугольным камнем, на котором зиждилось национальное единство. Ссорились даже невольницы соперничавших жен. Собственный муж поэтессы, математик, буквально «загрузил» ее своими профессиональными проблемами, и потому она почти не покидала дома, занимаясь алгеброй, арифметикой и геометрией. Когда он взял вторую жену, Эдиб потребовала развода и получила его, забрав с собой своих детей. В этой связи можно вспомнить один турецкий анекдот: «Муж говорит: «Я лысею, потому что моя старая жена выдергивает у меня все мои черные волосы, чтобы я выглядел таким же старым, как она, а моя молодая жена выдергивает все мои седые волосы, чтобы я выглядел моложе». Разумеется, это был муж не поэтессы, а какой-то другой женщины.