Исследователь. Осколки, часть вторая. - Олег Щуров

поднялся ветер и листва на деревьях зашумела. Я уже было решил заняться обыском кустарника, но сперва, пока ещё светло, надо осмотреть скалы.

-…Дорога, дорога ведёт от порога,

Идёт от порога к мечте голубой!...

Это я уже слышал, несмотря на шум листьев, более-менее отчётливо.

-…Пусть мир необъятный, но всё же приятно,

Когда ты шагаешь обратно домой…

Я рванул на голос – такой знакомый и такой тоскливый, словно пелась не весёлая детская песенка друзей, а реквием по ним. Мне пришлось поискать место, где была возможность подняться на скалу, с которой хриплым контральто исполняли песенку под аккомпанемент альта:

- …Дорога, дорога похожа на друга,

Похожа на друга, с которым всегда…

Тут исполнение прервалось глубоким вздохом.

- …Всегда интересно и даже… не… тесно…

Я, бросил мешающий мне альпеншток и, обдирая руку в кровь, наконец забрался на верхушку. Ко мне спиной, сидела «гусеница в одеяле» и тихо наигрывая на альте мелодию, пела припев:

-…Хорошо под небесами.

Словно в лодке с парусами,

Вместе с верными друзьями

Плыть куда глаза глядят.

По дороге с облаками…

А перед ней, на земле лежала коробка из под рациона, в которой лежала бедная, поломанная и тихая Инка.

- Анги… - тихо позвал я её, всё ещё не веря, что она осталась со мной. – Ангиррайя!...

«Гусеница» медленно повернулась ко мне. На меня уставились два вертикальных зрачка, в почти круглых от изумления глазах. Суккуб смотрела на меня, словно на призрака – со смесью замешательства и страха. Затем выражение сменилось радостью. Радостью домашнего животного, которое вновь обрело своего любимого хозяина. А дальше случилось странное: Ангиррайя вдруг упала на колени, подползла ко мне и, обняв за ноги стала горячо шептать – «Это вы… Это вы… Хозяин…Вы живой…»

Теперь в замешательство пришёл я. Совершенно не понимая что происходит, я просто машинально стал гладить левой рукой её по голове, стараясь не задевать её слишком чувствительные рожки. Но она перехватила мою руку своей и прижала к рожкам, прошептав: «Вот здесь… пожалуйста…».

Через две минуты я всё же не выдержал и попробовал выбраться из объятий суккуба.

Безуспешно.

Оторвать её руки, обхватившие меня за ноги я не смог. Только напоминание, что мне всё-таки больно, подействовало на неё. Она отпустила мои ноги и стала горячо извиняться не сводя с меня своего обожающего щенячьего взгляда.

«Сейчас вскочит на задние лапы и лизнёт в лицо…». Почти так и случилось – она встала на ноги, посмотрела на меня и, нежно прижав к себе, робко поцеловала в щёку. А потом… на самом деле лизнула своим длинным языком!

- Э! Хватит! - отстранился я и осмотрелся. Ангиррайя была снова одета «не так» - вместо той одежды, что я покупал, на ней снова были сапоги-чулки и ременная сбруя. И моя старая рубашка с отрезанными рукавами. Ну и конечно перевязь с портупей и оружием.

Вся плоская верхушка, скалы, похожая на маленько плато, была замусорена коробками от рациона – как выпотрошенными, так и ещё не распечатанными.

«Она тут что, с горя отъесться напоследок решила?»

- Анги! Что случилось? Почему ты сюда убежала и Инку уволокла?

- Так, Хозяин вы же…

- Что «я же»?

- Вы же умерли…

Немая сцена. «С этого места поподробней!...»

- То есть - «я умер»? Я же просто без сознания несколько часов пролежал!

«Или больше?!»

- Когда я очнулась, вы лежали там… холодный. И сердце не билось. И… Я вначале хотела вколоть вам «Реаниматор», но его не было… «Аптечка» была пустой. И Знак ваш... Он почернел.

Я засунул руку за пазуху и вынул Знак. Он был тёмный, но не чёрный. «И что это значит?»

- Ой! Он посветлел! Значит вы снова живой!

- То есть, если я «не живой», то он чернеет?

- У Людей Адепта так и было. – сказала она. – Я видела много мёртвых Людей с почерневшими Знаками. Но… там были другие. И я…

- Погоди, потом расскажешь. – я посмотрел на заходящее солнце. – Давай-ка ты соберёшь здесь всё, потом спустимся вниз, пока светло, и пойдём в домик. И ты там всё мне расскажешь.

Суккуба кивнула и начала «прибираться». Пока она быстро собрала мусор и разбросанные коробки с рационами, я стоял и размышлял над её словами. «Она сказала, что Знак почернел и это было признаком моей смерти. Но так ли на самом деле? Может он просто отреагировал на ухудшение здоровья? Ну да и рана была нехорошей, да и последствия облучения в этом логове могли сказаться. С другой стороны, слова про «Аптечку». А она, как системная вещь, «завязана» на меня. И если я, мягко говоря, перестаю функционировать, то «Аптечка» перестаёт пополняться…»

- Всё, Хозяин! Я всё собрала! – радостно сказала она, поправляя лямки рюкзака, к которому было приторочено одеяло и свёрток с коробкой, в которой лежала поломанная Инка.

- Тогда пошли. – сказал я и мы начали спускаться. Вот только я не учёл, что подняться