Рыцарь и ведьма - Мэгги Дэвис

Дождь прекратился как раз тогда, когда маленькая колонна, возглавляемая Асгардом де ля Гершем, восседающим на своем огромном гнедом жеребце, оставила позади Лох-Этив и начала подниматься от озера на холм. Круглая каменная башня-форт Константина Санаха и его близнец на другом берегу озера растаяли в тумане.

Идэйн испытывала острое желание обернуться в седле и взглянуть назад, в конец колонны, где шли пешие солдаты и где, как ей было известно, находился Магнус, глаза которого неотступно следили за ней. Но рыцарь-тамплиер де ля Герш ехал рядом с ней и пытался вовлечь в разговор.

Идэйн извинилась за свое нежелание поддерживать беседу, сославшись на то, что горный пони, которого ей дали, оказался норовистым и все ее силы уходили на то, чтобы приструнить его и заставить слушаться. И это было правдой. Идэйн была не слишком искусной наездницей, потому что большую часть жизни провела в монастыре и не привыкла путешествовать. Кроме того, ей совсем не хотелось разговаривать.

Хотя тамплиер со своими длинными светлыми волосами и точеными чертами лица был красив, она слышала, как безжалостно он вел с вождём клана Санаха Дху переговоры о выкупе. Вдобавок она чувствовала, что в этом воинственном монахе было нечто темное и жестокое, что он не хотел демонстрировать миру.

Она отделывалась лишь самыми краткими ответами и не поднимала глаз, хотя и опасалась, что тамплиер понимал, почему, и, конечно, не приписывал это ее девичьей скромности.

Идэйн тяготило его общество. Ей хотелось думать о Магнусе, идущем в арьергарде, и она знала, что он кипит от едва сдерживаемой ярости. Идэйн почти физически ощущала эту ярость, преследовавшую ее, словно грозовое облако. Она не понимала, как Магнус ухитрился пешком пересечь холмы Шотландии и оказаться среди наемников, сопровождавших тамплиера. Когда она позволила себе вспомнить часы, проведенные с ним после кораблекрушения, Идэйн почувствовала, как все ее тело охватило чувственное томление.

О, какой это было пыткой – знать, что ее возлюбленный вернулся, что он рядом, среди этих солдат, и притворяется кем-то, в то время как ему следовало бы ехать с ней рядом! Идэйн не сомневалась, что он чувствовал то же самое. Она почти физически ощущала у себя на затылке взгляд его золотистых глаз.

Матерь Божия! Может ли быть такое, что он думает то же, что и она?

Их любовные объятия на берегу ледяного ручья были похожи на полет среди сверкающих заезд. Он был в ее теле, они обладали друг другом, их тела слились в одно целое, соприкасаясь самой сердцевиной, и так они, как ей казалось, кружились целую вечность.

Что за святотатственные мысли приходили ей в голову – заниматься любовью целую вечность! И все же золотистый свет их любви, их страсти, в котором они утопали всего лишь несколько кратких сладостных мгновений, был незабываем. Магнус никогда не испытывал ничего подобного, Идэйн знала это без его слов. Как и она.

– Ах, солнце выглянуло, – сказал ехавший рядом с ней тамплиер.

Они добрались до гребня холма. Все вокруг них – складки холмов и долины западных шотландские гор, берега, изрезанные глубокими заливами и бухтами, – было теперь освещено солнцем. На востоке плыли несколько облачков, а небо вдруг стало похожим на ярко-синий балдахин. Впереди дорога углублялась в густой лес.

– Мы поедем этим путем, – сказал тамплиер, указывая на нее. – Это дорога в Эдинбург, идет она через лес Кромах. Но сначала мы остановимся, чтобы накормить и напоить лошадей.

Он окликнул своих спутников, и они подъехали помочь слуге расседлать вьючную лошадь и боевого коня рыцаря. Через несколько минут даже пони был стреножен, и всех лошадей пустили пастись, а всадники и сопровождавший их пеший эскорт расселись на небольших камнях, располагавшихся кругом возле родника, чтобы подкрепиться копченой рыбой и хлебом, полученным в башне Константина Санаха.

Идэйн села так близко к людям из эскорта рыцаря, насколько хватило смелости. Она наблюдала за ними, пока они ели, а потом после еды растянулись на сухой траве, чтобы отдохнуть и понежиться на солнышке. Магнусу, с его сильными большими руками, было поручено открыть бочонок пива. Он и еще один человек из эскорта выглядели, как и положено в их состоянии: бедные рыцари, лишившиеся всего, даже своих коней, и нанявшиеся пешими солдатами.

– Вождь Санах не сомневался, что заработает на вас состояние, мадемуазель, – говорил тем временем красавец тамплиер. – Вот почему торг шел так медленно и туго.

Он протянул ей несколько завернутых в листья копченых селедок, которые один из мужчин разогрел над костром.

– Можно ли верить истории, которую рассказал Константин? Что один бродяга-рыцарь, принадлежавший раньше к свите графа Честера, похитил вас из монастыря, что вы потерпели кораблекрушение и Константин нашел вас в лесу?

Нашел?!

Матерь Божия! Разве он нашел ее? Вождь клана Санах Дху следовал за ними от самого побережьям, видел все. Он сам похвалялся перед ней, что со своими соплеменниками прятался в лесу и наблюдал за тем, что происходило возле ручья. Они выжидали, пока она не уснула в объятиях Магнуса.

А потом, когда Идэйн проснулась и пошла к ручью за своей одеждой, шотландцы набросились на нее, потащили в лес, где спрятали своих лошадей, посадили на одну из них, и так она и ехала, лежа на животе поперек седла, как оленья туша, до самой башни форта!

– Что бы ни говорил коварный вождь Санах, – ответила Идэйн, – но на самом деле всё было иначе. Он не находил меня.

Не было причины рассказывать тамплиеру всю историю. Возможно, он и оказался ее спасителем, но он не был с ней откровенен. Он не сказал ей, куда они едут, если не считать того, что сообщил, что они направляются в Эдинбург. В башне-форте Константина Санаха она слышала, будто сам шотландский король Уильям Лев заплатил за нее выкуп. Поэтому Идэйн и не собиралась ничего рассказывать, пока ей не станут известны планы ее спасителей. Поколебавшись, она бросила взгляд на наемников и увидела Магнуса, который как раз обносил всех пивом. Если бы только она могла поговорить с ним! Конечно, он бы не позволил событиям разворачиваться таким образом. Она хотела бы уехать с этим красивым задумчивым молодым рыцарем, занимавшимся с ней любовью, а не с этим суровым тамплиером, который, как она предполагала, собирался доставить ее шотландскому королю в некотором роде как пленницу. Но Магнус делал ей знаки, и она поняла их: он предупреждал ее, что им не следует давать тамплиеру ни малейшего повода думать, будто они знают друг друга.

После того как трапеза была окончена, Магнус помог бедному рыцарю Юдо, прислуживавшему тамплиеру и бывшему при нем кем-то вроде оруженосца. Они вместе загасили костер и собрали животных, щипавших траву.