Проклятые (СИ) - Сербинова Марина

Кэрол побледнела.

— Боже, мне это даже в голову не пришло. И что же делать?

— Вы готовы рисковать его жизнью?

— Я — нет. Думаю, это должен решить он сам, а не я.

— Почему-то мне кажется, что он готов будет рискнуть. Лично я бы так и сделал. Кроме тюремной камеры и решеток, терять ему нечего. Я не знаю, как можно защитить его за тюремными стенами. Скорее всего — никак! Но я подумаю. Иначе нет смысла заваривать всю эту кашу, только разве, если прекратить его мучения и побыстрее отправить на тот свет.

Он вытер рот салфеткой и улыбнулся.

— Ну вот, вы опять приуныли. Для начала, мы займемся тем, чтобы разрешили свидания. Это дело плевое. А пока я с моими ребятами начну потихоньку копать. То есть, займусь расследованием этого дела, осторожненько и как можно незаметнее, не привлекая внимания, пока не приму меры для того, чтобы мой подзащитный все-таки остался в живых. И скажите спасибо своему бывшему адвокату, этой неуклюжей и ничего не умеющей свинье, что он не полез все-таки в это дело, иначе Мэтт был бы уже на том свете. С этого дня вы ничего больше не предпринимаете и держите ротик на замке.

— А как насчет… финансовой стороны дела?

— Никак. Я достаточно зарабатываю на других делах.

— Но, я не понимаю…

— Не нужны мне ваши деньги, что непонятного?

— Это тоже из-за моих глаз?

Он засмеялся и отхлебнул вина.

— Вы хотите, чтобы я была вам обязана?

— Ну, хорошо! — сдался он. — Если это для вас так принципиально, мы это обсудим, когда я сделаю свою работу.

— А как же «дополнительные расходы»?

Они вместе рассмеялись.

— Я включу их потом в счет, — заверил Джек Рэндэл и снова поднял бокал. — За успех?

— За успех!

Поставив бокал на белоснежную скатерть, он помолчал, наблюдая украдкой, как девушка доедает свой ужин.

— Я, может, лезу не в свое дело, но как на все это смотрит ваш молодой человек? — на его губах промелькнула ядовитая улыбка. — Как вы объяснили ему свое столь рьяное желание помочь постороннему мужчине…

— Подождите, какой молодой человек? — в замешательстве перебила его Кэрол.

— Ну, тот красавчик на шикарном «Ягуаре», с которым вы приезжали ко мне домой.

Кэрол с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— Это Рэй. Мой отец.

— Забавная шутка! — не поверил он.

— Это не шутка.

— Да ему от силы двадцать пять!

— Тридцать четыре. Рэй Мэтчисон, мой отец, муж Куртни, если вам так угодно.

— Ну-у, на роль мужа он тянет, но вашего отца — нет, — в полном смятении заметил Джэк.

— Да, абсолютно с вами согласна, вы не первый, кто так подумал. Нас все время принимают за влюбленную парочку, мы даже привыкли. Это долгая история. Ему и моей маме было всего по пятнадцать лет, когда я родилась.

— Занятная история. Похоже, ваш папаша тогда был шустр и горяч не по годам. Да по нему и видно. Представить страшно, каким он стал теперь. Наверное, у него есть еще сотни две детишек?

— Нет, насколько мне известно, я единственная.

— Ваш отец… Никогда бы не подумал, — покачал головой он.

Не выдержав, девушка прыснула от смеха. Джек Рэндэл покраснел.

— Опять вы надо мной смеетесь! Что смешного-то? Разъезжаете со своим папочкой — подростком, и насмехаетесь над теми, кто не догадался, что он зачал вас в младенческом возрасте!

Кэрол притихла, испугавшись, что он опять разозлился, но адвокат снисходительно улыбнулся, а затем помрачнел.

— Вернемся к делу. Меня все-таки кое-что смущает.

— Что?

— Моя интуиция. Никогда раньше меня не подводила моя интуиция, и она склонна считать, что Мэтт причастен к этим убийствам.

— А моя интуиция считает, что — нет! — парировала Кэрол.

— Прямых доказательств его вины нет. Он был единственным подозреваемым. Он работал водителем школьного автобуса, убитые девочки учились в одной школе, и именно он возил в школу их и других детей. Сначала пропала одна девочка. Через три месяца — вторая. Через месяц — третья. Первую, Джессику Торн, нашли через три дня после исчезновения. Ее тело было спрятано под аттракцион в парке. Сару Берон обнаружили на следующий же день после того, как она из школы не вернулась домой — прямо на обочине дороги. Следствие предполагает, что ее тело было выброшено из машины… или автобуса. Барбару О’Нил — через два дня в школьном подвале. Все девочки были избиты, изнасилованы и задушены.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заметив, что Кэрол слушает его с широко распахнутыми глазами, в которых застыл откровенный ужас, Джек Рэндэл прервал свое повествование.

— Вы уверены, что хотите все знать? — с сомнением спросил он.

— Да, — бесцветным голосом отозвалась девушка.

Пожав плечами, он прикурил сигарету и продолжил.

— По составленному психологическому портрету убийцы было заключено, что это больной человек, неуравновешенный, подверженный внезапным приступам агрессии. Преступления совершал спонтанно, не планируя заранее, бросая свои жертвы на месте преступления и даже не пытаясь замести следы. Это не расчетливый хладнокровный убийца, это — псих, не отдающий себе отчета в своих действиях, не задумывающийся и не опасающийся последствий. В городе началась паника, родители не пускали детей в школу. Не смотря на то, что убийца не старался замести следы, улик было мало, а подозреваемых не было вообще, кроме водителя школьного автобуса. То, что Мэтт не подходил под портрет убийцы, признанный вполне вменяемым, не повлияло на ход дела. Он уделял детям внимания больше, чем требовалось от простого водителя автобуса. Дети отзывались о нем хорошо, говорили, что он их друг. А к убитым девочкам питал особенную симпатию. Это утверждали родители девочек, судя по рассказам своих детей. Девочки рассказывали о Мэтте, какой он добрый и хороший, угощает их сладостями, веселит всю дорогу, пока везет в школу или домой, рассказывает смешные истории. Но уже тогда родителям не нравилась и настораживала эта дружба с взрослым мужчиной, а когда погибли девочки, обрушили свою ненависть и обвинения именно на странного водителя, не равнодушного к детям. Вот так Мэттью Ландж оказался на скамье подсудимых. Вся ярость и ненависть города обрушилась на него, и, не смотря на недостаточность улик, его признали виновным и осудили, — Джек помолчал. — Когда его признали виновным, он заплакал. Вот такая сентиментальная подробность.

Некоторое время Кэрол не произносила ни слова, пораженная услышанным. Потом проглотила стоявший в горле ком, и тихо поинтересовалась:

— Все это вы прочитали в его деле?

— Нет, что вы! После нашего с вами визита в тюрьму, я из любопытства покопался в архиве, изучил сводки. О его слезах, например, я прочитал в одной из статей какой-то газеты.

— Вот видите, он не виноват, а псих, который это сделал, до сих пор гуляет на свободе!

— После того, как Мэтт был арестован, аналогичных преступлений больше не было. Но это ни о чем не говорит. Настоящий преступник мог уехать или погибнуть. А может, настоящий преступник сидит в тюрьме, а мы планируем его освободить.

— Но вы же сами сказали, что убийца — это больной психопат, невменяемый и неуравновешенный. А Мэтт нормальный, врачи это признали!

— Чужая душа — потемки. А человеческая психика непостижима, — скептически заметил адвокат.

— То, что вы мне рассказали, лишь подтверждает, что Мэтт не виновен! Его посадили за его чрезмерную доброту, за то, что любил детей! А еще потому, что больше сажать было некого, настоящего убийцу вычислить не смогли, и взвалили все на Мэтта! Если он любил этих девочек, представьте, как тяжело ему было, когда его обвинили в их убийстве! Вот он и плакал.

Кэрол почувствовала, как у самой на глаза навернулись слезы, и опустила голову, ковыряя вилкой в тарелке, чтобы Джек не заметил. Повисло тягостное молчание. Он лениво докуривал сигарету, о чем-то размышляя, а Кэрол была слишком подавлена, чтобы говорить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Есть простой способ развеять наши сомнения и уладить разногласия, — задумчиво прервал он затянувшуюся паузу.