Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане - Надырпаша Сотавов

с помощью проводников из Эндирея и Кайтага двум корпусам крымского войска удалось обойти это ущелье и подойти к границам Дагестана. Находившийся в то время на Сулаке И.Я. Лерх записал 17 сентября, что «отсюда мы торопились убираться, поелику ежедневный получали известия, что крымский хан выступил в поход к нашим границам с 80 000 крымских и кубанских татар».[456]

Обстановка в Дагестане благоприятствовала крымскому нашествию. Между местными владетелями продолжалась вражда. Оспаривая власть у шамхала Хасбулата, аварский нуцал Умма-хан напал на него, но был смертельно ранен под аулом Параул.[457] К концу сентября русские войска оставили Дагестан и прибыли на Терек, где была основана новая крепость Кизляр, ставшая «своего рода русской столицей на Кавказе”.[458]Указом Сената на месте разрушенной крепости Святой Крест предлагалось «сделать при реке Кизляре транжамент, а вместо Терской крепости на устье Аксая реки фельтшанц».[459]

28 сентября в станицу Старогладовскую прибыл ханский курьер, который был принят генералом Левашовым. От имени Каплан-Гирея он потребовал свободного пропуска ханских войск, предупредив, что в противном случае они пробьются силой. Но Левашов отверг это требование, хотя и не имел достаточных сил для противодействия крымцам. Основной состав русских войск направился с Кавказа в Крым для участия в предстоящей войне с Турцией. Под командой Левашова против 80-тысячного крымского войска оставалось всего 8 тысяч человек. Поэтому Левашов вынужден был пропустить крымцев без сопротивления, которые двинулись к Дербенту выше гребенских городков, Аксая и Эндирея.

13 октября Левашов отплыл в Астрахань, предписав кизлярским комендантам местных жителей «от всего охранять…ни в чем не отягощать, принимать и обходиться с ними ласково, но умеренно».[460] В специальной инструкции коменданту Красногородцеву «Об обращении с горцами» уточнялось: «Горских народов, от которых в Кизляре имеются аманаты, содержать коменданту в своем ведомстве; обходиться с ними осмотрительно, осторожно, справедливо, приветливо, с умеренною ласкою, но не раболепно».

В этой инструкции, отразившей характерные черты кавказской политики царизма, сочетались как меры предупредительного, так и карательного характера: «Если кто из горцев против Е.И. В. какое зло учинит и будет пойман, – гласила она, – такого судить Гражданской канцелярией, с прибавкою офицеров, и приговор судейский исполнять неотменно, даже и смертью казнить».[461] Кизлярские коменданты старались выполнять эти предписания, благодаря чему крепость стала важной военнополитической опорой России на Кавказе.

Однако этими частичными мерами не удалось помешать нашествию огромной крымской лавины. Наступление крымских войск с севера и нараставшая угроза со стороны Ирана с юга обострили внутриполитическую обстановку в Дагестане, вызывая различную внешнеполитическую ориентацию владетелей и старшин. Стараясь заручиться их поддержкой, Каплан-Гирей дважды обращался к ним с воззваниями, предлагая встать под свое знамя. «По договору все дагестанские народы уступлены Порте от российского двора, – внушал он местному населению, – а вместо оных… отданы России с турецкой стороны некоторые завоеванные польские места.»[462] С особым усердием хан домогался привлечения на свою сторону известного духовного деятеля Дагестана Ибрагима-Гаджи Урадинского.[463]

Однако, как и следовало ожидать в создавшейся ситуации, эта попытка не увенчалась успехом. Для встречи крымских войск на Сулак прибыли сыновья уцмия Ахмед-хана и Сурхая, которым были присвоены пышные титулы и вручены богатые подарки. Но местное население не оказало хану той поддержки, на которую рассчитывали в Стамбуле и в Крыму. Ссылаясь на признания самих турецких министров, Вешняков доносил, что «о хане крымском полагают, что он бездействует около Андреевской деревни, ведая, что дагестанцы к нему не пристали».[464] В тридцати верстах от Дербента произошло сражение крымского войска с Хасбулатом и оставленными ему в помощь иранскими войсками. Хасбулат был разбит и бежал в горы, но хан вынужден был остановиться ввиду изменения соотношения сил между Россией, Ираном и Турцией.[465]

В середине июля 1735 г. иранские войска разгромили турок под Карсом и Ереваном, заставив капитулировать их гарнизоны в Тбилиси, Ереване, Еяндже и Тебризе. В начале октября в Крым был направлен 40-тысячный корпус под командованием генерала А. И. Леонтьева. Осенью русские войска перешли крымские границы, разбили ногайцев и расположились в станицах запорожских казаков. Узнав об этих событиях, султан отправил указ Каплан– Еирею, «дабы он в Персию не ходил и от того походу удержался».[466]

Это решение султана в турецких кругах комментировалось по– разному: «I1I якоб сам хан болен, и татары сему походу противятся, идти не хотят; /2/ о неверности дагестанов, будто отреклись от просимого оными (протекции Порты. – Н. С.)».[467]Что касается бунта татар, другие источники об этом умалчивают. Зато они подтверждают, что дагестанцы не только отреклись от протекции султана, но и оказали крымцам значительное сопротивление. Неслучайно в переговорах с турецкими министрами восемь лет спустя дагестанские посланцы прямо заявили, что «надлежит Порте ведать, что препятствие в прохождении крымского хана в прошлом (1735 г. – Н. С.) не от России было, но прямо от них дагестанцев».[468]

Но, прежде чем отступить из Дагестана, хан Каплан-Гирей предпринял спешные меры для сохранения на Кавказе влияния Порты и Крыма. Загнав в горы сторонника Ирана шамхала Хасбулата, он обласкал других местных владетелей, продолжая карательные меры против тех, кто принял участие в сражении с крымцами. Обложив их тяжелыми поборами, хан чинил насилия над непокорными, многие из которых бежали в горы. Выделив для подкупа зажиточной сельской верхушки 2500 туманов и многие подарки, он назначил шамхалом родственника Хасбулата – Эльдара, Сурхая оставил правителем Ширвана, а уцмия Ахмед-хана – вали (губернатором) Дербента.[469]

Однако предпринятые им меры имели больше символическое, чем реальное значение. Попытка хана «расположиться в Кабарде» на обратном пути не увенчалась успехом. Убедившись в твердой решимости российского правительства наступать в Крыму до тех пор, пока не будут отозваны крымские войска с Кавказа, хан вынужден был спешно уйти «оттуда на Кубань».[470]

Но отступление крымских войск с Кавказа не принесло спокойствия этому краю. Наоборот, вторжение крымцев на Северный Кавказ ускорило нашествие иранских завоевателей.

Разгромив турок в Закавказье летом 1735 г., Надир снова двинул свои войска на Ширван и Дагестан. Выступив из-под Гянджи 11 октября 1735 г., опустошая джарские джамааты, Шеки, Ширван, Шемаху, лезгинские и табасаранские магалы, встречая упорное сопротивление и неся большие потери, 21 ноября иранские войска подошли к Дербенту. Вследствие этого, по выражению академию Дорна, остатки крымских войск спешно покинули Кавказ, «оставив после себя огонь возмущения».[471]

Второе нашествие Надира на Ширван и Дагестан (1735 г.)

Появление значительной иранской армии у Дербента под командованием Надира заставило объединиться его противников. Вскоре Надиру стало известно, что только что утвержденный крымским ханом шамхалом Дагестана Эльдар и обласканные ими Сурхай и уцмий Ахмед-хан совместно решили напасть на его сторонника Хасбулата в Казанище. Не теряя времени, Надир двинулся на выручку своему приверженцу. Но на пути в Маджалис он встретил сопротивление со стороны сына уцмия Магомед-хана, укрепившегося в тесном ущелье с помощью артиллерии, брошенной при отступлении крымцами. Маджалис был взят, весь магал разорен, а Магомед бежал к отцу в Калакорейш. Из Маджалиса Надир вступил во владения своего вассала Хасбулата – Губден, где был встречен им с выражением верноподданнических чувств.[472]

Объединенные силы иранцев и Хасбулата представляли грозную силу, перед которой не могли устоять Сурхай, Ахмед-хан и Эльдар. Относительно планов дальнейших действий они не пришли к единому мнению, и каждый отступил в свои владения. Разногласия между ними облегчали задачу Надира, который поставил себе целью «принудить всех князей дагестанских покориться ему».[473]

Как и год назад, он решил расправиться сначала со своим непримиримым противником и наиболее влиятельным правителем Дагестана – Сурхай– ханом. 17 декабря вместе с Хасбулатом иранские войска начали наступление на Казикумух. Решающие сражение произошло три дня спустя в трех милях от Кумуха – в урочище Шаррат, где Сурхай был разбит и отступил сначала в Казикумух, а затем в Аварию.