Удавка на талии - Татьяна Богатырева

— Неплохой район. Он живет один? — поинтересовался Поворотник.

— По крайней мере, прописан только он.

— Понятно. Ну, что же, Даша. То, что ты говоришь, звучит логично. Пока что им придется заняться нашей наружке. Посмотрим, что за тип. Что касается тебя. Сейчас созвонюсь с одним своим хорошим знакомым, и поезжай к нему составлять фоторобот этого деятеля. Как только управишься, нужно будет показать его Эмилии Романовне.

Как Дашка и представляла себе, процедура создания фоторобота чем-то напоминала подбор прически на компьютере. Не так давно она собиралась по-новому постричься и решила, что лучше взглянуть заранее, на кого она станет похожа, чем потом падать в обморок или лихорадочно прикидывать, сколько времени уйдет на то, чтобы исправить ошибку. Мастер сфотографировала Дашу анфас и в полупрофиль, ввела фотографии в компьютер, и они начали. Мастер ловко подгоняла к ее голове то одну, то другую прическу, быстро дорисовывала челки, меняла цвет. В заключение Дашка получила на память распечатку с тремя своими портретами. На одном из них она была с коротенькой, «под мальчика» стрижкой соломенного цвета вместо своего темно-каштанового. Портрет так понравился ей, что она вставила его в рамочку и водрузила на видное место. Когда к ней в гости заглянул старый знакомый, он удивленно спросил, когда это она успела побывать такой, как на этой странной фотографии. Дашка с загадочной улыбкой ответила: «Мы давно не виделись».

Правда, как только она приблизилась к зданию, где работал знакомый шефа, все воспоминания вылетели у нее из головы. Нужно было как можно лучше составить фоторобот, и Даша думала, что будет стараться изо всех сил.

Через некоторое время она возвращалась в офис и то и дело спрашивала себя, удалась ли ее сегодняшняя работа? Фоторобот лежал в ее сумочке, но доставать его не было необходимости. Он все время находился у Дашки перед глазами, как и изображение Максима в динамике. Так она и ехала обратно в офис, сравнивая их между собой. И в итоге нашла, что самое главное ей удалось: узнать Максима по фотороботу можно. «Не вылитый, конечно, но сойдет. Щеки, наверно, нужно было потолще изобразить. — Дашка с досадой поморщилась. — Но мне сказали, что он и так похож на хомячка. Таких людей практически не бывает». Вскоре Дашка гордо выложила лист перед Поворотником.

— Это серьезно или ты там, как обычно, забавлялась вместо того, чтобы работать? — спросил он, критически оглядев результат ее трудов. — Ладно, будем считать, что он такой и есть. Через часок сюда должна подъехать Эмилия Романовна. Тогда и узнаем, как ты поработала.

Прошло намного меньше времени, когда Эмилия Романовна влетела в офис. Ее походка была необычайно пружинистой. «По всему заметно, что нервы у нее на пределе, — шепнула Дашке Зина, от которой никогда не укрывалось настроение посетителей. — Хотя ее легко понять. Быть облапошенной таким тюфяком! Конечно, если считать, что ты не сильно преувеличила его недостатки. Признайся, подруга, ты из хулиганства нарисовала ему такие крошечные свинячьи глазки? Где ты видела таких людей?»

Дашка, легонько постучав в дверь, вошла в кабинет шефа. На стуле, закрывшись платком, рыдала Эмилия Романовна. Шеф хлопотал возле нее, как заботливая горничная: наливал воды, распахивал окно и с озабоченным видом говорил слова утешения. Когда Эмилия Романовна немного успокоилась, Поворотник стал уговаривать ее пойти в милицию и написать заявление о краже. «Ну, вот! — подумала Дашка. — А еще кричали хором, что им не нравится мой фоторобот. Ведь это же я видела «гусара» так же, как сейчас шефа, а не они!»

— Эмилия Романовна, голубушка, ну, почему вы не хотите восстановить справедливость?

Поворотник, похоже, уговаривал ее далеко не первый раз. Дашка имела возможность убедиться, сколько времени шеф может придумывать новые и новые аргументы. Казалось, их запас неистощим.

— Ведь этот негодяй практически у нас в руках. — Поворотник для пущей выразительности стиснул свои маленькие сухие руки в кулачки.

Эмилия Романовна опять начала всхлипывать. Даша, которой было очень ее жалко, тщетно пыталась придумать, как унять расходившегося шефа.

— Вы должны сделать это если не ради себя, то ради других женщин, которые могут стать его жертвами!

После этих слов Эмилия Романовна разрыдалась пуще прежнего, но участвовать в восстановлении справедливости так и не согласилась.

— Не понимаю почему! — ворчал Поворотник, когда она ушла. — Чего она может так бояться? Даже если он пугал ее расправой, на ее месте любая захотела бы поскорее упечь его куда подальше. Я предлагаю ей такой вариант на подносе, а она — ни в какую. Ты что об этом думаешь? — спросил он Дашу.

— Может быть, она нечаянно выболтала ему фамильную тайну? — предположила та.

— Да, может быть. Это на нее похоже, — согласился Поворотник. — И из-за ее тайны мы завязли. Чуяло мое сердце, что не надо с ней связываться. Она предпочтет остаться голой, но с какой-то своей тайной. Как прикажешь работать с такими людьми?

Вечером Дашка долго размышляла об Эмилии Романовне. Когда Поворотник, мечась по кабинету, спросил ее, что она думает о ее отказе, Дашка сказала первое, что пришло в голову. Правда, были у нее и другие соображения, но шеф вряд ли понял бы их, и они ничем не могли ему помочь. «Скорее всего, Эмилия Романовна просто не хочет больше никогда встречаться с ним. Вот и все. Я, например, тоже не горю желанием продолжить это знакомство». Закрывшись в своем кабинете, она снова стала вспоминать, как по крупицам выуживала у него сведения. Наверно, он и сам точно не помнит, что успел ей рассказать.

На этот раз Дашка не ошибалась. Их общий с Эмилией знакомый тоже не раз вспоминал все разговоры с Дарьей и анализировал их. Но ему казалось, что от него что-то ускользает, и это не давало покоя. В первый раз за свою карьеру он не был уверен в том, что вел себя правильно. Он сидел на кухне в своей квартире в Строгино и грел руки об электрочайник.

«Вот ведь незадача, — подумалось ему, когда он вспомнил, кому давал такой совет. — Хотел поставить на место эту нахалку, а теперь из-за нее сам никак согреться не могу. Ловко она меня подловила! Нацепила бешено дорогие цацки, вела себя так же, как многие дочки денежных мешков, и я поверил. Даже не задумался, что такой худышке, как она, нечего делать ни у Зайкова, ни у любого другого доктора его профиля! У нее же бараний вес, а я знал, что в этот день кодируют только от ожирения. Правда, когда я увидел, как она, пошатываясь, выходит из лифта, сомнение было. Но я не обратил на него внимания. А ведь родители с детства учили меня, что своему шестому чувству нужно доверять. Хотя бы иногда. Когда она шла мне навстречу — там, в темном коридоре, — я успокоил себя. Подумал: может, балерина какая-нибудь. Они, кстати, часто зарабатывают неплохие денежки. Да и мужики для многих из них готовы подъезд собольими шкурками выстелить. К тому же это в основном эстеты, поклонники прекрасного в классическом варианте, а никакие не братки, что особенно ценно в моем деле. Ну а когда я попал к ней домой, почему я просто не развернулся и не ушел? Ведь было ясно: там что-то не так. Как бы складно она не пела о своих разногласиях с богатыми предками!»

Петр Александрович Даньков, Петюня, как ласково называли его папа с мамой, был аферистом с пока еще небольшим стажем, но с амбициями космического масштаба. Дашка первая поколебала его уверенность в полной власти над «объектами охоты» — дамами, между которыми не было почти ничего общего, только размеры доходов. Ведь Петюню волновала лишь материальная сторона вопроса. «Как бы поскорее забыть эту девицу из детективного бюро? — Петр Александрович решил, что пора подводить черту под размышлениями, касающимися встречи с Дашкой. — Хорошо, что она все-таки оказалась растяпой. А вдруг я вовремя не увидел бы ее удостоверение? Ну, ничего, я же догадался проверить. Если бы еще наверняка знать, что я ей там успел наговорить! Разве можно все это точно запомнить, если караулишь момент поколоритнее?»

До знакомства с Дашкой фортуна была полностью на Петюниной стороне и то и дело услужливо сталкивала его все с новыми и новыми «объектами». Думая об этом, он подробно припомнил пару последних эпизодов. Если не считать небольших недоработок, там все вышло очень удачно. У коллеги доктора Зайкова Петюня встретил дворяночку средних лет. У нее был такой скромный вид, когда она разглядывала на лотке книжки и косметику. Не хватало только кружевного зонтика или на худой конец лорнетки на цепочке. Да, иметь дело с такими — одно удовольствие. Почувствовав на себе пристальный Петюнин взгляд, она краснела, отворачивалась и опускала глаза. Но он догадывался: больше всего она боится, что Петр уйдет и она никогда его больше не увидит. Красивый перстень старинной работы (в него был вправлен не очень большой, но чистый, светлый сапфир) на изящной ручке окончательно убедил его, что знакомство может оказаться перспективным. В том, что Петюня понравился, его наметанный глаз не мог ошибиться. На вопрос, ждет ли она кого-нибудь, дамочка ответила: